Ожерелье Иомалы - Богданов Евгений Федорович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/20
• Следующая

Туре Хунду не хотелось, чтобы моряки думали о возможности поживиться в храме биармов. У него были на этот счет свои планы.

— Я вижу, мои викинги скучают, — загремел его голос. — Послушаем нашего музыканта. Где Гудмунд? Где его звонкое феле? Ставлю всем три бочонка браги. Сегодня мы веселимся во славу Ньярда!

На кораблях до поздней ночи слышались всхлипывания феле и песни подгулявших моряков.

Хальмар ждал Вейкко. Жилище старейшины отличалось от хижин других биармов разве только величиной. В остальном все так же: принадлежности для охоты и рыбной ловли, очаг из камней, окна, затянутые рыбьим пузырем. В одной из внутренних комнат-пристроек хранились серебряные кубки арабской работы с искусной чеканкой. Они перешли Хальмару по наследству от отца, и старейшина очень дорожил ими.

Накат из грубо отесанных плах был низок, и дым от очага не успевал уходить в трубу. Он стлался по комнате и резал глаза.

Хальмар сидел молча на чурбане перед очагом. Рукава холщовой рубахи закатаны до локтей. Хозяин только что кончил вязать сеть костяной иглой. Черные с сединами волосы его были перехвачены юфтовым ремешком с кисточкой — амулетом. Амулет хранил от злых духов.

Распахнулась дверь, и вошел старый биарм Вейкко. Хальмар молча показал ему на скамью возле очага. Из боковой двери появился юный биарм с раскосыми черными глазами, в куртке из мягкой лосиной кожи, с деревянным подносом в руках. На подносе — долбленые из березы кружки с напитком.

Вейкко с поклоном принял угощение. Хальмар отпил из своей кружки и, поставив ее, собирался с мыслями. Вейкко терпеливо ждал.

— Близится пора торга с нурманнами, — начал Хальмар. — Скоро придут они к нам на своих разбойных ладьях. Светлые ночи пошли на убыль. Птицы умолкают рано. К жилью ночами крадутся волки. С чем явятся чужеземцы? Торговать придут или разбойничать?

Хальмар подумал и, глядя на огонь, сам ответил на вопрос:

— Много раз приходили они к нам. Много горя и бед привозили на своих драккарах. Помнишь, как гибли наши воины в битве в Большом овраге? У нурманнов много железа. У них кольчуги, копья и щиты, кованные на огне. В железе — их сила…

Хальмар посмотрел на Вейкко. Тот в знак согласия смежил ресницы. Старейшина продолжал:

— От утеса к утесу, от льдины к льдине, от сосны к сосне, от ручья к ручью добиралась ко мне весть на оленьих рогах, на крыльях чаек, на плавниках рыб… Я узнал, что Вик-Инг вышли из Сандвери пять ночей назад. Теперь они, наверное, выжидают попутный ветер у Холодного мыса. Идет к нам под полосатым парусом Туре Собака… Мало того, что Вик-Инг обманывают наших людей на торге. Они оскверняют память предков и чинят надругательства над святыней. О! Придет время, Иомала разгневается и потопит их корабли в открытом море. Их железо обернется для них черной смертью… Мудра и терпелива Богиня Вод. Надо, Вейкко, хранить ее, как всемогущий Ораул хранит для нас солнце в небе. Ее драгоценности разжигают зависть нурманнов. Лучше береги, Вейкко, наш храм! Пусть никто не жалеет жизни за Иомалу! Будь умен, зорок и смел!

Хальмар умолк. Вейкко стал на колени:

— Клянусь тебе, старейшина, отдать жизнь за Иомалу! — сказал он с горячностью. — Паду на пороге храма, но не пущу туда ни одного нурманна!

Хальмар хлопнул в ладони. Появился тот же юноша с подносом, на него они поставили пустые кружки.

Задержавшись у порога, Вейкко обернулся и сказал:

— Да хранит великая Иомала свою дочь, твою жену, бесценную Хальмиору!

Старейшина склонил голову в знак благодарности за пожелание.

Вейкко ушел. Хальмар бросил в очаг несколько поленьев и отправился к жене.

…Хальмиора лежала на топчане, на постели из гагачьего пуха, под одеялом из белого песца. Ее большие серые глаза настороженно посмотрели на мужа. Она высунула из-под одеяла бледную тонкую руку. Бронзовый браслет отвисал на похудевшем запястье.

— Пила ли ты настой чохор-травы? — спросил муж.

Хальмиора утвердительно кивнула.

Неведомая злая хворь терзала биармийку. Ничто не помогало: ни богатые приношения Богине Вод, ни нашептывания старой Вуколы, ни бубен колдуна, ни настой лесных трав.

Хальмар посидел у изголовья жены, потом ушел.

В темной другой комнате крепко спал терфин «Во времена викингов терфинами называли саамов» .Избол, гость старейшины. Это он принес весть о походе викингов. Хальмар прошел мимо открытой двери на цыпочках, чтобы не потревожить Избола.

Вейкко возвращался в свою хижину. За ельником спряталось солнце, пугливо пискнула птица. В кустах кто-то зашевелился. Человек или зверь? Сучья затрещали — и огромный лось-бык бросился напролом в сторону.

Пять суток ждали викинги попутный ветер на вынужденной стоянке за мысом Нордкап. Нередко меж ними, как внезапные вспышки пламени в догорающем костре, возникали ссоры. Викинги хватались за мечи и ножи. Орвар — вездесущий и хитрый страж порядка вовремя приводил спорщиков в чувство, где грозным окриком, где оплеухой. Кулак у него был налит силой. Упившиеся ячменной брагой моряки мгновенно трезвели.

Когда головы были свежими, викинги пели свои песни под заунывные звуки феле Гудмунда. Рулевой Саксон все так же рассказывал небылицы, запас которых у него был неисчерпаем.

Туре Хунд целыми днями валялся на медвежьей шкуре в своем шатре и бражничал с Орваром. Он наведывался и на корабль братьев Карле и Гунстейна и продолжал пировать у них. Не однажды вспыхивал спор и среди ярлов. Туре не ладил с Карле. Но хладнокровный и осмотрительный Гунстейн быстро мирил их.

Туре уменьшил выдачу провизии на завтрак и обед. Но никто не роптал на это. Знали, что на вынужденной стоянке экономия — дело не лишнее. Лучше сейчас слегка подтянуть животы, чем голодать потом, работая веслами. Путь далек, дни идут, когда еще парус наполнится ветром?

— Скоро придем в Бьярмаланд, и все будете сыты, — говорил викингам Орвар. — У бьярмов немало припрятано в хижинах и ямах вяленой оленины и лосины, сушеной и соленой рыбы. Все будет ваше: только умей считать чужой погреб своим — и будешь сыт!

Он подмигивал морякам и хохотал, широко раскрывая белозубый рот.

Надо же было как-нибудь подбодрить людей! Орвар рассказал, как два года назад он вместе с командой корабля, снаряженного в поход ярлом Олуфом, попав в шторм и очутившись в открытом море со сломанной мачтой и пробитым днищем, спасся лишь чудом. Драккар выбросило на незнакомый остров. Викинги проспали ночь среди скал, а утром пошли в глубь острова и наткнулись на селение саами. Кочевники, не успев собрать и сложить свои чумы, разбежались. Викинги поймали оленей, забили их и развели костер. Вдоволь наелись жареного мяса, починили драккар и поплыли домой, увозя с собой пленников — скуластых девушек в оленьих одеждах…

— Если викинг смел и дерзок — удача всегда с ним! Мы умеем выходить из моря сухими! — самодовольно говорил телохранитель Туре.

На драккаре Хунда один только Асмунд держался молчаливо, в стороне от всех. Он не находил удовольствия в опьянении, не ввязывался в споры, и товарищи над ним подсмеивались. Однажды к Асмунду привязался пьяный Уланд. Он сказал, что Грида не ждет Асмунда домой, изменила ему и вышла замуж за другого — рыбака Галле. Ей наскучил рохля и тихоня Асмунд. Из него не выйдет настоящего викинга. Потом Уланд одурел совсем и бросился на Асмунда с ножом. Асмунд выбил у него нож и молча взял обидчика за глотку, сжав ее мертвой хваткой. Уланд беспомощно замахал руками, глаза у него полезли из орбит, лицо стало багрово-синим. Моряки хохотали, потешаясь. Ноги Уланда подкосились, и он стал на колени. Асмунд опомнился и брезгливо оттолкнул своего обидчика.

После того случая Асмунда на драккаре стали уважать.

Корабль тихо покачивался на слабой волне. Ночами перекликались вахтенные. Боцман часто просыпался и, кутаясь в плащ, выходил из шатра. Подолгу смотрел в звездное небо, выжидая попутный ветер. Но ветер не менялся. Он все так же тянул с берега.

• Предыдущая
• 5/20
• Следующая