Змеиное проклятье - Болотников Сергей - Страница 47
- Предыдущая
- 47/82
- Следующая
Солнца мы больше не увидим, – произнес Лапников, – интересно, как смотрится теперь деревня со стороны. Если у нас тьма, а снаружи сейчас разгар летнего дня. Июльского, жаркого.
– Быть может, как облако черного тумана на земле? Хотя нет, если противостоящие нам силы смогли сменить день на ночь, то они могли позаботится и о том, чтобы снаружи деревня выглядела нормально.
– Я ничего не вижу, – пропищал впереди Кузьмич, – отпустите, а? Я ведь устал.
– Вам, лесных тварей просто так не утомишь, а вообще мы уже пришли. Ну что встал? Пшееллл!!!
И снова подтолкнул змеюка сапогом. Селянин знал эти улицы с детства и ориентировался почти в полной темноте. Так или иначе он нащупал забор, а затем и входную дверь.
– Стойте тут. – Сказал он и аккуратно вошел в темный провал двери.
Горожане остановились. Кузьмича для верности повернули лицом к стене. Чтобы не плюнул ядом.
Слышно было как селянин топает к выключателю. Затем шаги прекратились, и из темных недр дома взметнулся тонкий поросячий визг. Но его тут же заглушили проклятья Щербинского и канонада выстрелов. Ружье громыхнуло пять или шесть раз, затем селянин позвал:
– Ну что вы там? Заходите!!!
Свет в доме вспыхнул, на оконной раме висело некое скрюченное тело. Горожане переглянулись и вошли внутрь. Щербинский невозмутимо клал в уголок свое поработавшее только что ружье, и его совсем не трогало, что на полу возле него в муках дохнут потрясающие по омерзительности твари. Чудища были чуть поменьше человека, и имели белесую прозрачную кожу, сквозь которую обильно просвечивали странной формы внутренности. Имели эти гадости разумеется по три глаза, и видно было, как ворочаются в глазницах огромные глазные яблоки чудища были основательно продырявлены, у некоторых не хватало конечностей, и они корчились и жутко воняли.
– Шабаш уже начался – заметил Щербинский, а затем дождался когда судороги последнего монстра замрут и выкинул одного за другим в окно.
Не Сергей не Лапников на такой подвиг бы не отважились. Они сразу начали набивать карманы патронами, а Сергей поплелся в кладовку искать себе что ни будь взамен утраченной куртки.
Во время этой суеты Кузьмич попытался сбежать, но его засекли, догнали и повалили на пол, и теперь он сидел привязанный к массивной чугунной буржуйке, которой, по Черепиховскому обычаю согревались селяне. Теперь змей сидел в полной неподвижности, погруженный в свои мысли, а скорее всего связываясь в очередной раз с хозяином.
– Надо поторопиться – произнес журналист, кидая взгляд на часы – похоже пока они не совсем разошлись. А то ведь пойдем в самое пекло, во время самого разгула шабаша.
Серега как раз отыскал себе приличный ватник, довольно еще крепкий, и почти без заплат. В нем можно было согреться, защититься от окружающего холода, а самое главное, он был толстый и не всякая тварь его прокусит.
– Вот бы еще пластинки стальные на него нашить. – Сказал Сергей, показывая ватник Щербинскому.
– А что же. Если так, то одевай сразу кольчугу. – Ухмыльнулся тот. – На ружья надо надеяться.
– Ну ты надейся на ружья, а от змеиного укуса он все-таки защитит.
– А от укуса той носорожьей твари, тоже? – Спросил иронически Лапников. – а ведь застрелись ее было можно.
– А давайте еще Кузьмича застрелим. – Без всякой связи сказал вдруг Щербинский.
– Садист. Мы может его отпустим, вот только разберемся со всем этим.
Послышалось бормотание и в окно влетел огромный черный нетопырь. Он пометался немного по комнате, затем его поймали за крылья и вышвырнули в окно. За окном раздался заливистый хохот, который впрочем скоро затих вдалеке.
– Я готов. – Сказал Лапников.
– Я тоже. – Произнес Серега и глянул на селянина. – Ну что, идем?
– Идем. – Ответил Щербинский и глянул осторожно в окно.
За окном было тихо, лишь только отчетливо шелестел дождь. Из лишенной стекла рамы потянуло ночным холодом. Ночным холодом в средине дня.
Черепиховцы снова глянули друг на друга.
– Как считаешь, – спросил Щербинский, – если уничтожим камень, он расколдуется? – и кивнул на гранитную статую Щербинского младшего.
– Кто знает… Пошли что ли. Быстрее найдем, быстрее все тут вернется на круги своя. Поднимайся чешуйчатый!
Это он уже адресовал сидящему лицом к стене Кузьмичу. Кузьмич зашипел, но нехотя все-таки поднялся.
– Двигай. – Сказал ему зоотехник и они вышли во влажную холодную тьму.
– На них тут же кто кинулся сбоку, но Сергей отреагировал вовремя и выпалил дважды в темноту. Оттуда выплеснулись дикие вопли и кто-то стеная уполз. Сверху лился потоками дождь, который временами превращался в мелкую ледяную крупу и больно стегал по непокрытым головам. Хорошо хоть куртки и ватник достаточно надежно защищали от непогоды. Кузьмича же ничего не защищало, но его это похоже не волновало. Впрочем скорее всего он уже просто стал холоднокровным и поэтому не ощущал холода.
– "А если от такой холодрыги", – подумал Серега, – "Он впадет в спячку? Я слышал змеи так поступают при холодах.
И они двинулись вниз по улице. По дороге, которая проходила мимо рощи на высоком берегу, мимо площади с Черепиховским собором, мимо бара "Левый берег", мимо оружейного магазина, и которая вела вниз по холму в густой лес, в котором скрывались Черепиховские и ныне названные "Черными" пруды.
Стало совершенно темно, лишь в низких черных облаках редко вспыхивали некие зарницы, на секунду освещая дорогу и движение темных тучевых масс в небесах. По этим зарницам они и ориентировались, упрямо не сворачивая с дороги. Ориентировались по зарницам, да еще их легко вел за собой будущий змей Кузьмич, похоже обладавший способностью видеть кое-как в темноте.
Шли молча, затем, когда справа замаячили неясные очертания чего-то огромного, судя по короне из корней, дворца культуры, Лапников произнес:
– Темно. Вот мы и наткнулись на наш глубинный страх. Наконец то мы оказались в такой темноте, что сами в ней идти почти не можем. А те, кто скрывается в темноте, видят нас прекрасно. Мы для них как на ладони, для этих порождений ночи. Они нас видят, они могут подкрасться, схватить, а мы их не увидим, пока они нас не коснуться.
– Ох Лапников – сказал Серега – кончай ты страсти нести, без тебя муторно. Мне теперь это все напоминает знаменитую аналогию. Купание в океане полном акул ночью. Только вот эта среда для нас родная, а ты если хочешь обезопаситься, возьми ка Кузьмича на мушку. Пусть увидят, что если попробуют дернуться, то змею ихнему каюк.
Лапников ткнул дробовиком в спину полузмею и Кузьмич боязливо дернулся, хотя и продолжал шагать ровно. Журналист снял ружье с предохранителя и произнес:
– А если у них другие моральные ценности? Может им на Кузьмича нашего вообще наплевать. Убьем беднягу и ладно. Они только посмеются мерзко и нас заграбастают.
Словно в подтверждении его слов издалека донесся резки лающий хохот. Как от стаи диких бабуинов, да вот только какие бабуины, если они имеют дело с тварями много хуже.
– Тсс! Стойте! – неожиданно произнес селянин.
Все встали как вкопанные, а Серега схватил за шиворот плененного Кузьмича.
– Там впереди, – сказал селянин, – только что кто-то шевелился.
– Бред!! – Простонал Лапников. – ну как так можно жить, когда не секунды ты не можешь оставаться в безопасности, ну как я могу еще идти с вами. Зная, что меня могут уничтожить в ближайшие пару секунд. Это тяжело. Я не могу…
– Тиха ты! – Шикнул Сергей. – На войне как на войне. Там действительно что-то шевелиться.
Кузьмич порывался что-то сказать, но ему приказали стоять молча. В наступившей тишине послышались гулкие шаги по асфальту. Блеснула яркая зарница и все увидели как к ним приближается человек. Шел он ровно, словно ничего не боясь, словно не было вокруг липкой тьмы и не сновали в ней темные подземные твари.
Направлялся этот тип к Черепиховцам, и при очередной вспышке стало видно, что одет он в деловой костюм тройку, сейчас несколько помятый и начищенные башмаки. Вид его в этом костюме, посреди Черепиховского мрака был настолько безумен, что люди Сергей со спутниками даже попятились прочь от него, заподозря сразу неладное. Самое неприятное было то, что пришелец счастливо улыбался и протягивал к людям руки.
- Предыдущая
- 47/82
- Следующая
