Воители безмолвия - Бордаж Пьер - Страница 29
- Предыдущая
- 29/124
- Следующая
В тоне Кираха Хитреца появились резкие нотки. Он властно открыл низенькую дверцу, выходящую в проулок, залитый мутным светом, светом третьих сумерек, несущих свежесть и ночь. Изумрудный диск Зеленого Огня безраздельно царил в небе Красной Точки. По улочке двигалась принаряженая, орущая толпа. Афикит выскользнула из дома Инонии и смешалась с потоком рыжих людей. У нее возникло ощущение, что она телом и душой погрузилась в океан враждебности.
Перед тем как окончательно раствориться в толпе, она обернулась и крикнула Кираху, маленькой фигурке, почти скрытой тенью дома:
– Благодарю вас за все, Кирах Хитрец! Да будут боги благосклонны к вам!
Прудж следил за ней, пока мог. А когда она исчезла за углом, закрыл дверь, быстро пересек комнату, где толстуха Панапия отчаянно цеплялась за труп Маранаса, и направился к каменной лестнице дворика, залитого зеленым светом.
Быстро вскарабкался на крышу, склонился над парапетом, засунул два пальца в рот и свистнул, собирая свою банду. Прекрасная годаппи была слишком крупной добычей для его маленьких солдат, но не стоило отказываться от денег, которые она могла принести. Если он первым предупредит торговца Глактуса – а шанс у него был, ибо он опережал других главарей банд, – он получит премию загонщика, которая, хотя и не была сравнима с премией добытчика, все же являлась солидной пачкой денег.
В Матане выживание есть искусство.
Глава 6
День (или ночь, в зависимости от мира), когда сиракузяне стали хозяевами планет Конфедерации Нафлина, остался в коллективной памяти под названием Великого Потрясения. Злой язык народа назвал это Ментальным Государственным Переворотом, Началом Ужаса, Террором Инквизиции, Обнажением Мыслей… и многими другими показательными терминами, общим знаменателем которых было ужасающее впечатление, которое произвели скаиты Гипонероса на умы той эпохи…
Все было тщательно подготовлено: из Сиракузы с помощью дерематов крупнейшей транспортной компании во все ключевые точки государств-членов были посланы скаиты-инквизиторы, убийцы секты притивов, офицеры-предатели конфедеральной полиции и кардиналы-крейцианцы…
В каждой столице, в каждом дворце одному автохтону, обычно близкому к правящей семье, было заранее поручено подготовить вторжение: нейтрализовать охрану, декодировать мемодиски секретных анналов, открыть врата…
Секрет успеха крылся в быстроте и точности действий.
Служители местных культов, жрецы Девятого Круга, друиды, има, клерики, оракулы Истоков Жизни, феи Световых Сетей и прочие сгорели на медленных огненных крестах, поставленных на главных площадях…
Создание великой империи Ангов было разработано в Венисии, сиракузской столице, коннетаблем Паминксом, который находился в постоянной связи с сетью ментальных посредников, рассеянных по промежуточным мирам, и Его Святейшеством, муффием Церкви Крейца, стоявшим во главе несметной армии миссионеров-фанатиков…
Они предусмотрели все… Все?
Дама Армина Вортлинг созерцала бледные всполохи света на горизонте, предвещавшие зарю. Вдали виднелась ломаная линия утонувших в тумане пиков Загривка Маркизы, бесконечной цепи гор, тянущейся от одного полюса планеты Маркинат до другого.
Дуптинат, столица, гигантский город с двадцатью миллионами обитателей, еще не проснулся. Купола домов, теснящихся вокруг многочисленных восьмиугольных площадей, походили на океан серо-синих волн, из которых вверх возносились цветные лепные стрелы храмов маркинатской теогонии.
– Дама моя, если вы не хотите простудиться, вам лучше вернуться ко мне!
Армина вздрогнула, услышав низкий голос Ариава Мохинга. Она обернулась, испуганная и растерянная, как нашкодившая девчонка. Главнокомандующий магортской фаланги приподнялся в древней кровати с балдахином. Он широко улыбался, показывая белые длинные зубы. Ариав подтянул простыню из фиолетового шелка к самому подбородку, закрыв могучий торс с редкой порослью черных волос. Длинные волнистые волосы, которые он берег, несмотря на придворную моду коротких стрижек, темным ореолом обрамляли его лицо с тонкими женственными чертами. Карие глаза блестели в полумраке сеньорской спальни.
– Я думала, вы спите! – прошептала она, словно боясь, что громкий голос разбудит весь дворец.
– Жар вашего тела – отличный транквилизатор, без которого я не могу обойтись. И вы не имеете права лишать меня этого!
Он развел руки в стороны, приглашая ее. Простыня соскользнула, открыв его живот и бедра.
– Мне кажется, Ариав, вы слишком быстро стали считать привычкой то, что останется редким исключением! – мрачно пробормотала дама Армина.
– О нет, я не забываю об этом! Именно по этой причине и прошу вас согреть меня. Эти мгновения так редки и так драгоценны, чтобы терять даже малую их толику! Я знаю, вы волнуетесь за сына, но вы не вернете его из Сиракузы быстрее, если будете стоять у окна.
Дама Армина не сдвинулась с места. Хотя именно в сезон ранней весны утренние зори были очень свежими, и вдова сеньора Абаски Вортлинга дрожала под пурпурно-золотым халатом, подбитым войлоком. Она включила атомные подогреватели. Крохотные изображения звезд с негромким жужжанием понеслись под золотой лепниной потолка, перемещаясь из одной точки комнаты в другую, чтобы поддержать равномерную температуру. Этот нескончаемый балет вначале раздражал, но к нему быстро привыкали.
Излучение звездочек не согрело Армину. Ей хотелось включить магнитный обогрев, но она не стала этого делать, поскольку дрожь шла из глубины тела, а с внутренним холодом не могло справиться никакое внешнее излучение. Она инстинктивно запахнула полы халата.
– Когда решитесь, дама моя, вас с благодарностью примут! – пробормотал Ариав. Он снова улегся и натянул на себя простыню. – И вам будет приятнее, чем греться с помощью этих противных атомных шариков!
Дама Армина снова выглянула через воздушную завесу овального окна. Спальня располагалась под куполом башни Кризит Вортлинг, самой высокой из башен Круглого Дома сеньоров Маркината. Отсюда она могла окинуть взглядом весь город. Дуптинат походил на спокойное море кривых убегающих вдаль линий, по которым глаз скользил беспрепятственно, изредка натыкаясь на острые рифы храмов. На горизонте еще виднелись отблески двух последних ночных спутников, Синей Ночи и Ночного Ветра. Их выпученные близорукие глаза в последний раз пытались пронзить утренний туман, чтобы потом исчезнуть за кружевной линией горной цепи.
Она услышала равномерное мощное дыхание заснувшего Ариава. Несмотря на терзавшую ее тоску, она не могла не скорчить презрительной мины: после насильственной смерти ее августейшего мужа Абаски Вортлинга, сто двадцать седьмого сеньора династии Ворт-Магорт, она впервые пустила мужчину в свою постель. Безумие: маркинатские обычаи обрекали вдов сеньоров на абсолютное воздержание. Эта нравственная традиция уже давно стала законом. Дама Армина рисковала снискать всеобщее презрение. Ее могли изгнать и даже отправить на пытку – на живот грешницы, выставленной на площади, помещали утыканное гвоздями колесо, которое мог привести в действие любой прохожий. Вердикт выносился Трибуналом, который судил членов правящей семьи за грехи, наносящие ущерб ее престижу.
Она воспользовалась ослаблением слежки, вызванной одновременным отсутствием ее сына Листа, регента Стри Вортлинга и генерального даита Джаспа Харнета, чтобы взять маленький личный реванш на грани между вызовом обычаям и беззаботностью. Дама Армина хотела доказать себе, что еще оставалась свободной, что могла вырваться – всего лишь на время – из мрачной тюрьмы, стены которой сомкнулись вокруг нее после того, как она овдовела.
Ее связь с Ариавом Мохингом, молодым и обаятельным командиром фаланги, длилась уже два стандартных года. Тайна тщательно охранялась: о ней знала лишь дама-компаньонша. Но, подталкиваемая демоном риска, Армина решила допустить любовника во владения Вортлингов, привести его в ту спальню, где ее любил сеньор Абаски Вортлинг. Она не могла не знать, что Круглый Дом полон коридоров, тайных проходов, скрытых дверей, откуда в любое мгновение мог появиться охранник или агент безопасности, слуга или горничная. Прислуга дворца относилась к ней сдержанно, испытывая не любовь, а равнодушную враждебность, и первый, кто увидел бы ее в объятиях Ариава, немедленно бы донес о ее проступке высшему магистрату Традиции. При каждом шаге, при каждом хлопанье двери она затаивала дыхание, а кровь ее леденела в жилах. Кроме исключительной любви к Листу, это пьянящее ощущение было единственным свидетельством того, что она еще жива.
- Предыдущая
- 29/124
- Следующая
