Кэрри в дни войны - Бодэн Нина - Страница 23
- Предыдущая
- 23/29
- Следующая
Тем не менее мысль об этом не покидала Кэрри. Начались детские каникулы, она проводила много времени в лавке, помогая мистеру Эвансу, наблюдая за ним и размышляя. Он бывал очень грубым, часто впадал в неистовство, но, чтобы сделать то, в чем обвинял его Альберт, он должен был быть человеком нечестным, а такого Кэрри в нем не замечала. Порой он бывал даже щедрым, предоставляя старикам кредит, если к концу недели у них не хватало денег, а один раз послал целый ящик продуктов бесплатно бедной женщине, муж которой умер от воспаления легких.
— Господь велит нам заботиться о вдовах и сиротах, — сказал он.
Хепзеба и мистер Джонни, разумеется, не принадлежали к числу вдов и сирот, думала Кэрри, но мистера Эванса, наверное, можно было бы убедить, что господь велит помогать и таким. Будь она на его месте, она обязательно бы им помогла, но теперь она знала, что от подобных мыслей очень мало толку. Она ведь считала, что он будет рад, когда она передаст ему слова миссис Готобед, — она, во всяком случае, была бы рада, — и ошиблась. Он только рассердился и решил, что лишний раз убедился, как был прав, утверждая, что его сестра находится целиком под влиянием Хепзебы. Что Хепзеба околдовала миссис Готобед…
Неужели мистер Эванс на самом деле считал Хепзебу колдуньей? Люди, которые ходят в церковь, не верят в колдовство, а мистер Эванс был очень набожным человеком. «Интересно, а я верю?» — подумала Кэрри и так и не смогла ответить на этот вопрос. Уж очень ловко Хепзеба со всем управлялась: она превосходно пекла пироги, рассказывала занимательные истории и разводила птицу. Будь она колдуньей, она бы тоже делала это ловко, ей помогало бы умение колдовать. Но в таком случае она сумела бы внушить миссис Готобед мысль составить завещание — и они с мистером Джонни могли бы жить в Долине друидов до конца своих дней…
Однако Альберт не сомневался, что миссис Готобед составила завещание.
От всех этих мыслей голова у Кэрри шла кругом, в ней царил полный сумбур. И она уставала, потому что ночами лежала без сна, все думая и размышляя, а утром сходила вниз такая бледная, что тетя Лу решила пойти в аптеку купить ей какие-нибудь витамины.
— Зря только тратить деньги! — заметил мистер Эванс. — Беда в том, что она сидит дома. Пусть гуляет, дышит свежим воздухом, и все пройдет! И желудок будет лучше работать…
Какой он грубый и злой, думала Кэрри. Ведь она сидит дома только для того, чтобы помогать ему за прилавком! Такая несправедливость снова дала ей пищу для размышлений. Мистер Эванс был несправедливым человеком. И вообще в жизни мало справедливости. Бедные Хепзеба и мистер Джонни! Бедные они с Ником, вынуждены жить бок о бок с таким грубым, несправедливым человеком, пока не кончится война. А то и еще дольше, всегда…
И вот оказалось, что им не суждено жить с ним даже до конца года. Пришло письмо от мамы, в котором она писала, что больше не работает на «скорой помощи»; заболела ее собственная мама, поэтому она сняла дом под Глазго, чтобы ухаживать за ней и в то же время жить возле порта, куда заходит корабль их отца. Дом небольшой, но в нем есть мансарда, где Ник и Кэрри смогут спать, а неподалеку неплохая школа. Она прислала тете Лу деньги на билеты для них, и через две недели им предстояло отправиться в путь. «Осталось недолго, мои родные, — писала мама. — Я так рада».
Кэрри не могла сказать, рада она сама или нет. Все случилось так внезапно, что у нее даже голова закружилась, как бывает, когда смотришь вниз с обрыва или катаешься на «чертовом колесе».
— Не хочу я в этот противный Глазго, — ворчал Ник. — Не хочу ходить в другую школу. Не хочу уезжать от тети Лу.
К этому времени он и тетя Лу стали закадычными друзьями. Несколько раз, когда Кэрри входила в кухню, она заставала их вместе: они над чем-то хихикали.
— Это секрет, — заявил Ник, когда она спросила у него, в чем дело. — Ты дружишь с мистером Эвансом. Помогаешь ему. А я дружу с тетей Лу.
— Ну и сиди со своим глупым секретом! — в сердцах сказала Кэрри. — Плевать мне на него.
Но почувствовала себя обиженной. И вдруг поняла, что ей даже поговорить не с кем. Ник заявил, что не хочет уезжать от тети Лу, но, как только привык к мысли о предстоящем отъезде, не знал, куда деваться от радости. То и дело распевал песни собственного сочинения о том, как будет жить в Шотландии рядом с мамой, в то время как Кэрри так и не решила, радоваться ей или огорчаться грядущим переменам.
Она пошла в Долину друидов, но там чувствовала себя какой-то чужой. Хепзеба улыбалась, была, как всегда, радушна, но лицо ее оставалось безжизненным. «Словно скованный льдом пруд», — пришло Кэрри в голову. Даже мистер Джонни притих: он сидел в углу и не сводил с Хепзебы глаз. И Альберт был необычайно молчалив. Не то чтобы он злился на Кэрри, он просто был занят своими мыслями…
Когда она рассказала им про мамино письмо, он лишь коротко кивнул, словно ее отъезд не имел для него большого значения. После Хепзебы ему тоже придется уехать из Долины друидов, правда, недалеко: он переберется в дом местного священника мистера Моргана.
— Тебе этого хочется? — робко спросила Кэрри, но он лишь пожал плечами.
Поглядев на удрученное лицо Кэрри, Хепзеба сказала:
— Значит, нам всем предстоит сняться с места одновременно! Знаете что? Давайте устроим прощальный вечер! А сейчас, мистер Страдалец и мисс Печаль, извольте переменить выражение лица и отправляйтесь собирать яички, потому что мистер Джонни в данный момент немного не в себе.
— Он не болен, он просто перепугался, — сказал Альберт, когда они вышли во двор. — Ни на минуту не отходит от Хепзебы. Понимать-то он, наверное, не понимает, но чувствует, что наступают перемены.
Он поднял камень и швырнул его в пруд, где когда-то поили лошадей. Они смотрели, как по воде пошли круги…
— Тут глубоко? — спросила Кэрри.
— Дна нет. Да нет, это, конечно, чепуха, дно обязательно должно быть. — Он вздохнул и расправил плечи. — Пошли, а то Хепзеба ждет.
Они собирали яйца. Ничего интересного в этом занятии не было.
— Вся эта птица принадлежит Хепзебе, да? А корова — мистеру Джонни? Что с ними будет?
— Продадут, наверное. Корову, лошадь и гусей, во всяком случае. С одной фермы предложили взять кур, но Хепзебе что-то не хочется иметь с ними дело. Фермер согласен нанять ее, только без мистера Джонни. Он прямо этого не сказал, но дал понять, что мистер Джонни ему нежелателен, потому что может напугать его жену и детей.
— Тогда им незачем идти на эту ферму!
— Смотря какие еще будут предложения. Беднякам выбирать не приходится. И все равно им придется уйти из этого дома.
— Если только… — Кэрри искоса поглядела на него. — Я хотела попросить мистера Эванса позволить им остаться. Но я только хотела, а сделать не сделала, так что толку от этого мало.
— Да, когда доходит до дела… — отозвался Альберт. — Со мной произошло то же самое.
— Ты хочешь сказать, что тоже собирался поговорить с мистером Эвансом?
— Нет. Я решил… — Он взглянул на Кэрри и быстро закончил: — Если я скажу, ты будешь смеяться.
— Не буду, — пообещала Кэрри и вспомнила, что сама как-то сказала ему: «Не смейся». Когда они шли по лесу в ее день рождения. С тех пор, казалось, прошли годы.
Лицо Альберта порозовело и стало серьезным.
— Я пришел к выводу, что никто не имеет права выгонять людей из дома, в котором они прожили много лет, в этом нет никакой логики. Я решил, что на этот счет должен существовать закон и что лучше обратиться к адвокату. Я могу сказать ему, что миссис Готобед оставила завещание, но мы не можем его разыскать. В таком случае адвокату придется начать поиски — не в доме, разумеется, потому что там я уже все обыскал, а в других адвокатских конторах, куда она могла в свое время обратиться. Если она оставила завещание, то оно было зарегистрировано у нотариуса. Вот я и отправился к мистеру Рису. У него контора на площади Павших воинов.
Он замолчал. Кэрри не сводила с него глаз в ожидании.
- Предыдущая
- 23/29
- Следующая
