Взломщики — народ без претензий - Блок Лоуренс - Страница 1

• 1/41
• Следующая

В три минуты десятого я вскинул на плечо фирменную блумингдейловскую сумку и, шагнув из подъезда, пошел рядом, ступая в ногу, с долговязым белобрысым мужчиной в новеньком клетчатом пальто, какое увидишь теперь на каждом третьем. В руках у него был дипломат, такой плоский, что им неудобно пользоваться, так же неудобно, как в обычной жизни — образцами высокой моды. В его лице было что-то лошадиное, зато шевелюра была подлиннее моей, аккуратно подстрижена и уложена волосок к волоску.

— Вот и опять встретились!.. — сказал я, хотя это было беспардонное вранье. — К вечеру, кажется, распогодилось.

Он вежливо улыбнулся, подумав, что мы, должно быть, соседи, которые время от времени обмениваются приветствиями.

— Да, но немного свежо, — откликнулся он.

Я охотно согласился: да, свежо. Он мог нагородить любой чуши, я согласился бы с чем угодно. У него был респектабельный вид, и он шел по Шестьдесят седьмой улице в восточном направлении. Большего от него не требовалось. Я отнюдь не собирался набиваться к нему в друзья или приглашать поиграть в гандбол, не собирался узнавать, кто его парикмахер, или обмениваться рецептами песочного пирожного. Я просто хотел вместе с ним пройти мимо привратника.

Означенный привратник стоял у входа в семиэтажный дом, расположенный в середине квартала, стоял почти так же неподвижно, как само здание, не сходя с места на протяжении последнего получаса. Столько времени я предоставил ему, чтобы он покинул свой пост, но он не воспользовался случаем. Теперь мне предстояло пройти мимо него. Это не так трудно, как кажется, и гораздо легче, чем действовать, выбрав иной способ. Все они были продуманы заранее: обойти квартал и сквозь здание, примыкающее сзади к нужному мне дому, пробраться к его вентиляционной шахте; совершив немыслимый прыжок, уцепиться за пожарную лестницу; прорезать газовой горелкой отверстие в одном из зарешеченных окон цокольного или же первого этажа и так далее. Все это вполне осуществимо, но к чему такие сложности? Самый надежный способ прост, как Евклидова геометрия: кратчайший путь в здание пролегает через парадный вход.

Я рассчитывал, что долговязый блондин живет в этом доме. В этом случае мы продолжили бы наш разговор в подъезде и в лифте. Но вышло иначе. Когда стало ясно, что он не намерен отклоняться от своего курса, я громко сказал:

— Ну, мне сюда! Надеюсь, у вас выгорит это дельце в Коннектикуте.

Пожелание, должно быть, удивило моего спутника, так как ни о каком дельце ни в Коннектикуте, ни где-либо еще мы не говорили. Он, наверное, подумал, что я принял его за кого-то другого, но это уже не имело значения. Он продолжал свой путь на восток, к Мекке, а я свернул направо (к Бразилии), с улыбкой кивнул в сторону привратника, учтиво произнес «Добрый вечер!» седовласой даме с большим, чем обычно бывает, количеством подбородков, неестественно хохотнул, когда ее йоркширский терьер затявкал у меня в ногах, и уверенно прошествовал к лифту.

Я поднялся на четвертый этаж, потыркался туда-сюда и, найдя лестницу, сошел на два марша вниз. Я почти всегда так делаю, хотя иногда сам удивляюсь: откуда это у меня?.. Наверное, так поступил герой какого-то фильма, и он произвел на меня впечатление, хотя, вообще-то говоря, это пустая трата времени, особенно если в лифте нет лифтера. Само собой, этот маневр помогает закрепить в сознании местоположение лестницы на тот случай, если вдруг понадобится спешно ею воспользоваться, но, с другой стороны, идя на дело, ты обязан заранее твердо знать, где находится лестница.

На третьем этаже я разыскал квартиру №311 — она выходила на фасад здания. Я постоял перед дверью, прислушался, надавил на кнопку звонка, подождал ровно полминуты и позвонил еще раз.

Эта процедура не пустая трата времени, уверяю вас. Власти всех пятидесяти американских штатов обеспечивают бесплатным кровом, едой и одеждой тех, кто не звонит, прежде чем войти в чужой дом. И мало просто нажимать на дурацкую кнопку. Помню, пару лет назад в кооперативном доме на Парк-авеню я давил на звонок в квартиру милейшей замужней пары по фамилии Сандоваль, — давил усердно, пока не заныл палец, но вместо их квартиры попал прямехонько в место заключения, не дожидаясь надписи «Входите». Звонок не работал, чета Сандовалей на кухне уплетала на завтрак поджаренные булочки, а ваш покорный слуга Бернард Г. Роденбарр опомнился только в тесном помещении с решетками на окнах.

Сейчас звонок был в полном порядке, но никто не откликнулся. Я отвернул полу пальто (прошлогоднего фасона и не клетчатое, а унылого защитного цвета) и достал из кармана штанов футляр из свиной кожи. Тут у меня хранились ключи и несколько полезных инструментов, некоторые — из тончайшей немецкой стали. Я открыл футляр, постучал по дереву, призывая на помощь удачу, и принялся за работу.

Все-таки забавно: чем выше категория дома и квартирная плата, чем бдительнее привратник у входа, тем легче проникнуть в квартиру. Народ, живущий в домах без привратников и лифтов в Адовой кухне, врезает себе по полдюжины обычных замков, да еще добавляет для верности сегаловский, с секретом. Обитатели многоквартирных трущоб живут в убеждении, что к ним повадятся заглядывать на огонек пьяницы и наркоманы, а то и крутые парни нагрянут и взломают двери. Поэтому они принимают все возможные меры предосторожности. Если же дом всем своим видом должен внушать страх и почтение промышляющему в богатых квартирах умельцу — любителю поживиться чужим, то жильцы обходятся замком, который вставил домовладелец.

В данном случае домовладелец вставил замок типа «рэбсон». В меру заковыристый, «рэбсон» хорош, но и я малый не промах.

Мне потребовалось, наверное, минута, чтобы отомкнуть замок. Минуты бывают разные: длинные или короткие, исполненные смысла или пустые. Самая длинная минута — это когда ты примеряешь одну за другой отмычки к замку на двери явно не твоей квартиры, зная, что каждую из шестидесяти секунд в коридоре может открыться любая дверь и кто-нибудь высунет нос, чтобы узнать, кто ты, собственно, такой и что тут делаешь.

К счастью, ни одна дверь в коридоре не открылась, и никто не вышел из лифта. Я малость поколдовал своими хитрыми инструментами тончайшей закалки — и звякнула собачка, весь механизм замка пришел в движение, и ригель медленно выполз из паза. Почувствовав, что засов занял исходное положение, я уже больше не сдерживал дыхания, с шумом выпустил воздух из легких и сделал новый глубокий вдох. Еще несколько манипуляций тонкими пластинками, и открылся пружинный английский замок. По сравнению с ригелем это была детская забава. Язычок щелкнул, и я почувствовал прилив возбуждения, которое обычно всегда охватывает тебя, когда отпираешь чужую дверь. Такое ощущение, будто после стремительного спуска с русской горки снова круто взмываешь вверх или будто доходишь до кульминационного момента в постели с женщиной. Как хочешь, так и объясняй это чувство.

Я повернул круглую ручку и чуть приоткрыл тяжелую дверь. Кровь в моих жилах бурлила вовсю. Никогда не знаешь, что тебя ждет по ту сторону двери. Это придает приятную волнительность всему мероприятию, но вместе с тем и пугает. Сколько бы раз ты ни проделывал эту операцию, все равно не по себе.

Когда дверь отперта, тут уж нельзя передвигаться мелкими шажками, как это делают пожилые дамы, входя в воду. Я распахнул дверь и вошел.

В квартире было темно. Я закрыл дверь, повернул замок и выудил из кармана фонарик. Тонкий луч света запрыгал по стенам, потом по мебели, по полу. Шторы в комнате были плотно задернуты, вот почему так темно. Значит, можно включить электричество, поскольку ничего нельзя подсмотреть из дома напротив. Квартира № 311 выходила на Шестьдесят седьмую улицу, но при задернутых шторах, считай, что она выходит на глухую стену.

Щелчок выключателя у двери, и зажглись две настольные лампы с абажурами из матового стекла в стиле Тиффани. Они смотрелись как нарисованные, но все равно красиво. Я немного походил по комнате, чтобы почувствовать дух жилья. Всегда так делаю.

• 1/41
• Следующая