Котел - Бонд Ларри - Страница 31

• Предыдущая
• 31/202
• Следующая

Но Десо не был удовлетворен.

В настоящий момент Чрезвычайный комитет имел абсолютную власть над всей республикой, которая если и ограничивалась чем-то, так это отсутствием полного согласия среди членов самого кабинета. И, по мнению Десо, такую власть надо использовать для значительных действий, а не для подавления мелких беспорядков. Военное положение позволило им снять с себя тесные одежки политики и конституции. Так почему бы не использовать эту свободу, чтобы перекроить собственное государство, да и весь континент.

Необходимость этого, по мнению Десо, была ясно видна. Франция не может процветать в Европе, раздираемой на части воюющими торговыми блоками. Она также не может переносить так называемую свободную торговлю, за которую ратовали некоторые пустоголовые экономисты. Нация, которая позволяет своей судьбе зависеть он непрекращающейся вражды между частными компаниями – нация дураков. Во Франции всегда силен был союз правительства и промышленников, и было множество случаев, когда промышленность использовали как один из инструментов управления страной.

И если не удастся защитить и сохранить жизненно важные отрасли промышленности, страна неизбежно потеряет независимость и сдаст позиции более крупным, более сильным и более богатым странам – США, Японии, Германии. А это недопустимо.

Абсолютно недопустимо. Десо поморщился.

Даже сама мысль о том, что его страна может оказаться в подобном положении, вызывала отвращение.

Существовал только один способ избежать унизительного ползания на брюхе перед более сильными. Франция должна создать европейский союз, достаточно сильный для того, чтобы противостоять экономическому и политическому давлению извне. Союз наций, в котором Франция могла бы использовать свой статус ядерной державы и члена Совета Безопасности ООН, чтобы управлять более слабыми партнерами и сохранять ситуацию, при которой интересы Германии были бы по-прежнему тесно увязаны с интересами Франции.

Но коллег Десо, бывших во власти своих интересов, практически не интересовали великие задачи, стоящие перед их нацией. Каждого, казалось, гораздо больше интересовало, как сохранить собственную власть, чем как обеспечить долговременную безопасность государства. Десо находил такое вопиющее равнодушие к судьбе нации возмутительным.

Пробили часы. И время, и возможности утекали сквозь пальцы.

Десо возмущенно покачал головой. Если Чрезвычайный комитет не может или не хочет действовать, он сам предпримет первые шаги к организации союза. И если потом придется поставить его неповоротливых коллег перед свершившимся фактом, что ж, значит, так тому и быть. Десо повернулся на каблуках и вышел из кабинета. Его помощники, сбившиеся в кучку в приемной, тут же засуетились в ожидании новых поручений и требований. Что ж, он их не разочарует.

– Гиро! Организуйте проведение детального анализа военных и экономических характеристик Польши, Чехии и Словакии. Я хочу знать их слабости. Точки, к которым можно в случае необходимости применить давление.

Три страны, которые он только что назвал, противостояли влиянию Франции и Германии, подавая тем самым дурной пример другим нациям Восточной Европы. Этому надо положить конец.

– Раде! Организуйте конфиденциальную встречу с германским канцлером. На следующей неделе. В Берлине.

Десо двинулся по коридору в сопровождении своих помощников. Шаги их эхом разносились по коридору вместе с отдаваемыми Десо новыми приказаниями.

– Биссо! Пригласите ко мне на обед российского посла. На завтра, на вечер. И принесите мне сегодня днем его секретное досье. Ласер! Я хочу знать, сколько средств имеется на наших дискреционных счетах. Подготовьте отчет...

Никола Десо контролировал Министерство иностранных дел и разведслужбы. На сегодняшний день этого было достаточно. Он использует свою силу и влияние, чтобы подчинить ссорящиеся государства Европы своей воле – воле Франции.

3 НОЯБРЯ, НАД АВИАБАЗОЙ "ЛЬЮК", АРИЗОНА

Четыре истребителя "Игл-Орел" летели на высоте десяти тысяч футов над пустыней Аризоны. Они были выкрашены бледно-серой камуфляжной краской и казалось, что самолеты двигаются в воздухе без малейшего усилия, все время летя на скорости пятьсот узлов – более пятисот семидесяти миль в час.

Буквы "ЛА" на двойном хвосте каждого самолета говорили о том, что это были машины 405-го тактического тренировочного авиакрыла с авиабазы "Льюк" возле Феникса, Аризона. Стандартная маркировка самолетов включала в себя звездно-полосатые флаги на хвостах и крыльях, светло-серый цвет, серийные номера, слова "Авиация США" и так далее. Это были обычные самолеты марки F-15 "Игл", если не считать двух вещей: во-первых – белого орла на красном фоне, нарисованного на боку самолета, а во-вторых – польской речи, звучащей по рации.

Четверо пилотов были офицерами польской авиации, осваивающими современную американскую технику.

Это было успешное тренировочное задание – миссия типа "воздух-земля". Никого не подбили воображаемые противовоздушные установки, и каждый набрал довольно большое количество очков во время "бомбардировки". Павел Блажински, пилот номер два в сегодняшнем задании, вообще справился очень хорошо. В голосе худенького белокурого пилота звучали гордость и торжество:

– Вы видели?! Видели?! Каждой бомбой я уничтожил целую танковую роту русских.

Никто не сделал замечания по поводу национальности воображаемого врага, хотя все пилоты постарше делали свои первые шаги в авиации под руководством русских.

Стефан Михалак, который был не таким уж хорошим пилотом, зато большим хвастуном, тут же не преминул вставить слово:

– Дали бы мне кассетное оружие "Роки", я бы уничтожил русскую танковую дивизию в момент. По одной бомбочке на каждый танк. – Сегодня он летел на позиции номер четыре. – А как дела у тебя, Тэд?

Старший лейтенант Тадеуш Войцик летел на третьей позиции. Он был самым квалифицированным пилотом в этом полете после майора Соколовича.

Войцик медлил с ответом, и за него ответил Павел:

– Тэд бомбит только немцев. Совмещает приятное с полезным, – пошутил он.

В эфире раздался громкий хохот. Тэд молчаливо согласился с товарищем.

Хотя Войцик родился в Америке, во внешности ясно чувствовалось его польское происхождение. Песочного цвета волосы обрамляли круглое бледное лицо со светло-голубыми глазами. Он был среднего роста и довольно плотного телосложения и пребывал в прекрасной физической форме. Этого требовало управление сверхзвуковым бомбардировщиком.

А уж когда дело доходило до его отношения к немцам, Тадеуш был поляком до мозга костей. У его отца были веские причины ненавидеть немцев, и Тэд со всем родственным пылом посчитал своим долгом следовать взглядам своего старика.

Даже спустя пятьдесят лет на теле страны, из которой происходили его предки, видны были следы варварского немецкого вторжения. В тридцать девятом году немцы убили родителей отца и матери Войцика, в раннем возрасте оставив их сиротами. Они с трудом выжили, но, как оказалось, для того, чтобы попасть под власть новой тирании, когда после окончания войны русские навязали Польше коммунистический режим. В последующие десятилетия ни одному из них жизнь не показалась легкой. Наконец, добиваясь этого много лет, они получили разрешение на эмиграцию в Соединенные Штаты. Тут их ждала новая, более приятная жизнь. Тэд родился в семьдесят шестом году, как бы увенчав своим появлением восторги родителей по поводу обретенной наконец свободы.

Ни отец, ни мать никогда не забывали своей любимой родины, Польши. Не забыли они и главных виновников всех ее бед – немцев, которые разрушили страну, содрали с нее кожу и оставили беззащитной перед пришедшими вслед за ними Советами.

После длительных колебаний в девяносто втором году родители Тэда решили вернуться в Польшу, прихватив с собой накопленные опыт и деньги, так необходимые их теперь свободной, но нищей родине. Тэд поехал с ними, хотя чувствовал себя поляком в меньшей степени, чем американцем. Но теперь, спустя пять лет, он приехал на стажировку, чтобы помочь обретенной уже в зрелом возрасте второй родине, которую успел полюбить.

• Предыдущая
• 31/202
• Следующая