Отважная - Блэк Холли - Страница 2
- Предыдущая
- 2/45
- Следующая
– Греби отсюда, Джен, – отозвалась Вэл не так остроумно и с опозданием на секунду.
– Здесь курить не положено, – сказала Джен, но смотрела при этом на треники Вэл.
Том нарисовал несмываемым маркером химеру на одной штанине. На второй были в основном девизы и всякая всячина, которые Вэл написала разноцветными фломастерами. Наверное, Джен считала этот костюм неподходящим для тренировок.
– Ладно. Мне все равно пора. – Рут затушила сигарету о скамейку, сделав в дереве лунку. – Пока, Вэл. Пока, развратная тихоня.
– Что с тобой? – мягко спросила Дженнифер, словно ей на самом деле хотелось, чтобы Вэл была ее подругой. – Почему ты с ней общаешься? Неужели ты не видишь, что она с прибабахом?
Вэл уставилась на нее, домысливая то, чего Джен не произнесла вслух: «Ты тоже лесбиянка? Ты меня хочешь? Мы тебя долго в команде терпеть не будем, если ты не подтянешься».
Если бы жизнь была видеоигрой, Вэл пустила бы в ход свой силовой прием, чтобы подбросить Джен в воздух и размазать по стенке двумя ударами клюшки для лакросса. Но, конечно, если бы жизнь действительно была видеоигрой, Вэл, наверное, пришлось бы это делать в бикини и с гигантскими сиськами, составленными из подвижных многогранников.
В реальной жизни Вэл покусала губу и пожала плечами, но руки у нее сжались в кулаки. После вступления в команду она уже участвовала в двух драках и третью позволить себе не могла.
– В чем дело? За тебя всегда говорит подружка?
Вэл ударила Джен кулаком в лицо.
Чувствуя боль в сбитых костяшках пальцев, Валери бросила рюкзак и клюшку для лакросса на заваленный вещами пол своей спальни. Покопавшись в вещах, она выхватила трусы и спортивный лифчик, который делал ее грудь еще более плоской, чем обычно. Потом, выбрав из груды одежды черные брюки и зеленый спортивный свитер с капюшоном, она прошагала обратно в коридор. Рифленые подошвы ступали по книжкам сказок, давно оставшимся без обложек, и оставляли грязные следы на разноцветных коробочках видеоигр. Девушка услышала, как под пятками захрустел пластик, и попыталась отшвырнуть хоть часть на безопасное расстояние.
В ванной, дверь которой выходила в коридор, Вэл содрала с себя форму. Проведя мочалкой под мышками, она нанесла новый слой дезодоранта, потрогала сбитую кожу на руках и начала одеваться.
«Это был твой последний шанс», – сказал тренер.
Она прождала сорок пять минут у него в кабинете, пока остальные тренировались, но как только он вошел, еще до того, как он открыл рот, ей стало понятно, что он скажет: «Мы не можем оставить тебя в команде. Ты нарушаешь атмосферу товарищества. Нам надо быть единым отрядом с одной целью: побеждать. Ты ведь понимаешь, правда?»
В дверь стукнули всего раз – и тут же ее открыли. Ее мать стояла в дверях, не снимая идеально ухоженной руки с дверной ручки.
– Что ты сделала с лицом?
Вэл втянула разбитую губу в рот, а потом посмотрелась в зеркало. Она совсем про нее забыла.
– Ничего. Просто ударилась на тренировке.
– Ты ужасно выглядишь.
Ее мать протиснулась внутрь, встряхивая недавно мелированными стрижеными волосами, и они обе отразились в зеркале. Каждый раз, когда мать ходила в парикмахерскую, ей усиливали мелирование, так что темно-русые волосы терялись в светлых прядях.
– Блин, вот спасибо! – фыркнула Вэл, почти не обидевшись. – Я опаздываю. Опаздываю, опаздываю, опаздываю. Как белый кролик.
– Постой.
Мать повернулась и вышла из ванной. Взгляд Вэл последовал за ней по коридору до полосатых обоев и семейных фотографий: мать – вице-королева красоты, Валери в брекетах рядом с матерью на диване, бабушка и дедушка перед своим ресторанчиком, снова Валери, на этот раз со сводной сестрой на руках в доме отца – улыбки на их застывших лицах выглядели мультяшными, открытые зубы казались слишком белыми.
Спустя несколько минут мать вернулась с косметичкой в черно-белую полоску.
– Не шевелись.
Валери нахмурилась, продолжая зашнуровывать свои любимые зеленые кроссовки.
– Мне некогда. Том вот-вот придет.
Она забыла надеть часы, поэтому отогнула манжет маминой блузки и посмотрела на циферблат. Том уже сильно опаздывал.
– Том сможет сам себе открыть.
Мать Валери окунула палец в какой-то густой бежевый крем и начала легонько похлопывать им под глазами Вэл.
– Ссадина у меня на губе, – проворчала Вэл.
Она не любила макияж. Стоило ей засмеяться, у нее начинали слезиться глаза, и краска текла, как будто она плакала.
– Тебе не мешало бы немного подкраситься. В Нью-Йорке принято хорошо выглядеть.
– Ма, мы идем на хоккейный матч, а не на оперу.
Мать привычно вздохнула, как бы говоря, что со временем Вэл поймет, как сильно заблуждалась. Она нанесла на лицо Вэл тональную пудру, а поверх нее – бесцветную. Потом чуть подкрасила тенями веки. Вэл вспомнила школьный вечер прошлой весной и понадеялась, что мать не станет вновь превращать ее в сверкающую блестками куклу. В довершение всего губ Вэл коснулась помада. Ранка тут же заболела.
– Все? – спросила Вэл, когда мать взялась за тушь для ресниц.
Скосив глаза на материнские часы, она поняла, что до поезда осталось примерно пятнадцать минут.
– Черт! Мне пора. Куда он пропал?
– Ты же знаешь Тома, – ответила мать.
– Что ты имеешь в виду?
Она не понимала, зачем матери нужно делать вид, будто она знает ее друзей лучше, чем сама Вэл.
– Он же парень. – Мать покачала головой. – Безответственный.
Валери выудила из рюкзака мобильник и прокрутила телефонную книжку до его имени. Включился автоответчик. Она прервала связь, вернулась к себе в спальню и выглянула в окно, всматриваясь в даль, мимо ребят, скатывавшихся на скейтбордах с дощатого пандуса на соседнем дворе. Шумного автомобиля Тома она не увидела.
Вэл позвонила снова. И опять услышала автоответчик: «Это Том. Бела Лугоши умер, а я нет. Оставьте сообщение».
– Тебе не стоит так настойчиво ему звонить, – сказала мать, входя за ней в комнату. – Когда он снова включит телефон, то увидит, сколько звонков пропустил и кто звонил.
– Мне наплевать, что он увидит, – ответила Вэл, нажимая кнопки. – И вообще, это был последний раз.
Мать покачала головой и, растянувшись на кровати дочери, начала обводить себе губы коричневым карандашом. Она настолько хорошо знала форму своего рта, что даже не потрудилась взять зеркальце.
– Том, – сказала Валери в телефон, как только включился его автоответчик, – я ухожу на электричку. Не трудись за мной заезжать. Встретимся на платформе. Если я тебя не увижу, то сяду на поезд и найду тебя у стадиона.
Ее мать нахмурилась.
– Нехорошо тебе ехать в город одной.
– Если мы не сядем на этот поезд, то опоздаем на матч.
– Ну, хотя бы возьми помаду.
Мать порылась в косметичке и протянула ей футлярчик.
– И как это поможет моей безопасности? – проворчала Вэл, забрасывая рюкзак себе за спину.
Она продолжала сжимать телефон, и пластмасса нагрелась у нее в кулаке. Мать улыбнулась.
– Мне сегодня надо будет показывать дом. Ты ключи взяла?
– Конечно, – ответила Вэл и поцеловала мать в щеку, оставив на ней винно-красный отпечаток и ощутив запах духов и лака для волос. – Если Том появится, передашь ему, что я уже ушла. И скажи ему, что он задница.
Мать улыбнулась, но в выражении ее лица оставалась какая-то неловкость.
– Подожди, – сказала она. – Тебе лучше его подождать.
– Не могу, – ответила Вэл. – Я уже сказала ему, что ухожу.
С этими словами она сбежала по лестнице, выскочила из дома и быстро прошла по их маленькому дворику. До станции идти было недалеко, холодный воздух приятно бодрил. Хорошо было делать хоть что-то, а не просто ждать.
Асфальт на парковке при железнодорожной станции еще не просох после вчерашнего дождя, а хмурое небо обещало следующий. Пока Вэл шла через парковку, загорелись и зазвенели предупреждающие сигналы. Она вышла на платформу как раз в тот момент, когда поезд остановился, выпустив поток горячего вонючего воздуха.
- Предыдущая
- 2/45
- Следующая
