Тайна придворного шута - Блюм Детлеф - Страница 15

• Предыдущая
• 15/56
• Следующая

После ужина общество плавно переместилось к бильярдным, шахматным и карточным столам. Играли по-крупному. На тех, кто не хотел рисковать, смотрели как на нищих. Я искал жертву для своих фокусов, переходя от стола к столу. Показывать фокусы не доставляет мне особого удовольствия. Но мода на это развлечение пришла сюда именно вместе со мной. Придворным нравится смотреть, как я делаю это. Никто не обижается, став очередной жертвой, даже наоборот — многие гордятся тем, что испытали на себе ловкость моих рук. Сегодня моей жертвой стал господин советник по налогам. Я стянул у него золотые часы, а он даже не заметил как. Эти проделки приносят мне неплохой доход, потому что никто, как правило, не требует вернуть похищенное. Мой учитель, Бруск, написал однажды, что такое воровство в известном смысле можно считать искусством. Главное правило — никогда не покушаться на редкие или дорогие для человека вещи. Не нужно заставлять его страдать. Именно в этом и состоит трудность: понять человека, над которым ты проводишь эксперимент. Сами же трюки очень несложные. Мне удалось овладеть ими в Испании.

Те, кто не играл, развлекались светскими беседами, нюхали табак, слушали музыку. Во всех помещениях играла музыка. Несколько раз я столкнулся с шутом самого фон Брюля. Мы терпеть не могли друг друга, поэтому даже не удостоили друг друга приветствием.

Его величество наконец подозвал меня к себе. Он только закончил карточный кон с несколькими придворными дамами и хотел, чтобы я напел что-нибудь в перерывах между партиями. Наградив меня аплодисментами, они снова взялись за карты. Момент показался мне весьма удачным. Я встал позади курфюрста и, заглянув в его карты, негромко произнес:

— Одна из дам сердца могла бы принести его величеству удачу в игре.

Он оглянулся с удивлением, хотел что-то сказать, но внезапно все понял. Он рассмеялся так, что смолкли все разговоры вокруг. Карты выпали у него из рук, слезы выступили на глазах. Господин никак не мог успокоиться. Он все понял. Все вокруг все поняли и ждали, что он ответит.

— Мне не нужна дама сердца, — отчетливо, чтобы слышали все, произнес он наконец. — Какой от нее толк?

С этими словами курфюрст повернулся к своей супруге, сидевшей за соседним карточным столиком. Та ответила ему кроткой улыбкой. Теперь стало совершенно ясно: курфюрст отверг свою фаворитку. Новость разнеслась по дворцу фон Брюля с быстротой молнии. Да, день оказался очень богат на события!

2 декабря 1754 г.

Обнадеживающие новости из Вюрцбурга. Итальянская труппа, гастролирующая по немецким землям, дала первое представление пьесы Гольдони на немецком языке. Слух об успешной премьере быстро достиг нас. Как же хочется поставить пьесу здесь, в Дрездене! С моими маленькими изменениями. Наша местная труппа не годится для этого. Они слишком боятся фон Брюля. Курфюрст уже дал согласие на то, что представление состоится 3 февраля в Цвингере[11].

Я должен выехать в Вюрцбург. Расстояние от Дрездена до Вюрцбурга 42 мили[12]. Пять, шесть миль в день — не проблема. Мне вряд ли понадобится больше восьми дней, чтобы добраться до цели. Если, конечно, в пути не будет никаких приключений. Лошадей можно будет менять на каждой почтовой станции. В экипаже путешествовать удобнее, но намного дольше. Да и кучер будет лишней обузой для меня. Поэтому я еду верхом, без слуг. Остановиться на ночлег можно во Фрайберге, Хемнице, Райхенбахе, Хофе, Кульмбахе, Бамберге и Швайнфурте. На восьмой день буду на месте. Заодно договорюсь с местными виноделами о новых поставках. Белые вина из виноградников местного епископа очень нравятся его величеству. Надо еще сегодня поговорить об отъезде с курфюрстом.

5 декабря 1754г.

Я отправился в путь в половине шестого утра. Погода мне благоприятствует. Скакать по хорошей дороге одно удовольствие. Ветер довольно холодный, но небо ясное, снега нет. До Фрайберга четыре с половиной мили. Я достиг первой точки на своем пути довольно быстро, почти не устал. В город меня пропустили тотчас. У меня сопроводительное письмо, подписанное курфюрстом. Остановился в гостинице при почтовой станции. Для меня приготовили отдельную комнату с запирающейся дверью, на ужин подали великолепное жаркое.

Курфюрст сразу согласился с моим предложением. То, что я рассказал об артистах из Вены, очень заинтересовало его. Кроме того, ему очень хочется попробовать новые вина из погребов епископа. Его величество привык к тому, что я путешествую верхом, и не стал навязывать мне ни сопровождения, ни кареты. Ему всегда нравится слушать мои рассказы о дорожных приключениях и впечатлениях.

6 декабря 1754г.

На завтрак мне подали только три яйца, хотя я заказывал пять. Правда, яйца были утиные. В пять часов утра я оседлал коня и отправился в путь. Перед Флоа, на пути в Хемниц, навстречу мне попался почтовый курьер, направлявшийся в Дрезден. Он рассказал, что, когда он выезжал из Плауена, шел сильный снег. На подъезде к Хемницу стоит виселица, на ней тела трех разбойников.

По дороге до саксонской границы постоянно встречаются конные разъезды численностью до восьми солдат. Так что на пути относительно спокойно. Повешенные перед Хемницем представляли жуткое зрелище. Их тела болтались на виселице уже несколько дней. На перекладинах примостились вороны. На постоялом дворе Хемница ко мне подошел человек из местной артели чулочников. Он узнал меня и попросил, чтобы я выслушал его жалобу на городской совет. По его словам, местные власти своими указами допустили возможность существования в городе большого числа мастеров-единоличников, не желавших вступать ни в одну из артелей. Доходы артелей резко сократились, они не выдерживали конкуренции. Я пообещал, что, когда вернусь в Дрезден, обязательно подниму этот вопрос при дворе. Правда, на мой взгляд, это вряд ли поможет. Артели уже давно утратили свое значение. Эта форма собственности изжила себя. Они тормозят развитие везде, где только можно. Век артелей уже недолог.

7 декабря 1754 г.

Потеплело. Из Хемница я выехал в половине шестого. В Цвиккау пообедал и сменил лошадь. На пути в Райхенбах мне попались конные солдаты. Они говорят, что путь совершенно безопасен. Дай-то Бог. Гостиница здесь, в Райхенбахе, очень простая. Ночевать придется в общей комнате, на большом соломенном матрасе. Надо спрятать подальше кошелек.

8 декабря 1754г.

Я в Хофе. Полпути осталось позади. Мои документы были обстоятельно изучены, прежде чем меня пропустили в город. Я нашел прекрасную гостиницу и попросил приготовить отдельную комнату.

9 декабря 1754 г.

Сегодня был самый длинный отрезок пути. Я проскакал через Франкенвальд, миновал Кульмбах и достиг Бамберга, оставив позади шесть с половиной миль. Дорога вымотала меня, а постоялый двор, где придется ночевать, оказался грязным.

11 декабря 1754 г.

На пути в Швайнфурт мне попалась маленькая, очень бедная деревня южнее Хасберга.

Погода улучшилась. Похолодало, но снег не идет. Швайнфурт я немного знаю. Мне доводилось бывать здесь. Гостиница при почте очень уютная. Хозяин узнал меня и тепло поприветствовал.

— Господин Шнеллер, вы очень кстати. Сегодня у нас праздник — помолвка дочери.

Я успел освежиться после долгой дороги и вечером участвовал в застолье, на которое были приглашены многие знатные персоны города. Играла музыка. Вдруг зазвучала мелодия, которая заставила затрепетать мое сердце. Когда-то, спасаясь бегством из Вюрцбурга, я сам пел эту песню в тот последний вечер в доме епископа.

Прости, прощай! Я должен удалиться… Покоя твоего я не нарушу. Тоска моя, которой вечно длиться, Страданием переполняет душу. Пусть носит траур сердце молодое, Прости меня, прощай, моя богиня! Любимая, да будет Бог с тобою, — Но мне, увы, пришлось тебя покинуть…[13]

• Предыдущая
• 15/56
• Следующая