Анахрон. Книга вторая - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 28

Зазвонил телефон. Сигизмунд дернулся было снять трубку, но тут услышал в автоответчике голос Вики:

— Сигизмунд, вы дома? Снимите же трубку! О Господи, что же мне делать… Сигизмунд!

— Что вы стоите? — сказал Федор Никифорович. — Снимите трубку, поговорите с барышней. Только быстрее, у нас еще много дел.

Сигизмунд послушно снял трубку.

— Алло, Вика!

— Наконец-то! Я вам целый день звоню.

— Нашлась Аська?

— Да нет, нет ее!

У Вики в голосе появились истеричные нотки. Только этого сейчас не хватало: под пристальным взглядом партийного старца утешать по телефону Викторию.

— Вика, я вам вечером перезвоню. Мне сейчас очень некогда.

Вика швырнула трубку.

— Все? — нетерпеливо спросил Федор Никифорович.

— Все, — сказал Сигизмунд.

— Переодевайтесь.

— Во что?

— Ну, в робу, в ватник — что у вас там?

— А куда мы идем-то?

— В оперу. «Жизелю» слушать.

Сигизмунд облачился в ватник, в котором возился в гараже, натянул старые джинсы, говнодавы. Никифорович придирчиво оглядел его, остался доволен.

— Ломик у вас есть?

— В гараже.

— Возьмите.

Сигизмунд с Никифоровичем вышли из квартиры. Дедок остался во дворе курить, а Сигизмунд отправился в гараж. Взял ломик, выгрузил из машины заграждения.

— Боец Морж для дальнейшего несения воинской службы прибыл! — отрапортовал Сигизмунд.

Никифорович усмехнулся. А затем проговорил серьезно:

— Пойдемте, Стрыйковский. Сегодня самый важный день в вашей жизни.

Обремененный заграждениями Сигизмунд покорно тащился за Никифоровичем по каналу Грибоедова. Миновали несколько подворотен. Свернули в одну из них.

Оглядев двор, Никифорович вполне искренне выругался.

Снегоуборочные машины навалили в углу двора большую неопрятную кучу снега. По закону подлости, именно под ней и находился заветный люк.

Никифорович торжественно вручил Сигизмунду ломик.

— Давайте, Стрыйковский. Это где-то здесь.

Ощущая себя декабристом в Сибири, Сигизмунд продолбился к крышке люка. Та ответила гулко и глухо. «Так вот ты какой, самый важный день в моей жизни!»

— думал Сигизмунд, счищая наледь.

Никифорович установил ограждения, кивнул на люк.

— Поднимайте.

В арку вошла тетка с сумками. Сигизмунд поддел крышку ломиком. С пятой попытки крышка поддалась. Никифорович, искоса глянув на тетку, деловито заматерился. Тетка миновала «работяг», поджав губы, и скрылась в подъезде.

— Спускайтесь первый, — велел Никифорович. И видя, что Сигизмунд нерешительно топчется на месте, прикрикнул: — Да не бойтесь вы!

— Да кто, бля, боится-то? — сказал Сигизмунд и бойко прибавил матерную фразу.

Спустился. Корсук — следом. В свои годы Федор Никифорович лазил на удивление ловко.

Они оказались в помещении примерно два на два метра со стенами, выложенными кирпичом. Кирпич заиндевел. Сигизмунд задрал голову. В круглом проеме на фоне вечереющего неба мотались под ветром голые ветки деревьев.

Никифорович вытащил из кармана фонарик и посветил в самый темный угол, куда не доставал свет из люка.

— Встаньте туда.

— Куда?

Никифорович повел лучом фонарика.

— Вон туда. На ту плиту.

Старик прижался к стене, чтобы Сигизмунд мог протиснуться мимо него. Луч поднялся по кирпичной кладке.

— Видите третий кирпич от потолка? Со щербиной?

— Вижу.

— Упритесь в него рукой. Сильнее! Толкайте! Ногой на плиту, рукой в кирпич!

— Поддается, — сказал Сигизмунд.

— Теперь быстро отойдите.

Сигизмунд отскочил назад. Часть кладки повернулась вокруг вертикальной оси, открыв зияющее чрево подземного хода.

— Чего встали? Идите туда, быстро. Держите фонарик. Будете светить.

Они ступили в ход. Никифорович показал, как закрывается дверь с обратной стороны. Закрывалась незамысловато — железным рычагом, уходившим в стену.

— Хитрая механика, — с уважением сказал Сигизмунд.

— Примитивная механика, — возразил Федор Никифорович. — Зато безотказная.

Дверь наглухо закрылась за их спиной. У Сигизмунда мурашки пробежали между лопаток.

— Идите смело, — подбодрил его старик. — Под ногами все ровно, бетон. Не споткнетесь. Привыкайте. Теперь это ваше.

— Подарочек от Аспида внучку, — пробормотал Сигизмунд. — Аспид-младший и компания.

— Что? — не расслышал Никифорович.

— Далеко идти-то?

Голоса в подземелье звучали странно.

— До вашего двора.

Тоннель шел под уклон и привел наконец в большое помещение, где имелась массивная металлическая дверь, отпиравшаяся, видимо, рычагом, торчащим из стены. Вид рычага подействовал на Сигизмунда угнетающе. Видимо, своей оголенной утилитарностью. Никакими попытками дизайна здесь не пахло.

Войдя в помещение, Федор Никифорович привычно хлопнул ладонью по стене и включил свет.

В углу, в полу чернел колодец. Он был метра два в диаметре. Из черного провала несло канализацией. Над колодцем с блока свисал крюк лебедки.

— А это зачем? — спросил Сигизмунд.

— Сейчас все объясню. По порядку.

Помещение напоминало заботливо оборудованную кладовую. Все предметы, как и вещи в квартире Федора Никифоровича, несли на себе яркий отпечаток сороковых и пятидесятых годов. Все было массивное, цельнолитое, добротное, никакой тебе ДСП. Правда, эстетики здесь тоже не было.

Вдоль одной стены тянулся стеллаж. На полках выстроились какие-то никелированные цилиндры сантиметров тридцать высотой. Они напоминали снарядные гильзы. Ниже имелись запас лампочек, бухта провода, плоскогубцы, отвертки, два молотка, специальные кусачки для зачистки проводов, паяльник, нож и топор. Сбоку к стеллажу были прислонены два багра.

Рядом находился силовой щит. В углу стоял ручной насос. На гвозде висел костюм биологической защиты, чудовищное дитя советского ГРОБа. Из кармана высовывались резинки респиратора.

— Главное — это камера, — заговорил Никифорович, предварительно дав Сигизмунду время осмотреться. — За этой дверью находится приемная камера ленинградского терминала. Предположим, вы получили сигнал о пересылке материального объекта в камеру. Ваши действия. В возможно кратчайшие сроки, не привлекая внимания посторонних — то есть, НИЧЬЕГО внимания! — проникнуть сюда. Далее. Вы не знаете, что именно находится за этой дверью.

— Насмерть перепуганная девчонка, — проворчал Сигизмунд, вспомнив историю Маруси.

— Или опасное животное крупных размеров. Или вода. Или что-либо иное. Пока дверь приемной камеры закрыта, объект находится в изоляции и не представляет опасности. Прежде чем открыть эту дверь, вы должны выяснить: что именно за ней находится. Конструкция терминала предусматривает для такого случая специальное оптическое устройство типа перископа. Идите сюда.

Поначалу Сигизмунд не обратил внимания на то, что сбоку от металлической двери виднелось нечто напоминающее окуляр перископа подводной лодки.

— Здесь имеется выключатель. С помощью этого выключателя вы включаете дополнительное освещение внутри камеры приемника. В обычное время приемник освещается одной лампочкой. Кстати, вам предстоит их заменять. Они иногда перегорают. Осветив камеру терминала-приемника, вы можете вести наблюдение за объектом. Смотрите.

Сигизмунд прильнул к окуляру. Его глазам предстала картина «тюремная камера, вид сверху».

— Если объект, находящийся внутри камеры, может представлять опасность, вам придется самостоятельно принимать решение либо о ликвидации объекта, либо о его эксфильтрации и натурализации.

— А яснее нельзя?

— Чего уж тут яснее. Либо вы берете его под белы ручки и выводите на белый свет, либо отправляете вон туда. — Федор Никифорович кивнул в сторону колодца.

Сигизмунд резко отпрянул от окуляра.

— Вы меня, конечно, простите, Федор Никифорович. Насколько я понял, ваша задача была поставлять Сталину быков-производителей для выведения расы строителей коммунизма. Эдаких воинов, косая сажень в плечах, борода в две косы заплетена. Так? Такой воин по определению опасен. Как же его брать под белы ручки, когда он за эдакое надругательство просто порвет вас пополам…