Воители безмолвия - Бордаж Пьер - Страница 53
- Предыдущая
- 53/124
- Следующая
Уходя из дому, Артуир хлопнул дверью, чтобы показать свое несогласие, и ощутил, что у него выросли гигантские крылья, к несчастью объедаемые страхом с момента, как он вышел за ворота сада.
Капюшон бурнуса частично скрывал неприятное лицо мыслехранителя. Они шли вдоль Стадиома, гигантского здания, чьи высоченные стены закрывали часть звездного неба. Артуир вспомнил о цирковых представлениях, которые видел здесь еще ребенком, сидя в молчаливой завороженной толпе. Он вспомнил о гордых всадниках на рогатых шигалинах, пытавшихся уклониться от удара летающих камней, которыми управляли их противники. Он вспомнил о глухом рокоте камней, о яркой крови, стекающей по бокам зверей, о запахе пота и экскрементов, о висках с раздутыми венами Калула де Мерона. Герклеса Трисмегара, Паулена Сент-Фиака, главных героев венисийской команды, о восхищении ими, о культе, который им создало население Сиракузы… Потом сеньор Аргетти Анг по наущению Церкви Крейца запретил эти представления: нельзя одновременно любить Крейца и делать идолов из существ из плоти и крови… Он вспомнил, что проплакал целый день, когда отец сообщил ему об ужасной новости…
Они наконец добрались до роскошного особняка Тиста д'Арголона, замка с конической крышей и кружевными элегантными башенками, украшенными белыми опталиевыми стрелами, которые бесстрашно шли на приступ мрака. Многовековые деревья парка едва светились под лучами пяти спутников второй ночи.
Чуть дальше, в самом конце центральной аллеи, выложенной белыми геммами, начиналась монументальная лестница, ведущая на высокую обширную террасу с лесом белых и розовых колонн. Разноцветные луны отражались в гладких зеркалах овальных симметричных бассейнов и дробились бликами на поверхности многочисленных собакольвов и медвигров из опталия, которые прятались в оранжевой траве и зарослях.
Восхищаясь гармоничным величием парка, Артуир спросил себя, а правильно ли выбрано место для такой встречи. Ходили упорные слухи о скрытой войне между Тистом д'Арголоном и коннетаблем Паминксом, что, несомненно, привело к тому, что надзор за особняком аристократа усилился. Будучи настороже, торговец тканями не заметил никакого движения и не услышал никакого подозрительного шума. К тому же безопасность и скрытность гостей гарантировались шифровкой.
Ни единый луч света не просачивался через овальные и треугольные окна фасада. Замок казался зачарованным. Внутренний голос вдруг переполошившегося Артуира посоветовал ему повернуть назад. Но в приступе гордыни он подавил его. Не мог же он вернуться домой с опущенной головой и расстроенным выражением лица: тогда ему на десять лет обеспечены язвительные насмешки жены! Он осторожно толкнул приоткрытую створку врат, фронтон которых украшали опталиевые арабески и фигурки.
Оглушительно вопя, хохлатые павлины, чей сон был внезапно потревожен, бросились врассыпную. Сердце Артуира едва не выскочило из груди. Ему пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не сделать мыслехранителя свидетелем своего панического бегства. Кровь постепенно успокоилась, а пульс пришел в норму. Он вновь подавил внутренний голос, который удивительно напоминал голос дамы Буманил, и в соответствии с инструкциями шифровки двинулся по центральной аллее.
Белые геммы скрипели под его ногами. Он обеспокоенно обернулся, проверяя, следует ли за ним скаит. Тот по-прежнему был позади, но в этом пустынном парке, где все, казалось, насторожилось, его белый бурнус вдруг разросся до опасных, угрожающих размеров.
Буманил пожал плечами и дошел до конца аллеи. Потом, не поднимаясь по лестнице, вырубленной из цельного блока дельфской бирюзы – целое состояние, – свернул налево и обогнул округлое крыло главного здания, перед фасадом которого пламенела изгородь из пунцовых шипастых цветов. В сопровождении мыслехранителя он свернул на другую аллею, более узкую и выложенную хрусталем. Вдоль нее росли кустарники с разноцветными плодами.
Он повернул еще раз. Из мрака возникли два огромных собакольва с развевающимися гривами, ощерившиеся огромными клыками, и с ревом бросились к торговцу, который в ужасе застыл на месте. Морды зверей коснулись его икр. Он обратился к Крейцу и к самым известным святым Церкви с мольбой, чтобы их клыки не сомкнулись на его плоти. Его молитва была услышана: хищники с огненной шкурой небрежно тряхнули гривой и, даже не обнюхав скаита, потрусили в сторону густых кустарников, где и исчезли.
Артуир облегченно вздохнул. Он решил, что они надрессированы на выявление нежелательных гостей, – утешительная мысль для человека, который нуждался в утешении. Еще дрожа, он двинулся дальше, ускоряя шаг по мере того, как углублялся в парк. И наконец увидел бронзовый купол высокой экзотичной пагоды с соломенно-желтыми стенами, которая в шифровке именовалась «храмом Любви и Летних Снов».
Его никто не встретил, когда он подошел к портику главного входа. Он спросил себя, не ошибся ли днем – невозможно, он тысячи раз перепроверил! – или того хуже, не попал ли в засаду, устроенную людьми коннетабля. Внутренний голос воспользовался сомнениями, умоляя отправиться обратно. Но он не мог капитулировать без борьбы. Эта встреча могла оказаться шансом в его жизни, а врожденная склонность к слабости не должна была помешать ему упустить этот шанс. Он не слышал никакого шума, не знал, что ему предпринять перед этой раздвижной, герметически закрытой дверью, не знал, должен ли заявить о себе: постучать, позвонить – правда, звонка не было – или закричать. Об этом шифровка ничего не говорила.
Его одиночество в сердце огромного парка заставило ощутить неприятную смехотворность положения. После пяти минут ожидания он решил вернуться. И черт с ними, с насмешками дамы Буманил! Он возразит, что встречу отменили в самый последний момент. Она, безусловно, не поверит ему, но не пострадает его мужское достоинство… Он признал, что решение принесло ему глубокое облегчение.
Бесстрастный мыслехранитель ждал в трех метрах позади него. Вдруг дверь пагоды отодвинулась в сторону, и проем осветился ярким светом. Волна паники залила душу Артуира Буманилэ. В проеме возникла фигура.
– Входите, господин Буманил!
Торговец сделал несколько шагов и узнал Маркуса де Флоренца, одного из верных соратников Тиста д'Арголона. Он успокоился и бодрым шагом двинулся вперед. Оказавшись рядом с Маркусом, худощавым человеком в светло-желтом облегане, он приветствовал его, но не сумел исполнить приветствие с надлежащей грациозностью. Маркус искоса наблюдал за гостем, сохраняя одновременно серьезный и насмешливый вид.
– Почему нет никакого наблюдения на подходе к парку и дому? – спросил Артуир, выпрямляясь. – Вы не боитесь, что к вам проникнут незваные гости?
Маркус снисходительно улыбнулся:
– Знайте, господин Буманил, мы сознательно пошли на это. Явные предосторожности только бы привели к появлению ненужных подозрений. Куда лучше, если жилище нашего хозяина выглядит по-обычному спокойно. Но не думайте, что на наше собрание смог бы прийти кто угодно без приглашения. Знайте также, что с момента вашего появления в парке за вами следила камера ночного видения. Она позволила вас идентифицировать, передать ваш запах собакольвам, чье обоняние обмануть нельзя. Более того, вы два раза прошли резонансно-магнитный контроль для обнаружения любого оружия, холодного или огнестрельного… Вас удовлетворяют такие предосторожности, господин Буманил, или вы все еще боитесь оказаться в дурной компании?
– Да… нет, конечно… – забормотал коммерсант, уязвленный тоном своего собеседника, который обратил внимание на его колебания. – А вы ходите без мыслехранителя?
– Он мне не нужен, когда я нахожусь среди друзей…
Дверь резко щелкнула, закрываясь. Они оказались в огромной полутемной прихожей. Маркус набрал код на подвесной консоли. Воздушная платформа – настоящее состояние – бесшумно спустилась по прозрачной трубе и замерла у их ног.
Торговец и Маркус уселись на светящиеся табуреты. Мыслехранитель остался стоять.
- Предыдущая
- 53/124
- Следующая
