Взломщики — народ без претензий - Блок Лоуренс - Страница 14

• Предыдущая
• 14/41
• Следующая

Я остановился в тени навеса на углу. Наискосок через улицу был мой дом. Подняв голову, я отыскал на шестнадцатом этаже свои окна, выходящие на юг. Моя квартира, часть пространства, принадлежащая только мне.

Видит Бог, это немного — две небольшие комнаты и кухня, каменная коробка в суперсовременном сооружении, за которую драли втридорога. Вид, открывающийся из окон, — единственное, что грело душу. Но при всем при том это был мой дом, черт побери, и мне было там хорошо.

Все это теперь в прошлом. Если я и выберусь из этой переделки (ума не приложу, как это может произойти!), то жить здесь я не смогу. Все будут знать, кто он на самом деле, этот приятный молодой мужчина из 16-Г. Грабитель, взломщик — неужели не слышали? Уголовник.

Я думал о мужчинах, которым кивал в лифте, о женщинах, с которыми обменивался любезностями в прачечной, о привратниках и коридорных, о главном смотрителе и слесаре. В квартире напротив меня жила старая леди миссис Хеш, единственный человек, кого я знал, не скажу, правда, близко. Она не выпускала сигарету изо рта, и у нее всегда можно было одолжить стирального порошка. Мы были добрыми соседями с этими людьми, и мне это нравилось.

Возвращение в этот дом мне заказано. Бернард Роденбарр — уголовный преступник. Придется перебраться в другое место, придумывать себе имя, чтобы снять новую квартиру. Боже, вору-профессионалу и без того непросто живется, а тут еще бремя славы, от которой никакого житья нет.

Что, если подняться к себе? Ночной швейцар — крепкий старик по имени Фриц был на месте. Нет, париком и кепкой его не проведешь. Может быть, пара долларов умерит его служебное рвение, а может быть, и не умерит. Риск явно перевешивает возможную выгоду. Кроме парадного, был еще боковой вход с лестничным маршем, ведущим в подвал. Дверь там всегда заперта. Отпиралась она изнутри, смотритель открывал подсобный вход, когда привозили какой-нибудь груз. Но войти в здание через него вы не могли.

Это вы не могли, а я мог! Из подвала легко вызвать лифт и, минуя вестибюль, подняться прямо на шестнадцатый этаж. Тем же путем легко выбраться из здания, прихватив с собой чемодан с одеждой и отложенный неприкосновенный запас — пять тысяч долларов. Если меня схватят или если я сам сдамся, мне понадобятся деньги на адвоката. Лучше иметь их при себе, чем оставлять в квартире, куда меня вообще теперь не пустят.

Я нащупал в кармане кольцо с ключами и отмычками и вышел из укрытия. Едва я пересек улицу, как к моему дому подкатила легковая машина. Обычный, ничем не примечательный седан новой модели. Но водитель затормозил как раз у пожарного гидранта. Такое пренебрежение правилами сразу же навело на мысль: власти!

Из машины вылезли двое. В облике незнакомцев ничто не говорило об их причастности к органам правосудия. Оба были в костюмах и при галстуках, однако так одевается множество простых граждан, а не только детективы. Я, естественно, не стал переходить авеню Западная сторона. Те двое что-то там показали Фрицу, а я бочком-бочком от проезжей части, к кирпичному особняку, под прикрытие высокого крыльца. Сейчас кто угодно принял бы меня за уличного грабителя со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я постоял под лестницей еще пару минут. Вдруг мне ужасно захотелось еще раз глянуть на свои окна. Пришлось возвратиться на исходную позицию — на угол, наискосок от моего дома. Отсчитав шестнадцатый этаж, я отыскал глазами квартиру "Г". В квартире горел свет. Прошло долгих пятнадцать минут, а свет еще горел! Я сдуру почесал голову; парик натурально сбился, пришлось поправлять его вместе с кепкой.

Что эти подлецы делают в моей квартире? И долго они еще будут там шуровать?

Долго, решил я, да еще шум поднимут, им ведь нечего скрываться. После них идти в квартиру опасно: соседи будут прислушиваться к малейшему шороху. Хрен с ней, с моей затеей!

Я шел жилыми кварталами, шел наугад, держась подальше от фонарей и стараясь сообразить, что делать дальше. Ноги сами привели меня к «Ящику Пандоры». Не доходя полквартала, я нашел не слишком заметное местечко и стал оттуда наблюдать за входом, пока не онемели ноги, и я не почувствовал, как жутко пересохло в горле. Не знаю, сколько я проторчал там, но за это время с десяток посетителей вошло в заведение и столько же вышло. Человека-груши среди них не было.

Возможно, он живет где-нибудь по соседству, потому мне и показалось, будто я знаю его. Возможно, я несколько раз видел его на улице, и его лицо и фигура запечатлелись в памяти, помимо моей воли. Возможно, он назвал «Пандору» потому, что это его любимая забегаловка, или потому, что она первой пришла ему в голову, а сам он вообще не собирался сюда являться.

Возможно, в эту самую минуту он здесь, внутри.

Честно говоря, я ни на секунду этого не допускал, но меня измучила жажда, и я был готов ухватиться за любую соломинку, в данном случае — за бокал пива. Вероятность того, что он здесь, была смехотворно мала, но она позволила мне убедить себя заглянуть внутрь. Моего знакомца я, разумеется, не увидел, зато пиво было хорошее.

Я не стал засиживаться в «Пандоре», но когда вышел, мне пришлось пережить несколько неприятных минут. Втемяшилось в голову, что за мной следят. Я шел вниз по Бродвею, а в двадцати — тридцати метрах от меня двигался человек, который вышел из бара сразу после меня. На Шестидесятой я свернул направо, и он свернул направо. Это не подняло мне настроения.

Я пересек улицу и потопал дальше, по направлению к Гудзону. Он остановился на другой стороне Шестидесятой — невысокий малый в темных брюках и поплиновой ветровке, из-под которой виднелась светлая рубашка. Лица его в сумерках я не разобрал, а останавливаться и разглядывать было глупо.

Перед самой авеню Колумба он перешел на мою сторону улицы. На авеню Колумба, которая в этом месте вливается в Девятую авеню, я повернул налево, к центру. Он тоже свернул за угол и последовал за мной. Я лихорадочно соображал, что делать. Можно перейти на рысь и оторваться от незнакомца, можно незаметно заскочить в подъезд и оттуда навалиться на него сзади, можно продолжать идти как ни в чем не бывало и посмотреть, что он будет делать дальше.

Я выбрал последнее. Через квартал незнакомец нырнул в какую-то дыру и пропал. Еще один бедолага, ищущий, где бы выпить.

Я дошел до Площади Колумба, спустился в подземку и поехал домой. Правда, этот дом не мой дом, но все равно. На этот раз я без труда разыскал Бетьюн-стрит. Она была там же, где и пару часов назад. Входная дверь поддалась сразу же, как будто я открыл ее ключом. Пробежка по невысоким лестничным маршам, и вот я уже на четвертом этаже, в квартире Рода. Возни с замками не было, поскольку я их по причине отсутствия ключей не запирал, а захлопнул дверь только на пружинный английский замок. Отодвинуть язычок у такого замка с помощью тонкой пластинки, честное слово, проще, чем вставлять и поворачивать ключ.

Я заперся на все три замка и пошел спать. Я был доволен, хотя вылазка была безрезультатной и я несколько раз без толку рисковал собой. Доволен, что помотался по городу, а не отсиживался, точно затравленный заяц, в своей норе. Что действовал как свободный человек, отвечающий за себя.

Это было приятно.

Ей не пришлось еще раз опрокидывать цветы. На следующее утро я был на ногах в самом начале десятого, уже успел освежиться под душем и сейчас искал, чем бы побриться. В аптечке, за пустой коробкой от лейкопластыря, я нашел запасную бритву. Это был «жиллет» старого образца, которым не пользовались по меньшей мере год и который не промывали по меньшей мере год с гаком — год плюс сутки. В станке стояло использованное лезвие, и вся бритва была покрыта затвердевшей мыльной пеной и застрявшими в ней волосками. Я попробовал подержать ее под горячей водой, но это оказалось все равно что чистить авгиевы конюшни игрушечным веником.

«Позвоню-ка я Рут, — подумал я, — попрошу принести зубную щетку, пасту и бритвенные принадлежности». Раскрыв «Белые страницы Манхэттена», я увидел, что фамилия Хайтауэр встречается гораздо чаще, чем я думал, но среди Хайтауэров не было ни одной Рут и никто не жил на Бэнк-стрит. Тогда я позвонил в «Справочную», и женский голос с испанским акцентом заверил меня, что названное лицо у них не значится и среди их абонентов нет проживающих на Бэнк-стрит. Положив трубку, я стал уверять себя, что у меня нет оснований ставить под сомнение компетентность телефонистки только потому, что, судя по всему, ее родной язык не английский, но все равно набрал 411 и снова задал те же самые вопросы другой телефонистке. Говор у нее был чисто бруклинский, но и она не нашла телефона Рут Хайтауэр.

• Предыдущая
• 14/41
• Следующая