Анахрон. Книга вторая - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 60

— Не знаю, — сказала Вика. — Ты, Борисыч, конечно, можешь врать что угодно. Недосуг мне тебя слушать.

Теперь Сигизмунд жил с угнетающим ощущением одиночества. Он был решительно никому не нужен — ни родовичам, ни Вике, ни супруге своей Лантхильде. Лантхильда образца второго пришествия разительно отличалась от той испуганной девушки с летящим профилем, которая ворвалась в его жизнь и наполнила ее тайной. Она превратилась в угнетающе-домовитую беременную даму. В последнее время увлеклась лоскутом, изучив это искусство по журналу «Бурда-моден». По всей квартире валялись какие-то клочки, тряпочки и ниточки. Лантхильда вырезала их треугольничками и квадратиками и сшивала в узоры по образцу. Сигизмунда это невероятно раздражало.

Вика часами разговаривала с ней. О чем можно столько болтать с Лантхильдой? Неужто о германской филологии? По дому Вика бродила отрешенно, то и дело утыкаясь носом в толстые растрепанные блокноты. Их у Виктории завелось штук пятнадцать, не меньше. Европейский лоск куда-то бесследно канул. Волосы отросли, модельная прическа обернулась заурядным хайром. В три часа ночи Вику можно было видеть сидящей на подоконнике на кухне, стряхивающей пепел в пустую банку из-под шпротного патшета и сомнамбулически бормочущей слова на непонятном языке.

На Сигизмунда Вика откровенно злилась — непонятно почему, кстати. Аська утешала: «Брось, Морж. У нее и раньше такие задвигоны бывали.»

Вамба с Вавилой и скалксом Дидисом квартировали то у Сигизмунда, то у Аськи. Денег хронически не хватало ни на что.

Светка вышла из больницы желтая и тощая, со скорбным выражением лица, и была немедленно отправлена в неоплачиваемый отпуск. Боец Федор подрабатывал на стороне. Иногда угощал шефа пивом. Тема Аликанте пока что заглохла, но видно было, что изобретательный ум Федора лихорадочно изыскивает новые возможности для обогащения.

Блин. Может, и правда — бросить все да податься в Ботово, поставить дачку на краю дерьмового болотца? Рыбалка, охота. Раки.

Пару раз звонила Наталья. Пыталась жаловаться на жизнь. Была грубо отослана к Евгению.

Апофеоз одиночества настиг в начале апреля. Вамба валялся на диване, пялясь в ого, Лантхильда сооружала лоскутное покрывало шириною в Черное море. Ни Вики, ни Вавилы со скалксом в доме не было — третий день обретались у Аськи.

Зазвонил телефон. Чувствуя непонятное облегчение — хоть кому-то понадобился! — Сигизмунд снял трубку.

Мужской голос деловито произнес:

— Сигисмундс! Вамба — дай!

Звонил Вавила. Вамба разговаривал с ним весьма взволнованно, махал руками, корчил рожи, кивал. Положил трубку и накинулся на Сигизмунда, о чем-то прося.

Вслед за Вавилой позвонила Аська. Поведала:

— Морж, приезжай срочно. Тут нашего раба в ментовку загребли.

Сердце у Сигизмунда упало. Подсознательно он ожидал от вандалов чего-нибудь в этом роде.

— Что он натворил?

— Ой, Морж, ну не время! Бери Вамбу и дуй сюда.

— Ты из дома звонишь?

— Да. Давай быстро.

Ничего особенного ни Вавила, ни скалкс не сотворили. Ну, просто Аська взяла их в один дешевый молодежный ночной клуб. Пусть мужики протрясутся, а то загрустили что-то. Ну, пошли. Девочки-мальчики, все как положено. Ди-джей несет ахинею, музыка орет, толпа топчется на месте — пляшет. Над головами висит густое гормональное облако. Адреналин и все остальное.

Дидис сходу девочку склеил. Дидис — он же пляшет круто. Девочки млеют. Он еще одну склеил. С двумя плясал.

Вот тут и началось. Аська покурить пошла, начала не видела. Вавила за ней отправился. Вернулись — Дидиса уже метелят…

В общем, повинтили менты Дидиса и одного из тех гопников, с которыми он дрался. Вавила делся куда-то. Аська домой побежала — там Вавилы тоже нет. Что делать?

Ну, Дидиса отыскала быстро. Аська — великий знаток всех близлежащих ментовок. Перебывала почти везде — по буйности нрава и любви к демократии на ее ранних анархических этапах. Винтили Аську и на демонстрациях, и просто за мелкое хулиганство.

Вавилы в ментовке не оказалось. Уже к утру его приволокла какая-то писилявка лет шестнадцати. Очень сильно пьяного. Писилявка была смущена. Мол, не ожидала, что клиент так быстро и мощно нажрется.

— Сопли сперва утри, прежде чем с иностранными депутатами якшаться, — сказала ей Аська высокомерно. Отобрала Вавилу и захлопнула перед писилявкиным носом дверь. Вот так.

Очухавшись, Вавила явил богатырскую разъяренность. Ругался по-черному. Виру какую-то требовал. Мол, менты ему за ущерб заплатить должны. Мол, за то, что раба лишили, обязаны менты отстегнуть энную сумму денег гражданину Вавиле Вандаловичу. Во как! Менты ему обязаны! Представляешь, Морж?

А она, Аська, и говорит: мол, протри глаза, Вавилыч, ты где находишься? Где это видано, чтоб тебе менты что-то были обязаны? Да нам с тобой надо Дидиса вытаскивать, и хорошо бы еще так сделать, чтобы нас особо ни о чем не спрашивали. А уж Морж как прознает — шеи нам посворачивает. Дюлей всем навешает!

А Виктория бледная сидит, проку от нее ноль. Только одна Аська и не растерялась. Вавила на рожон прет. Говорит, раз такие дела — пускай тогда в натуре главный рикс решает! Ну, который в городе самый основной — вот он пусть и решает!

В голове у Сигизмунда услужливо нарисовалась следующая картинка. Приемная питерского губернатора. Гордо входит Вавила. Следом — безвестный гопник с подбитым глазом. На цепи волокут Дидиса. Начинается разбирательство. Мол, этот раб Дидис заступил дорогу свободному, за что был от свободного бит, хотя по закону полагается за это вира. И платить виру должен он, Вавила, поскольку является хозяином Дидиса. Избитый же гопник свои претензии выкатывает: а чего этот мужик… а чего он как нерусский…

Губернатор орет:

— А подать сюда прокурора!

Входит прокурор. С кандалами.

— Кто тут во всей компании главный?

Ну тут-то сразу и выяснится, что главный во всей этой богадельне — С.Б.Морж. «Гражданин Морж, вы арестованы навсегда». И — знакомой дорожкой в Анахрон, до конца жизни…

Сигизмунд тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Дальше-то что было, Анастасия?

— Что дальше? Ну, дальше… Дальше мы с Вавилычем план действий разработали.

Усилием воли Сигизмунд взял себя в руки. Он даже подумать боялся, какой план могли «разработать» Аська с Вавилой. Вплоть до рытья подземного хода из отделения милиции на улицу. Сквозь асфальт. Запросто.

Однако план оказался гениален и прост. Правда, Виктория обвиняла Аську в нарушении авторских прав — мол, это ее, Викин, план. А Аська вела себя как распоследняя дура.

Главный расчет плана был в том, что все окружающие — законченные микроцефалы.

— А что, — сказал Сигизмунд вяло, выслушав план до конца, — может, и сработает.

Начальник ментовки. где томился плененный раб, был Аське хорошо знаком.

— Ты не гляди, Морж, что морда у него красная и орет страшно, он мужик не вредный.

Невредный мент в чине капитана мутно смотрел на трех взволнованных граждан Российской Федерации, которые дружно несли сущую чушь.

— Времена, между прочим, изменились, товарищ капитан, теперь уже зверства не в чести. Да и в этом отделении никогда зазря не били, я же помню, товарищ капитан, у вас все всегда тип-топыч было, гуманно… Да разве так можно, это же зверство какое-то… Гопоту всякую покрываете, да? Отпускаете, да? Вы хоть знаете, кого задержали?

— Гражданочка, — мягко прервал Аську невредный мент, — поймите: у него нет ни одного документа.

— А откуда им быть, документам-то, когда все они сгорели, понимаете, сго-ре-ли! Он беженец, натуральный беженец, — въедалась в мента Аська. — Семью убили! Убили на глазах! Представляете? Нет, они жили в Приднестровье, в Дубоссарах! Они драматурги. Семья драматургов. Отец, и мать — все драматурги, я в их пьесах играла, знаете? Про чайку. Нет, про чайку — это другая пьеса. Ну вот, и он тоже драматург, албанец. Понимаете? Они албанцы. И жили в Дубоссарах. А в Тиране жить не могли. Там же красный террор был, помните? Закрытая страна! Какая там драматургия! Там этот… Али-баба какой-то правил. Террорист. А эти в Дубоссарах жили. Понимаете? Они драматурги. А пьесы их тайком в Албанию пересылали, и вся Тирана рыдала! Они же были как наш Высоцкий! Этот же, кого вы задержали, он же еще и поет… Дидис, спой!