Взломщики — народ без претензий - Блок Лоуренс - Страница 26
- Предыдущая
- 26/41
- Следующая
— Я никому не докладывал.
— Но каким образом?.. Ах, да... Ты же взломщик.
— Каждый должен на что-то сгодиться.
— Разумеется.
Голос Брила и его манера разговаривать изменились до неузнаваемости. Куда подевались вычитанные из книжек блатные словечки и выражения!.. Он теперь не говорил, как уличные мальчишки, зато в речи его появилась не то театральная, не то гомосексуальная, не то театрально-гомосексуальная напевность.
— Берни Роденбарр... — повторил он, потом, заметив Элли, приподнял коричневую шляпу: — Мое почтение, мисс. — После чего снова обратился ко мне: — Позволь мне закрыть сначала дверь. Совсем не обязательно посвящать в наши дела каждого встречного и поперечного. Вот так. Как ты разыскал меня, если не секрет?
— Увидел по телевизору.
— Вот как!
— В старой картине.
— И узнал меня? — Он едва заметно приосанился. — И в какой же это картине?
— «Мужчина посередине».
— В этой тягомотине? Где мы с Джимом Гарнером? Я там таксиста сыграл. Да, сколько раз я таксистов играл, и не упомнить. — Глаза его затуманились при этом воспоминании. — Золотые были деньки, ничего не скажешь! Между прочим, в прошлом году я целых две недели по-настоящему сидел за рулем такси. Не в кино, а в так называемой жизни. — Он покачал руками вперед и назад, потом начал, словно согреваясь, потирать кисти рук. — Нет, не вернутся годы былые. Хочешь не хочешь, а надо жить в настоящем, верно? Так вот, главное, что ей по-прежнему нужна шкатулка. — Я смотрел на него, не совсем понимая, что он говорит.
— Из-за этого ты ведь и разыскал меня? Из-за этой злосчастной кожаной шкатулки.
— Она только обита кожей, — поправил я его неизвестно зачем.
— Кожаная или обитая кожей — какая разница! Главное, чтобы она была у тебя. Что касается убийства Флэксфорда, то это не входило в ее планы. Она очень сожалеет, что это случилось с таким приятным молодым человеком. Ей неизвестно, нашел ли ты шкатулку до того, как был вынужден убраться оттуда. Если нашел, то она хотела бы получить ее. Разумеется, не бесплатно.
Я не отрываясь смотрел ему в лицо, но его глаза, как и прежде, упорно не хотели встречаться с моими и были устремлены поверх моего плеча в пространство.
— Послушай, Берни... — Он вдруг рассмеялся. — Не возражаешь, если я буду называть тебя Берни, нет?.. Ты знаешь, кто я, я знаю, кто ты. Мне больше незачем изображать урку. И вообще зови меня Вес.
— Вес так Вес.
— Превосходно! И я, насколько помню, не знаком с крошкой леди.
— Брось, Вес. Опять играешь? Весли Брил никогда не скажет «крошка леди».
— Ты прав, абсолютно прав. — Он обернулся к Элли и галантно поклонился: — Весли Брил.
— Рут Хайтауэр, — ответил я за Элли.
— Ну, нет, — улыбнулся он.
— Это у нас шутка такая, — вмешалась Элли. — Я — Элли Кристофер, Вес.
— Рад познакомиться, мисс Кристофер!
Она разрешила звать ее Элли, он тоже предложил звать его Вес, хотя она уже начала звать его так по собственной инициативе. Потом он сказал, что его никто не зовет Весли, и пустился в объяснения, что вообще-то его полное имя и фамилия Джон Весли Брил, поскольку его матушка сочла уместным назвать его в честь основателя методизма, — шаг, на который она ни за что не решилась бы, если бы знала, что ему предстоит бурная актерская жизнь. Он отказался от первого имени, как только ступил на подмостки. (Он так и выразился: «ступил на подмостки».) Элли заверила, что не видит ничего плохого в том, что люди иногда отказываются от первого имени, но вот если они вместо него оставляют инициалы, то это, как ей кажется, знак лицемерия и хитрости. Старик Вес объявил, что подписывается под этим обеими руками. Элли привела в качестве примера Дж. Гордона Лидди и Э. Говарда Ханта. Вес добавил Дж. Эдгара Гувера, а мне вспомнился Ф. Скотт Фицджеральд, и я решил, что Эллина теория порядком уязвима.
— Вес, — вклинился я в их оживленный разговор, — у нас ведь не светский визит.
— Догадываюсь. Тебе сейчас не до светских визитов. Убить — это я тебе доложу... Она очень удивилась, ведь ты не производил впечатления любителя крайних мер. А я сказал, что ты, должно быть, сделал это в порядке самообороны, хотя уголовный кодекс вряд ли квалифицирует как самооборону, если ты убиваешь человека во время ограбления его квартиры.
— Уголовный кодекс квалифицирует это как предумышленное убийство.
— Вот и я говорю. Это не совсем справедливо, но что поделаешь. Меня сейчас интересует другое — шкатулка у тебя, Берни?
— Шкатулка?
— Да, шкатулка.
Я закрыл глаза и помолчал.
— Сам ты этой шкатулки не видел, — начал я размышлять вслух. — Описать ты ее описал, и довольно подробно, сказал, что она синяя, но какого оттенка, не сказал. И ничего не смог придумать, когда я спросил.
— С какой стати я должен был придумывать?
— Должен был придумать, если бы разговор о шкатулке велся только так, для отвода глаз. Следовательно, шкатулка действительно существует.
Первый раз он уставился прямо на меня, а не куда-то в сторону, и на лбу его залегла вертикальная складка, как у Дэвида Джансена в телевизионном ролике, рекламирующем эксендрин, когда он изображает, что у него от боли раскалывается голова.
— Шкатулка в самом деле существует? — повторил я.
— А ты что думал?
— Именно это я и думал.
— Значит, ты не...
— Совершенно верно я «не».
— Вот дерьмо! — с чувством выругался Весли, словно на самом деле наступил ногой в кучу дерьма, потом вспомнил, что в комнате присутствует «крошка леди», и виновато добавил: — Прошу прощения.
Элли сказала, что ничего страшного в этом нет.
В ту роковую ночь он действительно ждал меня в «Пандоре» с четырьмя тысячами в заднем кармане и просидел, растягивая выпивку, до самого закрытия. И только на другой день он узнал, почему сорвалась встреча.
— Выходит, не ты прикончил Флэксфорда? — сказал Весли после того, как я рассказал свою версию происшествия.
— И не ты.
— Мне-то зачем его убивать? Я его в жизни не видел... А-а, понимаю!.. Ты подумал, что это я все подстроил... Но если ты не убивал Флэксфорда...
— Значит, это сделал кто-то другой. Дубасить себя тупым орудием по голове не самый общепринятый способ самоубийства.
— Я плохо в этом разбираюсь. Как-то отошел ото всего, понимаешь? Происходит масса каких-то событий, о которых я понятия не имею.
— Сочувствую.
— Я всего лишь актер. Да и не везет мне с работой. Беда — она не приходит одна. Начал пить. Сейчас, слава Богу, это позади, а до того дошло, что не мог запомнить простенькой роли. До сих пор страдаю провалами памяти. Когда задана ситуация и тип, я могу сымпровизировать, войти в роль. Так оно и было оба раза, когда встречался с тобой. Но в кино это не поощряется, разве что когда Роберт Альтман режиссирует. Последнее время совсем не приглашают сниматься. И теперешний мой агент ни к черту не годится, сутенер какой-то, а не агент.
— Знаю, я был в его конторе.
— Ты виделся с Питом?
— Я был в его конторе, — повторил я, — но его там не было. Вчера ночью. Раздобыл твой адрес.
— А-а... — сообразил он и посмотрел на собственную дверь, явно сожалея, что она не послужила преградой на пути к нему в комнату. — В сущности, я и оказался в этом деле потому, что я актер. Не раз играл разных уголовных типов. Вот она и сказала, чтобы я связался с тобой. Ты добываешь ей эту шкатулку, а она платит нам обоим.
— Почему ты решил обратиться ко мне?
— Она так велела.
— Ясное дело, что она. Она велела тебе нанять взломщика. Но откуда ты узнал, что я взломщик и как ты вышел на меня?
Брил нахмурился:
— Она велела нанять именно тебя, Бернарда Роденбарра. Говорю же, что я всего лишь актер. Как бы я сам нашел взломщика? Нет у меня таких знакомых. Я могу сыграть жулика, но это не значит, что я общаюсь с жуликами.
— Ах, вот оно что...
— Знал я в свое время одного букмекера, но с тех пор, как ставки стали делать где попало, а не только на ипподроме, я его и в глаза не видел. Может, он давно отдал Богу душу, а может, и жив-здоров. Что до взломщиков, то я только одного знаю или... — Он многозначительно кивнул в сторону Элли: — Или двоих, вот и все.
- Предыдущая
- 26/41
- Следующая
