Идеальный поцелуй - Грейси Анна - Страница 16
- Предыдущая
- 16/65
- Следующая
Грейс тоже улыбнулась и кивнула, но внутри она вся кипела. Она поняла все правильно, просто он намеренно ее обманул. Аромат пирогов дразнил ее обоняние, в желудке у нее что-то переворачивалось. Злодей! Как можно сердиться на человека, который прислал тебе горячие пироги?
Но она должна была. Мелли он уже начинал нравиться, поэтому Грейс следовало держать его на почтительном расстоянии. Или еще дальше.
Только что, если Мелли в него влюбится? Теперь Грейс нужно было защищать не только свое собственное сердце. Девушка вздохнула и взяла пирог. Ситуация становилась все более запутанной.
Доминик присел на скамейке у входа в трактир «Герб Вульфстона», нежно сжимая в руках кружку эля. Шеба растянулась у него в ногах, положив голову ему на ботинок, но не теряя бдительности. Вечер был просто замечательный, воздух наполнен ароматами свежей сырой земли и листьев. Он наблюдал за восходом луны над долиной. Долиной его предков. Его ненавистных неизвестных предков.
В хорошеньком же состоянии оставили они ему имение!
Доминик рассчитывал никогда здесь не появляться, но теперь, когда это произошло, пройдет некоторое время, прежде чем он сможет отсюда уехать.
Он отдал два письма хозяину трактира, с тем чтобы тот отправил их с первой же оказией. Одно Подмору, семейному стряпчему и душеприказчику отца, а другое Абдулу, его… как назвать Абдула… мажордому? Управителю? Не существовало достаточно емкого понятия. Точно так же, как не существовало ничего, что Абдул не мог бы – или не захотел бы – для него сделать.
Доминик поймал себя на том, что улыбается. Интересно, что жители деревни подумают об Абдуле? Теперь-то им точно будет о чем посудачить.
Каждый раз, когда он заходил в трактир, разговоры в зале стихали. Доминику было все равно. Он никогда нигде не был своим, и ему наплевать, что о нем подумают деревенские жители. Молодой человек не имел ни малейшего желания знакомиться с ними, и после того как он разберется здесь с делами, он уедет и больше никогда их не увидит.
Его только раздражали перешептывания и приглушенные разговоры, так что, раз уж погода была хорошая, он предпочитал сидеть снаружи.
Доминик сделал глоток и поморщился. Он не любил английский эль, но в трактире не нашлось никакого приличного вина, кроме портвейна, который оказался бархатным, но слишком сладким на его вкус. Эль же был тяжелым, горьким и темным, что как нельзя лучше подходило к настроению Доминика.
Он злился на сэра Джона Петтифера и его дочь за то, что те вынудили его приехать сюда, хотя теперь, оглядываясь назад, он видел, что все вышло к лучшему. Сколько Идс наживался на своих махинациях? Должно быть, он сбежал, как только Подмор велел ему явиться в Бристоль и представиться новому наследнику. Его не, предупредили, что Доминик нашел нарушения в домовых книгах. Хорошо, что он знал толк в арифметике, а то, может быть, никто бы и не обнаружил хищений Идса.
Одному Богу известно, как долго из доходов поместья выплачивалось жалованье слугам, якобы проживавшим в доме. В то время как большая его часть годами не убиралась. Идс был злодеем, но Доминик знал, на ком на самом деле лежит ответственность. На его отце. Ему никогда не следовало оставлять имение гнить.
Доминик не понимал его. Да и когда он его понимал? Вульфстон был для его отца всем, и все же он оставил его в плачевном состоянии. Каким же человеком нужно быть, чтобы, гордясь шестью сотнями лет обладания имением, считать, что все, что нужно для продолжения традиции – это наследник?
Теперь же, увидев ужасающее состояние дома, Доминик понимал, что ему придется привести тут все в порядок, чтобы имение можно было продать. Он терпеть не мог расточительства. Когда начинаешь жизнь с нуля и вынужден своим трудом пробивать себе дорогу, начинаешь ответственнее относиться ко всему.
Он окинул бесстрастным взглядом долину: лоскутное одеяло полей, округлые холмы, позолоченные закатом. Трудно было представить, что все это принадлежит ему – при условии, что он женится на мисс Петтифер. Это был прекрасный уголок, богатая, плодородная земля. Потребуется немало усилий, чтобы возродить имение, но человек, который этим займется, будет с лихвой вознагражден. Продажа Вульфстона принесет немалый доход.
Тем временем ему придется жить там, в этой развалине. Последнее место на земле, где он хотел бы оказаться. Мысль пронзила его неожиданно, как в тот момент, когда он впервые увидел дом своих предков. Развалина. Какая ирония!
Сколько раз в своей жизни клялся он стереть Вульфстон с лица земли? И вот теперь он обдумывает ремонт имения…
Только для того, чтобы продать его, пообещал он себе. Ради памяти своей матери он должен стереть имя Вульфстона с лица земли. Как часто в детстве он заставал ее в слезах. Она никогда не объясняла, никогда не рассказывала об этом месте, говорила только:
– Ты все поймешь, когда попадешь в Вульфстон. Теперь он понимал. Это место стало причиной всех ее несчастий. Из-за Вульфстона невинная неопытная семнадцатилетняя наследница была продана замуж человеку, который был почти на тридцать лет ее старше. Чтобы получить наследника для Вульфстона, его отец затаскивал молоденькую девушку в постель и бил ее, когда ей не удавалось забеременеть. Ради Вульфстона ей пришлось страдать все свои молодые годы, и за это ее сын разрушит его.
Доминик отпил еще эля. Пироги были отличными, как ему и обещали, но немного пересоленными. Но это, как он решил, было сделано намеренно: если пища соленая, посетители выпьют больше.
Легкий ветерок шевельнул ветви нависшей над ним березы. Приближалась осень, украшая землю золотыми и бордовыми листьями, похожими на веснушки или яркие новенькие монетки. Доминик улыбнулся.
Слава Богу за яркую новенькую монетку, появившуюся в его жизни, подумал он, и ему сразу стало лучше. Кто бы подумал, что он найдет ее в Вульфстоне, покрытую веснушками и одетую в уродливую серую хламиду.
Шеба внезапно села, и Доминик посмотрел на мост. Там никого не было. Молодой Билли Финн еще не вернулся. Парнишка заработал сегодня шиллинг.
Рот Доминика скривился в усмешке. Как бы ему хотелось увидеть ее лицо в тот момент, когда мальчик принес ей корзину.
– Как так получилось, что она стала компаньонкой? – спросил он у Шебы. – Смелая и смышленая. Компаньонки обычно вялые и скромные. Сомневаюсь, что она даже знает значение этих слов. – Шеба вяло шевельнула хвостом, соглашаясь с хозяином. Ее прошлое интересовало его все больше и больше – вооруженные до зубов родственницы до боли напоминали уличных проституток. И все же в чем-то она была совершенно невинна. Доминик усмехнулся, вспомнив, как она смотрела на его грудь, чуть не окосев от усилия не пялиться на нее, стараясь, чтобы он не заметил, что она интересуется им ничуть не меньше, чем он ею.
Увлекательное сочетание, его Ясные Глазки без имени.
Ей еще многому следовало научиться как компаньонке. Не меньше следовало ей узнать и о мужчинах. И Доминик был как раз тем человеком, который способен просветить ее.
Она ни во что не ставила лордов – уж это-то было ясно! Он улыбнулся. Она выказала ему точно такое же уважение как лорду д'Акру, как и тогда, когда считала его цыганом – почти никакого. Она без околичностей заявила, что о нем думает, и ее голубые глаза сверкали от злости.
Великолепные глаза! Воспоминания нахлынули на него, и Доминик крепче сжал кружку. Он все еще чувствовал ее аромат – сладкий, теплый, воспламеняющий кровь. Он помнил ощущение ее мягкого молодого тела, прижимающегося к нему. Ее шелковистую гладкую кожу.
Она и не пискнула, когда он вытаскивал эту огромную занозу.
Он стиснул зубы. Кто или что научили ее так переносить боль? Она не понаслышке знала о боли и дурном отношении. На пустом месте подобное самообладание не возникнет.
Доминик отпил еще немного горького напитка. И в то же время это никак не отразилось на ее духе. Вспомнить хотя бы, как она осаживала его раз за разом. Слава Богу!
– Смелая, яркая и красивая, – сказал он Шебе. Собака села, навострив уши, затем вскочила на ноги и исчезла в зарослях напротив скамейки.
- Предыдущая
- 16/65
- Следующая
