Ночь страсти - Бойл Элизабет - Страница 24
- Предыдущая
- 24/69
- Следующая
Она смотрела на свою руку, которую все еще сжимали его пальцы. Когда же она подняла голову, у нее по щекам текли слезы. Они блестели и сверкали при свете горящего камина, словно моля осушить их, стереть причину ее горя.
— Что случилось, Джорджи?
— Я не могу принять эти деньги. Без… без того… — Она запнулась, и ее щеки запылали.
— Не заработав их? — улыбнулся он.
К его удивлению, ее лицо при этих словах прояснилось.
— Да. Я не могу принять деньги без… ну, вы сами знаете.
Колин рассмеялся:
— Моя сладкая маленькая Киприда, если вы даже не осмеливаетесь произнести эти слова, как же вы собираетесь осуществить все на деле?
Сказав это, Колин тотчас понял, что провоцирует ее испытать его в том затруднительном положении, в котором оказался. Ему хотелось снять с себя еле сдерживаемое напряжение и уступить ее чарам, лишающим его спокойствия.
И тут она начала преображаться из женщины легкого поведения в очаровательную соблазнительницу, заставляющую сердце Колина стучать в груди словно молот.
— Кому нужны слова? — тихо спросила она.
Джорджи понимала, что это единственная возможность заманить Колина в свои объятия. Потупившись, она наслаждалась теплотой его пальцев, сжимающих ее ладонь. Жаркая волна захлестнула все ее тело, вернула ту дрожь, которую она испытала в карете, когда они слились в поцелуе, когда он изучал ее тело, позабыв обо всем на свете.
Если бы только она сумела заставить его вновь поцеловать ее, пренебречь своими благородными намерениями, смогла разрушить стену его сдержанности, которая, как она подозревала, была блефом.
Он хотел ее. Она была уверена в этом.
Да, она никогда раньше не была с мужчиной. Никогда до этого ее не обнимали крепкие, мускулистые руки, но она всем сердцем понимала, что он желал ее так же страстно и неудержимо, как и она его.
Теперь это уже не было азартной игрой, ставкой в которой служила ее девственность, — нет, это был ее шанс прожить ночь страсти, которая запомнится ей навсегда и станет ее сокровищем. Воспоминания о том, как ее любили, лелеяли и ласкали, будут согревать ее холодную, унылую и безрадостную жизнь, когда та стараниями разъяренного дяди Финеаса и проклятого лорда Данверса, обернется золой и покроется пеплом.
Итак, отбросив образы своего мрачного будущего, она решила во что бы то ни стало прожить эту ночь так, как задумала.
Наконец она подняла глаза на Колина. Глубоко вздохнула. Непокорный локон упал ей на лицо, и она подняла руку, чтобы убрать его.
Все тело Колина словно окаменело, и он наблюдал за каждым ее движением, как голодный кот следит за глупой птичкой, сидящей на изгороди. Она чувствовала власть его физической силы, внутреннюю напряженность его мускулистой фигуры.
Но в отличие от птички она еще ближе подлетела к охотнику.
— Почему вы хотите избавиться от меня? — прошептала она.
— Я должен это сделать. — Он произнес эти слова, но то, как он говорил, тон его голоса подразумевали совсем иное.
Джорджи покачала головой, желая сказать, что это глупо, но непослушная волнистая прядь опять упала ей на лицо. Она уже собиралась вернуть ее на место, когда ее осенила блестящая идея.
Она освободила руку из его пальцев, позволив золотым и серебряным монетам со звоном упасть на ковер, словно капли дождя. Затем снова поймала его руку и провела ею по своим непокорным волосам.
Удерживая руку Колина, она придвинулась еще ближе к нему и потерлась щекой о внутреннюю сторону его запястья, легко касаясь губами теплой кожи. Потом откинула голову и встретила его голодный взгляд; ее губы слегка приоткрылись в безмолвном приглашении. «Поцелуй меня, — молча молила она. — Поцелуй меня еще раз».
Во взгляде его зеленых глаз отражалась битва, такая же жаркая и бурная, как те, в которых он действовал на море, сражаясь неистово и благородно.
Она с тоской подумала, что эту битву он не выиграет, если победа означает, что он будет любить ее.
Колин издал такой земной и в то же время необычный стон, что почти напугал ее, и, когда с его губ слетел последний отрывистый вздох, он впился в ее рот поцелуем.
Теперь пришла ее очередь сдаваться.
Его язык щекотал ее губы и еще больше раскрыл их только для того, чтобы продолжить свои боевые действия, дразня, пробуя и поглощая. Джорджи приникла к нему в порыве страсти, испытывая непередаваемое чувство облегчения. Но когда ее тело проснулось, обрело свою собственную жизнь, и у нее сначала все сжалось в животе, а потом жар побежал вниз между бедрами, Джорджи захлестнула волна тревоги.
Хотя она очень стремилась к этому, она никогда не подозревала, что это будет именно так — живо, опьяняюще, страстно.
Теперь девушка уже не могла остановиться, ее тело и чувства восстали бы, если бы она попыталась сопротивляться этому ошеломляющему и пугающему влечению. Она прильнула к нему, ее руки начали расстегивать пуговицы его фрака, потом стащили его с широких плеч Колина и бросили на пол. За фраком последовал его жилет.
Увидев Колина в одной сорочке, она остановилась, понимая, что сейчас коснется его обнаженного тела, пальцы ее стали бродить по накрахмаленной льняной сорочке.
Она упивалась ощущением его крепкого тела, под ее пальцами неровно поднималась и опускалась грудь Колина, а сердце его стучало бешено и громко.
Ободренная и вдохновленная первым опытом, она продолжила свои исследования дальше, скользя по его мускулистой спине и узким бедрам. Ее руки притянули его ближе, пока их тела не встретились и не приникли друг к другу.
В тот яркий момент, когда они коснулись друг друга, Джорджи обнаружила, какой большой силой может обладать мужчина — его твердое как камень мужское начало пульсировало под его бриджами, словно тоже молило освободить от ненужной теперь одежды.
Колин продолжал целовать свою вакханку, его пальцы словно расчесывали ее волосы, вынимая шпильки из прически и позволяя им падать с легким звоном на разбросанные по полу монеты.
Когда он наконец освободил ее волосы, они, будь, шаль из шелка, упали ей на обнаженные плечи. Похоже, удовлетворенный беспорядком, который он сотворил, Колин начал искать новую добычу, пробегая пальцами по вырезу лифа, словно отыскивая место, где можно было разрушить оборону ее расшитого шелкового платья.
Но едва его пальцы коснулись обнаженной части ее округлой груди, как тотчас начали отступление. У Джорджи перехватило дыхание, ресницы затрепетали, и она открыла глаза.
О нет. Только не это. В его глазах она прочла, что он снова пересматривает свое поспешное решение обнять ее. Она взяла его руку и поднесла к своей груди.
— Пожалуйста, сделайте так снова, — настойчиво попросила она.
Его губы сложились в ленивую улыбку, и он пошел ей навстречу, но на этот раз его пальцы проникли внутрь лифа платья и нашли ее затвердевший сосок. Они неторопливо начали ласкать его чувствительную вершину.
— Так? — прошептал он ей на ушко.
— О да! — воскликнула она с облегчением; его губы тем временем пощипывали мочку ее уха, щекотали ей шею, а затем проделали тот же воспламеняющий путь, что и его пальцы.
Джорджи откинула голову, плечи ее поднялись, и она позволила его губам коснуться ее теплой груди. Он развязал тесно облегающий лиф, и она открылась для его желанного вторжения.
А когда его губы сомкнулись вокруг ее затвердевшего соска, он пробудил в ней такое желание, о существовании которого она и не подозревала.
У Джорджи задрожали колени, и она зашаталась на своей единственной туфле. Колин лишь усмехнулся и, не говоря ни слова, поднял ее на руки и отнес к кушетке возле камина. Она откинулась на мягкую богатую ткань, теплую от жара красных, тлеющих в камине угольков. Огонь и принесенные Колином свечи окутали их мягким светом.
— Вы не хотите лечь в постель? — спросила она, кивнув в сторону темной спальни за кабинетом.
— Нет, — сказал он, даже не взглянув в том направлении. — Я хочу видеть вас.
Джорджи открыла рот, чтобы запротестовать, но вдруг поняла, что ей тоже хочется видеть его — видеть его лицо, наблюдать за его реакцией, чтобы понять, что она доставила ему такое же наслаждение, как и он ей.
- Предыдущая
- 24/69
- Следующая
