Меч и сума - Бойе Элизабет - Страница 3
- Предыдущая
- 3/67
- Следующая
Килгор воспринимал это очень болезненно. Несмотря на всю его веру в магию, сомнительно было видеть ее проявление в таком степенном и скучном месте, как Брандсток-холл. Или еще хуже — меч мог оказаться подделкой, предназначенной для того, чтобы выставить семейство Вальсид на посмешище и лишить его права быть вождями Шильдброда. Килгор сам назначил себя хранителем меча в Брандстоке и, сидя со своим старым мечом, с тревогой наблюдал за нелепыми попытками вытащить оружие из ствола дерева. Самому ему не хотелось быть смешным и обливаться потом, вытаскивая меч. Ему не нравился тот жадный огонь в глазах, который он видел у всех кандидатов. Килгор был уверен, что такой святой и таинственный меч нельзя извлечь в шутовской атмосфере, которая царила вокруг.
Почти каждый вечер специалисты по магии собирались в Брандсток-холле и давали советы всем желающим. Шла оживленная торговля амулетами, безделушками, приносящими счастье, заклинаниями. Они пользовались большим спросом среди жителей Шильдброда и беглецов с севера. Казалось, что каждый из них непоколебимо верил в магию и только ждал удачного случая, чтобы продемонстрировать свою веру. Они, полные надежд, шумно, как море, вкатывались в холл, но их неудачи не трогали Килгора.
Наибольшее разочарование постигло старого Вальсид ура. Он долго смотрел на меч, бормоча про себя:
— Разве он здесь не для меня? Вальсиды всегда были королями и воинами. Если кто-либо в Скарпсее и способен вытащить этот меч, так только я.
Он поднялся с кресла и изо всех сил попытался вытащить меч. Тот даже не шевельнулся. Пыхтя и задыхаясь, пробовали свои силы советники. Глаза их чуть не вылезали из орбит от напряжения, но все было тщетно.
— Что мы будем делать с этим человеком, если он вдруг появится? — спросил Вальсидур. — Это пострашнее, чем неурожаи и мороз. Он ведь заберет все лучшие себе, если мы не сумеем поладить с ним.
— Или купить у него меч, — лукаво предложил старый Снорри. — Ведь у него здесь нет друзей, и он, возможно, бедняк. Он наверняка назовет цену.
— Да, — хмыкнул Вальсидур. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Следует попытаться, чтобы сохранить Брандсток.
И все старики ухмыльнулись и подмигнули друг другу. Но проходили недели, а меч упрямо отказываются подчиниться кому-нибудь.
Прошло время, и новизна приключения потеряла свою прелесть. Уже несколько недель никто не пытал счастья. Старые советники приходили в холл пить вино и рассказывать байки. Народ начал задумываться о морозах на севере, и прежний страх перед колдунами потихоньку овладел всеми. Килгор надеялся, что лихорадка, вызванная появлением меча, кончится, и народ вновь обретет здравый смысл. Теперь они должны понять, что самое мудрое — это собрать армию и двинуться на север. Его отец становился все угрюмее и суровее — верный признак того, что все возвращается к прежней жизни. Когда он не мог видеть меча, он сидел и брюзжал, и ничто не могло отвлечь его от мрачных мыслей.
Но однажды вечером раздался стук в дверь. Неожиданный и многообещающий. Лица гостей просветлели. Слуга открыл дверь, церемонно ввел гостя и торжественно объявил:
— Хельги Тонкая Борода из Банка. Желает говорить с тобой, сэр.
— Отлично. Входи, входи, — сказал Вальсидур. — Кто тебя послал и что у тебя за дело?
Килгор с неудовольствием отметил, что от пришельца пахнет рыбой и дымом, да и одет он неважно, хотя наверняка не бедняк. На нем были грубые красно-коричневые штаны, кожаный камзол и пояс, орнамент которого говорил о том, что он сделан варварами, а на ногах — грубые тяжелые сапоги, в каких жители Шильдброда работают в поле. Он выглядел молодо: загорелый, с быстрыми, проницательными глазами, но в бороде его поблескивала седина.
Опираясь на высокий черный посох, пришелец окинул всех испытующим взглядом и торжественно начал:
— Я принес тебе приветствие из Банка и любопытное послание.
— Продолжай, — нетерпеливо сказал Вальсидур. — От кого?
Хельги Тонкая Борода окинул взглядом весь холл. Слабая улыбка играла у него на губах.
— Я принес тебе послание от самого себя. Оно касается вот этого… — И он кивнул на меч.
— А кто ты такой, что осмеливаешься давать советы? — ехидно осведомился Оннунд Вольфскилл.
Хельги улыбнулся и провел пальцами по бороде:
— Если это доставит вам удовольствие, то я и все мои предки назывались прорицателями.
— Прорицатель! — в один голос крикнули все присутствовавшие в холле.
Вальсидур выпрямился в кресле и стиснул подлокотники. Килгор приготовился к тому взрыву, который, как он был уверен, сейчас последует.
— Значит, прорицатель? — Вальсидур сузившимися глазами рассматривал этого человека. — Ну что же, устраивайся поудобнее, прорицатель. — И величественным жестом он пригласил Хельги поесть и выпить.
Заказав для него еду, Вальсидур приказал музыканту играть и петь.
— Ты должен попробовать знаменитого брандстокского эля, — сказал он.
— Лучший эль в Скарпсее. Твое здоровье, прорицатель.
Килгор посмотрел на отца, у которого неожиданно изменилось настроение, и пробрался поближе к прорицателю. От него все еще пахло, как от простого рыбака, только что сошедшего на берег. Хельги Тонкая Борода посмотрел на Килгора, словно прочитав его мысли. Затем Килгор увидел на его поясе нож с великолепно отделанной рукоятью из рога и стал относиться к прорицателю с большим уважением.
Наконец тот закончил есть, откинулся на спинку стула и стал набивать черную трубку какой-то ароматной травой. Затем поднес к ней уголек и начал пускать клубы зеленоватого дыма. Вежливо поинтересовался погодой в Шильдброде. Вальсидур ответил ему в том же тоне и спросил о погоде в Банке, расположенном в южной области. Они перекидывались ничего не значащими фразами, а Килгор буквально сгорал от любопытства.
Наконец все правила вежливости были соблюдены, и Вальсидур стал серьезным.
Хельги Тонкая Борода уловил эту перемену и начал:
— Ты помнишь, я сказал, что у меня послание для тебя?
Вальсидур хмыкнул и постарался не выглядеть чересчур легковерным. Он еще никогда не встречался с прорицателем.
— Да, что-то такое я помню. Мой отец и отец моего деда всегда слушали прорицателей…
— И погибли страшной смертью, — не удержался от замечания Снорри, благо, в полутьме его не было видно — огонь в очаге уже догорал.
— Пусть прорицатель говорит, — приказал Вальсидур. — Я уверен, что он будет говорить во благо Шильдброда. — Он имел в виду наживу, Килгор ясно видел это по его лицу.
Слушатели сели поближе, а прорицатель торжественно затянулся трубкой прежде чем начать:
— Ты приобретешь и ты потеряешь. Что-то более дорогое твоему сердцу, чем золото и этот холл.
Килгор подумал, что бы это могло быть.
Прорицатель продолжал:
— Видишь этих мотыльков? — И он указал на мотыльков, круживших вокруг лампы с китовым жиром. — Прежде чем они погибнут, ты увидишь, как меч будет вытащен рукой, которая еще не пыталась этого сделать. Еще до лунного затмения в этот холл придет колдун, как в старые времена, и сделает тебе добро и сделает тебе зло. В Скарпсее много такого, чего ты не знаешь и не хочешь видеть. Помни, что ты в очень древней стране, ты новый человек в старом мире со старым порядком. Когда-нибудь люди будут править в Скарпсее и старый порядок исчезнет. — Он взял свой посох, застегнул плащ и накинул капюшон.
— Подожди! — закричали сразу несколько голосов.
— Армия! Я же говорил вам! — крикнул Килгор.
— Тихо! — громовым голосом приказал Вальсидур. — Как понять всю эту чепуху? Какое отношение имеют к мечу мотыльки? И что ты там болтал о колдуне? Ты же знаешь не хуже меня, что люди правят Скарпсеем уже семьсот лет. Неужели им правит кто-то другой? Мне кажется, что ты знаешь больше, чем говоришь нам. Что это за меч? Кто его вытащит? Он здесь, в холле? Я сделаю тебя богатым, — сказал Вальсидур. — Позволь предложить тебе вот это. — И он вынул из кармана черный кошелек с золотом и серебром.
- Предыдущая
- 3/67
- Следующая
