После первой смерти - Блок Лоуренс - Страница 16
- Предыдущая
- 16/37
- Следующая
Пит Лэндис. Он оставался в списке, и я не узнал ничего, что подкрепило бы или сняло с него подозрения. Дуг не знал его, так что в разговоре с ним было бессмысленно упоминать это имя.
Дон Фишер. Я увидел его имя в старом списке и никак не мог сообразить, почему он там оказался. Я купил у него страховой полис. Какое он может иметь отношение к убийству? Я закрыл глаза и увидел молодого человека приятной наружности в очках с толстыми стеклами, с густыми бровями, которые срослись, напоминая сплошной горный хребет. Любовник Гвен? Мой враг? Невозможно.
Я торжественно вычеркнул Дона Фишера. И тут же рассмеялся, потому что единственный подозреваемый — если подобное слово годилось в данном случае, — единственный подозреваемый, которого мне пока удалось исключить, оказался человеком, о котором я не подумал ни разу, после того как занес его имя в список.
Я делал успехи. Если так пойдет и дальше, мне грозило провести все оставшиеся дни занося в список имена незнакомцев и все ночи — снова вычеркивая их. Я вязал Пенелопину шаль, вместо того чтобы ткать гобелен мадам Де Фарж, что было более целесообразным занятием.
Я отложил в сторону записи. Они мне надоели. Я включил телевизор и посмотрел подряд несколько фильмов, отличавшихся друг от друга главным образом тем, сколько раз в титрах промелькнуло слово покойный. Посередине одного из этих фильмов я выключил телевизор, разделся и лег спать.
— Миссис Стоун?
— Да.
— Доброе утро, миссис Стоун. Меня зовут Курт Эймори, я сотрудник Центра промышленных исследований. Мы проводим опрос, и я хотел бы задать вам несколько вопросов. Если у вас найдется несколько минут, в качестве компенсации за беспокойство я буду рад переслать вам по почте небольшой подарок. Итак, скажите, пожалуйста, сколько часов в неделю в среднем вы и ваша семья проводите у телевизора?
— Ну, как правило, по вечерам мы смотрим телевизор примерно час, так мне кажется, но я еще включаю его иногда в течение дня...
Я не очень вслушивался. Я задал еще несколько обычных вопросов. Трубку я обернул носовым платком — где-то читал, что это меняет голос, хотя, честно говоря, вовсе не был в этом уверен.
— Сейчас несколько вопросов для статистики, миссис Стоун. Сколько человек в вашей семье?
— Нас трое. Я, мой муж и наш сын.
О ребенке я не знал.
— Вы все — уроженцы Калифорнии?
— Нет. Я переехала сюда около четырех лет назад.
— А мистер Стоун?
— Он живет здесь уже десять лет, раньше жил в Чикаго.
— Чем он занимается?
— Он директор по закупкам в Интерпаблик Кемикл.
Я продолжал задавать вопросы, понемногу собирая факты, которые должны были мне помочь выследить Расселла Стоуна. По мере того как я набирал информацию, паузы перед ответами Гвен все увеличивались, как будто она спрашивала себя, почему Центр промышленных исследований интересуют такие пустяки. Потом послышался голос оператора, сообщившего, что мои три минуты истекли, и тут моя бывшая жена не выдержала.
— Кто это?
— Большое спасибо за сотрудничество, — пропел я. — Запаситесь терпением, вы обязательно получите ваш подарок, миссис Стоун...
— Алекс? Это ты? Алекс, что происходит?
Я не ответил.
— Кто это? Алекс? Я не...
Я положил трубку и вышел из автомата.
Неизвестно почему, но мне было приятно, что Гвен все-таки узнала мой голос. В конце концов, я довольно долго был женат на этой женщине. И даже тогда, в те времена, когда мы были женаты, мне подчас приходило в голову, что я думаю о Гвен как об одном из тех огромных многоквартирных зданий из стекла и стали. В таком доме можно прожить пятьдесят лет, но в день, когда жилец последний раз переступит порог своей квартиры, там не остается ничего, что напоминало бы о нем. Все будет выглядеть так, словно он вообще никогда там не жил.
Гвен мне часто представлялась такой же. Я ни на минуту не сомневался, что не оставил следа в ее душе, что, разводясь со мной, она прошла по всем комнатам и коридорам своей души, стирая все следы, которые могли там остаться, производя тщательную уборку помещения и готовя комнаты для следующего жильца. Мне казалось в высшей степени удивительным, что Расселл Стоун оказался способен подарить ей ребенка: если и была женщина, которой самой природой было предназначено оставаться бесплодной, то это, безусловно, была Гвен.
Может быть, они взяли ребенка из приюта. С удивлением я обнаружил, что мне хочется так думать.
В забегаловке Кобба я выпил у стойки чашку кофе. Прокрутив еще раз в голове мой телефонный разговор с Гвен, я улыбнулся его бессодержательности. Опрос общественного мнения. Исследования рынка странным образом подействовали на американцев. Для рядового гражданина стало настолько обычным отвечать на любое количество идиотских вопросов о себе, что он сделался совершенно неспособен прямо сказать незнакомцам, чтобы они сами решали проблемы со своим чертовым бизнесом. Практически любой человек расскажет о себе практически все, если он уверен, что вопросы не преследуют конкретной цели, что они направлены исключительно на то, чтобы уменьшить затраты рабочего времени и денег.
Станет ли Гвен говорить Стоуну о моем звонке? Я подумал и решил, что вряд ли. Мне не верилось, что ей известно что-то о ложно возведенном на меня обвинении, и поэтому она понятия не имеет, что его нужно покрывать — если это действительно нужно, если он действительно виновен. А если она что-то ему и скажет, то прозвучит это примерно так: Сегодня позвонили по межгороду, я думаю, это был Алекс, но он представился человеком, занимающимся проблемами рынка, сказал, что проводит опрос, и я сообщила ему кое-какие сведения о нас, прежде чем догадалась, что это был он.
Гвен никогда не любила выглядеть дурой. Мало кому такое нравится. Скорее всего она попытается забыть о разговоре, или убедит себя, что это был не я, или еще что-нибудь. Она не станет говорить об этом Стоуну, и он не узнает, что я снимаю с него мерки для электрического стула. Хорошо.
В нью-йоркской публичной библиотеке я полюбовался физиономией Расселла Дж. Стоуна. Я откопал там журнал под названием «Оптовый рынок», очевидно представлявший определенный интерес для менеджеров по закупкам. Со слов своей бывшей жены я знал, что Стоуна назначили на его теперешнюю должность чуть больше трех лет назад, поэтому я просмотрел целую подборку за то время, ища статью с информацией о его назначении.
Терпеливая и кропотливая работа — краеугольный камень исторического исследования. Я проделывал утомительный путь сквозь кипу журналов, от выпуска к выпуску, пока наконец не нашел нужную статью. Под нее отвели большую часть столбца, кроме того, там была фотография, отличный снимок по плечи: на губах бравая улыбка, прямой и открытый взгляд, волосы аккуратно причесаны и разделены пробором. Можно было догадаться, что передо мной довольно крупный мужчина, по виду любитель тяжелой пищи и крепких напитков, чуть старше меня, значительно богаче и далеко обошедший меня почти по всем позициям. Гвен, подумал я, здорово продвинулась по социальной лестнице, явно не прогадав на замене.
Я прочел статью. Она состояла из скучного перечня его новых обязанностей, его прежних обязанностей, а затем шла биография нашего героя: колледж, который он закончил, студенческая организация, отлично сданные экзамены, первая работа, все те великие и славные шаги, которые он совершил, прежде чем подняться к вершинам сегодняшнего успеха — должности директора по закупкам Интерпаблик Кемикл.
Он был уроженцем Индианы, выпускником Университета Пердью. Работал сначала в Питсбурге, потом долгое время в Чикаго и наконец в Калифорнии. И тут, почти вовсе затерявшись среди других обязанностей, которые он в разное время выполнял, содержалась в том числе и такая информация: своими чикагскими работодателями Стоун был послан со специальным поручением в долгосрочную командировку, почти на целый год — тот самый год, когда была убита Евангелина Грант, а Александр Пенн обвинен в ее убийстве.
- Предыдущая
- 16/37
- Следующая
