Осиновый невидимка - Сладков Николай Иванович - Страница 34
- Предыдущая
- 34/43
- Следующая
Сова поплыла к ней, распластав широкие крылья. Глаза ее впились в летягу, лапы стиснулись в кулачки. Вот выбросит их вперед, и цепкие когти проткнут дрожащее тельце. Не поможет летяге и ее диковинная способность парить, сова скогтит и в воздухе. Ей все равно, что хватать: сидящий шарик или парящий квадрат.
Плывет сова сквозь гущу веток, а хоть бы листик задела или пером по сучку шаркнула! Нависла тенью, выбросила лапы с растопыренными когтями.
В эту тысячную секунды летяга вдруг распласталась и... исчезла с совиных глаз. Ни шарика, ни квадрата!
Сова от удивления щелкнула клювищем и беззвучно унеслась в темноту. А вы, пожелавший побыть совой, остались без ужина.
Снова серый шарик превратился в темный квадрат. Но теперь, ночью, этот темный квадратик мгновенно стал невидим на фоне черной земли, растворился в сумраке ночных дебрей.
Что шарик обернулся квадратом, понятно: прыгнула и распласталась. Но как СЕРЫЙ шарик стал ЧЕРНЫМ квадратом?
Ну как, сами разгадаете, почему без обеда остались? Нет? Тогда так уж и быть, подскажу. Дело-то все... в гармошке! Мехи у гармошки сжаты, и гармошка черного цвета. Но вот развернули гармонь - и вспыхнули малиновые мехи.
А у серенькой нашей летяжки густой и черный подшерсток. Распластается летяга в полете, растянется как гармошка, и выступит черный подшерсток, замелькает темный квадрат. Дневных хищников он озадачивает: нацеливался на серое, а вдруг у глаз темное! То ли сам зверек, то ли тень его? А ночные теряют летяг из вида: моргнул - и нет.
Тут самый приметливый мне возразит: живот-то у летяг белый, заметный и днем и ночью. Не спорю, белый. Только его не видно. Летяга всегда сидит скорчившись. И в полете его сове не видно: ведь она кидается сверху.
"А как же зимой?" - спросит самый дотошный. На снегу-то черный квадратик и ночью заметен. Но зимой у летяг серый мех такой пышный, что черный подшерсток почти не виден. Зимой летяга и на лету серебристая, словно заиндевелая. Не разглядеть ее на фоне серых стволов и снега.
И снова вы без обеда!
ЗАДОМ НАПЕРЕД
Есть у летяги еще способ оставить хищника без обеда. Хищник всегда надеется на удар в спину. Голодному хищнику не до рыцарских правил. Если хищник на охоту затратит больше калорий, чем получит, он обречен. Даже могучие хищники нападают сзади. При нападении со спины, как говорят натуралисты, больше КПД - коэффициент полезного действия. А попал на глаза - и без обеда. На равных, в открытой погоне редкий хищник догонит жертву. Надеется он на неожиданность и внезапность. На удар в спину. На спине-то ни у кого нету глаз. Правда, у вальдшнепа, козодоя глаза так посажены, что видят сразу вперед, вверх, вбок и назад. Но что делать тому, кому не так повезло? Только одно - хитрить. И хитрят...
На сухом сучке сидела летяга; как всегда, сгорбившись, сжавшись в комочек. Я удивился: ее, неприметную и маленькую, увидел, а она меня, шумного и большого, нет! Хоть и сидит ко мне головой. Круглая мордочка, темные пятнышки глаз, ушки прижаты к вискам, усы.
Надо тихонечко отступить и незаметно подкрасться сзади. Со спины...
Обошел, прикрываясь елочками. Выхожу сзади, а оказываюсь впереди! Прямо перед ее мордочкой с черными большими глазами. Хотел с глаз долой, а попал на глаза.
Или у зверька глаза сзади и спереди? Развернулся он, что ли, пока я крался?
Бреду назад, в просветы слежу за летягой; не шевелится. Не знай я, что это зверек, принял бы за гриб-трутовик. Выхожу сзади, с хвоста - и снова перед глазами! Что за чертовщина: две головы, два носа, четыре глаза и четыре уха!
Сам ты голова два уха! Смотрю в бинокль - вот оно что! Не головой, а задом ко мне сидит летяга. И хвостик, как всегда, закинут на спину. Но от этого - совершенно непостижимо! - образовались такие тени, выпуклости и впадинки, которые на расстоянии сделали задик неотличимым от головы. Два темных глаза, выпуклый лобик, ушки, носик, усы... И только в бинокль видно, что это хвост и только подражание голове.
У лесных хищников нет бинокля. Издалека, в сумерках или ночью не отличить им, где у летяги перед, а где зад.
Увидев "голову", хищник, как и я, начнет обходить со спины и выйдет прямехонько на глаза.
Летяга прыгнула и улетела. На сухом торчке, где она только что сидела, я увидел маленькую черно-белую бабочку. И снова не мог разобрать, где у нее голова, а где хвост. Значит, и другим выгодно "путать" хвост с головой.
Голова - всему голова! И надо ее беречь.
ВЕРШКИ И КОРЕШКИ
Еловая шишка для обитателей леса - это кулек с конфетами. Разными способами они стараются до них добраться. Некоторые, клесты, например, от чрезмерного старания даже носы свои набок сворачивают. С юных дней начинают засовывать нос под чешуйки и отгибать. И со временем носы их кривеют. Дятел ради еловых семян изобрел даже специальный станок-зажим. Воткнет в трещину шишку и "кует" носом, выколачивая семена.
Белка берет кулек-шишку в лапки и распаковывает зубами, скусывая чешуйку за чешуйкой. А те, кому самим с шишкой не справиться, терпеливо ждут, когда кулек сам раскроется. Раскрывается он к весне: чешуйки на шишках встопорщатся, и полетят семена-вертолетики, устилая проталины и сугробы, - на радость чижам, вьюркам, зябликам и синицам!
Все рады еловому угощению, ради него готовы шишки клевать, грызть и долбить. Но никому и в голову не придет съесть саму шишку. Это все равно, что взять и съесть пакетик из оберточной бумаги, а конфеты выбросить. Или съесть фантики, а конфеты не тронуть. Или - только представьте - съесть картонный стаканчик, а мороженое - мороженое! - даже и не лизнуть.
Но именно так и поступает летяга. Ест упаковку, обертку, тару, не трогая содержимое - нетто. Ест те самые фантики, кулечки, стаканчики и пакетики, которые мы - да и все другие - выбрасываем в мусорный ящик.
Я глазам своим не поверил. Положил перед летягой новую шишку. И снова - на моих глазах - летяга съела ее целиком. Правда, шишка была свеженькая и молоденькая, зеленая с красным, словно румяное яблочко. Оставался от нее один стерженек. А от совсем маленькой шишки и вовсе ничего не осталось.
Когда же шишки выросли и отвердели, то летяга огрызала только мягкое основание чешуек и снова не трогала семена. Ела кулек, оставляя конфетки.
А к зиме, когда шишки совсем огрубели, летяга и в лапки их не брала. Специально нашелушил ей семян, этих лесных конфеток, таких лакомых для других, - летяга понюхала и отвернулась. Что за странный зверек! Что за лесные порядки! Кому вершки, кому корешки, а ей подавай упаковку!
РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ДИВАНЕ
Уродилась рябина - и появились несметные стаи дроздов-рябинников, свиристелей. Не уродились шишки - нет клестов и белок.
Но вот глухари, еды им зимой сколько угодно, а глухарей почему-то совсем не "сколько угодно". Лес может тысячи прокормить, а их только десятки. Таится в лесу нечто, что не позволяет глухарям размножаться.
Я понимаю белок, бурундуков и водяных крыс, которые запасают на зиму корм. Но я не могу понять летяг, которые, оказывается, тоже корм запасают. Зачем им запасать березовые и ольховые сережки, если их зимой сколько угодно?
Не надо, а запасают. Но так не бывает: раз запасают - значит, надо!
Все запасают на черный день. А вдруг летяга запасает на белую ночь? Весной наступает время, когда ночь становится такой короткой, что летяга и наесться не успевает. Да что короткой - совсем ночи нет! У Полярного круга ночи солнечные. А летяга ночной зверек, ей солнце ночью совсем ни к чему. Днем и ночью там так светло, что летяге ничего не видно. Тут-то и пригодятся запасы. Вот это да: все запасают на зиму, а летяги запасают на лето; все запасают на черный день, а летяги на... белую ночь. Все у них не как у других!
Так я размышлял на диване.
Но зыбки истины, открытые на диване. Вот я решил, что раз летяга ночной зверек, то днем ничего не видит. А раз не видит, то и не выходит пастись. И приходится ей поедать запасы.
- Предыдущая
- 34/43
- Следующая
