Государство и революции - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 186
- Предыдущая
- 186/199
- Следующая
А американское общество опять, причем очень быстро, покатилось к черте социального взрыва. Однако времена были уже не те. Все же и правление Вильсона не прошло бесследно, и стоял перед глазами печальный пример русской революции. Теперь уже и в корпорантских кругах нашлись более благоразумные люди, поспешившие нормализовать ситуацию, пока она окончательно не вышла из-под контроля. Правление Гардинга продолжалось всего два года, а 2. 8. 1923 г. он скоропостижно скончался при странных обстоятельствах. По официальной версии — от пищевого отравления. Этой версии никто не верил, тем более что вскоре, и тоже по неясным причинам, приказали долго жить оба свидетеля его смерти — жена и личный врач. Но безобразия в период его власти настолько всех заколебали, что никто этими сомнениями не впечатлялся — восприняли как должное. Его биограф С. Г. Адамc писал: "Кончина Гардинга не была безвременной трагедией. Он умер вовремя".
Занявший пост президента Калвин Кулидж без особого шума удалил из правительства самые одиозные фигуры, и впоследствии они попали под суд. Хотя отделались довольно легко — либо оправдались по недостатку улик, либо были приговорены к штрафам и небольшим срокам заключения. Во многом это стало возможно из-за настоящей эпидемии самоубийств и несчастных случаев, разразившейся вдруг среди их сообщников и главных свидетелей. Так, "умерли вовремя" доверенные лица Догерти Дж. Смит и С. Хейли, через которых он получал взятки, отправились на тот свет замешанные в делах об имуществе иностранцев Дж. Кинг и Терстон, причастный к махинациям фонда помощи ветеранам С. Крамер. Усилиями Кулиджа и его преемника Герберта Кларка Гувера власть вернула себе более-менее приличное лицо, но тем не менее, основой ее оставался все тот же довильсоновский «корпоратизм». Как констатировали американские историки А. Невис и Г. С. Коммаджер, "правительство удалилось из бизнеса, но бизнес вторгся в большинство направлений политики и формулировал их". Обошлось это американскому народу недешево — и не только американскому.
Анархический диктат финансово-промышленных олигархий, коррупция и послушание им правительства привели к явлениям "промышленного бума" — во многом дутого, так как значительная доля создававшихся тогда предприятий успевала возникать лишь на бумаге и в перспективных проектах. Главное было — через системы связей и знакомств в федеральных верхах получить льготы и субсидии под эти предприятия. А о том, когда они начнут приносить прибыль, и можно ли будет вообще сбыть продукцию всех этих новых производств при столь резком увеличении мощностей, никто особо не задумывался. Успеть застолбить, заложить фундамент, заявить, зарегистрировать, пока в правительстве есть своя «лапа», пока не прикрылась мелькнувшая законодательная лазейка, пока есть возможность извлечь выгоду из самого юридического, а еще не практического факта. То есть, явления происходили во многом схожие с "предпринимательским бумом" в России 1991–1993 гг., когда плодились, как грибы, всевозможные фирмы и предприятия лишь из-за сиюминутной возможности получить под это выгодную ссуду или дотацию, используемую и прокручиваемую потом в каких-то других структурах. И понятное дело, что и в России, и в Штатах играть на этом получали возможность далеко не все желающие, а лишь лица и организации, приближенные к распорядителям главных "кормушек".
А вдобавок, все возникающие предприятия, как реальные, так и бумажные, становились предметом акционирования… Нет, не российские Мавроди и Властилины, а вполне солидные Рокфеллеры, Морганы и иже с ними стали основоположниками системы "финансовых пирамид". Первые «пирамиды» возникли как раз в Америке 20-х, когда популярные лозунги Вильсона об "обществе равных возможностей" были вывернуты наизнанку и приспособлены к рекламе акций, доказывающей, что путь к всеобщему обогащению и "равным возможностям" лежит как раз через их покупку. Рекламные кампании акций захлестнули страну, и американские обыватели раскатывали губы еще и похлеще Лени Голубкова. Скупкой и перекупкой акций заразился весь народ, в них вкладывались все свободные средства, да и не только свободные — чтобы набрать побольше акций, люди закладывали дома и имущество, влезали в долги под жалование за несколько лет вперед. И биржевые спекуляции приняли такой размах, что даже акции вполне реальных и прибыльных фирм перестали по сути отличаться от "билетов МММ" — ведь в ходе этих бесконтрольных спекуляций и перепродаж накручивалась стоимость, намного превышающая реальное обеспечение. А в целом на массе акций, оседающих в частном владении и сейфах организаций, по мере вздувания их биржевой стоимости накапливался гигантский фиктивный капитал, не обеспеченный ничем.
Что и привело в итоге к "черному вторнику" 23. 10. 1929 г., когда система дала первую случайную трещину, и мыльный пузырь этого фиктивного капитала сразу лопнул. Катастрофа приняла лавинообразный характер и вылилась в общегосударственный, а затем и мировой экономический кризис 1929–1933 гг. А правительство США еще и усугубило его социальные последствия, отказавшись от какой бы то ни было федеральной помощи разоренному населению — как объяснил президент Гувер, "чтобы не оскорбить духовные чувства американского народа". Видимо, оскорбить духовные чувства дружественных олигархов он не опасался, так как казенные средства вовсю использовались для поддержания на плаву их компаний — в виде федеральных дотаций, возмещенных налогов и пр. Если не ошибаюсь, сегодняшним россиянам и эти явления хорошо знакомы. А ведь в Штатах кризис ударил по людям еще и похлеще, чем у нас. Тысячи и десятки тысяч семей остались не только без работы, а вообще без жилья и без каких-либо средств к существованию. Ночевали на лавочках в скверах, в поисках случайного заработка кочевали по стране, впрягшись в тележки, нагруженные пожитками. Многие страдали от голода, длиннющие очереди выстраивались в местах раздачи благотворительной похлебки…
А меняться к лучшему положение стало лишь в 1933 г., с приходом к власти Франклина Делано Рузвельта. Как уже упоминалось, он был одним из выдвиженцев эпохи Вудро Вильсона, и в своей программе "Новый курс" взял на вооружение многие положения "Новой свободы". Обстановка общей катастрофы, разрушившей все иллюзии и обманы, способствовала проведению в жизнь тех же самых реформ по оздоровлению общества, которые предлагались и начинали осуществляться еще Вильсоном. Рузвельт делал это решительно и быстро, под флагом чрезвычайных антикризисных мер — поэтому добился успеха. Начав с действий по оживлению и нормализации экономики, он последовательно осуществил комплекс реформ в экономической области, трудовом законодательстве, системе социального обеспечения, налоговой сфере, банковском деле и гражданском строительстве. А за 12 лет его правления эти реформы успели принять необратимый характер и открыли Америке путь к тем самым «цивилизованным» формам демократии, которые мы наблюдаем там сейчас.
Ну а, возвращаясь к российским реалиям, остается вспомнить, как после падения коммунизма наши демократы распинались о своем намерении взять за образец развития "американскую модель". И как видно из изложенного, так оно и получилось. Разве что заявлявшие об этом политики и внимавшие им граждане сами толком не представляли, о чем идет речь, и имели в виду Америку сегодняшнюю, сытую и внешне окультуренную. Но ведь понятие "американская модель" включает в себя не только один временной срез, а и некие общие закономерности развития и становления. Поэтому рассматривая вопрос более строго с исторической точки зрения, можно уверенно сказать, что так называемая "русская болезнь" вполне соответствует именно "американской модели".
И причем, как это ни парадоксально может прозвучать, такому положению способствовал весь объективный набор исходных данных. Ведь еще в первые десятилетия коммунистического режима традиционные моральные и нравственные устои прежней России оказались уничтоженными начисто. Что же касается системы моральных ценностей, сформировавшейся при советской власти, то идеологические суррогаты, выработанные для подмены этих традиционных устоев, разрушились вместе с самой идеологией, а ценности общегосударственного и национально-патриотического плана по инерции отторжения были отброшены заодно с коммунистическими. И общество превратилось в некий безликий, хаотический конгломерат. Во многом действительно подобный безродным переселенцам, беженцам и эмигрантам, которые в свое время выплескивались на чужой американский континент, и для которых главным принципом становилось "каждый за себя".
- Предыдущая
- 186/199
- Следующая
