Сага о Хелоте из Лангедока - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 29
- Предыдущая
- 29/136
- Следующая
– Мой Бог, сэр, – сказал Хелот, – я не ожидал, что в этот час вы еще в постели. Прошу простить это вторжение...
– В таком случае, я, с вашего позволения, оденусь, – проговорил Греттир, пристально всматриваясь в лицо Хелота, точно стараясь найти в нем признаки угрозы.
– Я подожду, – успокоил его Хелот. – Не беспокойтесь. Если вас не затруднит, прикажите подать мне вина.
Спустя полчаса Греттир вышел к нему, бледный, в черной одежде. Соломенные волосы топорщились из-под бархатного берета с пером из белого и желтого золота.
– Чем могу служить?
– Я хотел бы повидаться с шерифом, сэром Ральфом.
Греттир, казалось, не верил своим ушам.
– И это все?
Хелот засмеялся:
– Конечно нет. Но пока что большего мне не требуется.
– Я провожу вас и представлю, – сказал Греттир и снова покосился на дверь спальни, откуда доносились недовольная возня и характерное булькание вина, наливаемого из кувшина в бокал.
– Сейчас сэр Ральф, я думаю, у себя дома.
– Спасибо, – искренне сказал Хелот. – Не знаю, что бы я без вас делал.
Когда они вышли на улицу и двинулись в сторону Ратушной площади, Греттир тихонько спросил своего старшего друга:
– Скажите, сэр... А если бы я не был вам нужен здесь, в Ноттингаме, вы дали бы меня убить?
Хелот поскользнулся на гнилой корке и чуть не упал.
– Как такая дикая мысль могла прийти в столь умную голову? Греттир слегка покраснел.
– Простите, – пробормотал он. – А этот... человек, который меня... – Не договорив, он коснулся своей шеи. – Кто он?
– Алькасар? Так, один неверный. Очень славный парень.
Греттир еле заметно дернул ртом, однако от комментариев воздержался.
Дом шерифа был, пожалуй, самым роскошным в Ноттингаме. По фасаду его украшали четырнадцать аллегорических фигур, искусно вырезанных из песчаника: семь пороков и семь добродетелей с атрибутами в руках. Добродетель, именуемая Смирением, имела отдаленное сходство с Дианорой, а порок под названием Необузданный Гнев – с Алькасаром, когда сарацин злился.
Слуга провел посетителей через несколько пустых комнат во внутренний дворик, откуда доносился голос шерифа. Судя по всему, сэр Ральф был сильно разгневан.
Развалившись своим грузным телом в неудобном кресле с высокой спинкой, шериф кричал на Гая:
– Вы идиот, Гисборн! И знаете почему? Кровь Господня! Я вам объясню! Всех ублюдков, которых вы захватили в Гнилухе, нужно было вешать незамедлительно! На месте!
Шериф замолчал и уставился на сэра Гая, немилостиво сощурившись.
«Терпение, терзаемое Высокомерной Глупостью», – подумал Хелот.
Воспользовавшись паузой, Греттир вышел вперед и произнес вежливое, но достаточно сдержанное приветствие. Шериф в ответ махнул рукой и уставился на Хелота, которого видел впервые.
– Позвольте вам представить моего друга. Доблестный Хелот из Лангедока, – произнес Греттир немного громче. – Рыцарь Ордена Храма.
Хелот поклонился.
– Счастлив видеть вас, сэр Ральф Ноттингамский, – сказал он по возможности звучным голосом. – Ибо наслышан о подвигах ваших, о смелости и вместе с тем осмотрительности.
– Рад познакомиться, – сказал сэр Ральф. Он смотрел на Хелота довольно приветливо, а последние его слова окончательно прояснили взор сэра Ральфа. – Садитесь, господа. Вина?
Господа сели, и вино было принесено, после чего беседа потекла сама собой.
– Сколь дивен сей туманный край, – завел Хелот, – поистине небеса эти притягивают взор и заставляют вспомнить о божественном.
– О да,– кивнул сэр Ральф. – Вы, видимо, обратили внимание на фигуры, установленные на фасаде моего дома. Они служат в назидание горожанам, ибо всякий раз проходя мимо, эти бедные люди поневоле задумываются над тем, что есть добродетель, а что порок.
– Чудесные фигуры! – согласился Хелот. – Как вы, должно быть, счастливы в этой стране...
– Увы, – сказал шериф с ноткой доверительности в голосе.
– Хлопоты, мой друг, хлопоты, ничего, кроме забот и неблагодарности людской. То какие-нибудь холопы бегут в леса, то мои рыцари совершают глупость за глупостью. Вообразите... – Он мелко захихикал, что никак не вязалось с его представительной наружностью. – Вообразите, мы до сих пор не можем поймать какого-то Робина из Гуда...
– Из Локсли, – угрюмо поправил Гай. – Но он-то как раз пойман...
– Поистине, – заключил шериф, не соизволив расслышать последней реплики, – счастлив лишь тот, кто предоставлен сам себе.
– К сожалению, таких обетованных уголков не найти более. – сказал Хелот.
– Я слышал, сэр, что на вашей родине сейчас тоже кипит война, – вставил Греттир и с еле заметным беспокойством повел на Хелота глазами.
Хелот кивнул:
– Святейший папа Иннокентий благословил воинов христовых на поход против лангедокской ереси. Увы, иного выхода он не нашел, ибо немыслимо более терпеть процветавшую в тех землях чудовищную проказу. Там, где я родился, говорят, более тридцати лет не служили мессу. К счастью, с ранних лет я странствую в обществе людей весьма благочестивых и чистых помыслами.
Шериф покивал:
– Сам я не имел несчастья видеть, но говорят, что эти отступники приносят в жертву младенцев, а храмы уродуют так, что они и на храмы-то не похожи. Я слыхал об одной церкви, где при входе стоит омерзительная статуя князя злых демонов Асмодея. На стенах же этого богопротивного храма развешаны картины с изображением крестного пути, и в деталях рисунков сокрыто множество гнусных противоречий, неявных или откровенных отклонений от общепризнанного. Об этом рассказывала леди Марион, известная своим благочестием.
Хелот сдержанно пожал плечами:
– Не хочу, чтобы вы превратно меня поняли, сэр. Я не защищаю ересь. О, напротив! Однако позволю себе заметить, что тамплиеры не вмешиваются в события в Лангедоке.
– Позвольте вам не поверить! – горячо возразил сэр Ральф. – Мне достоверно известно о том, что многие рыцари Храма предоставляют убежище альбигойцам и даже защищают их с оружием в руках. И уж ни у кого нет сомнений в том, что альбигойцы вступают в ваш орден и занимают там высокие должности. Более того! Я знаю, что в Лангедоке среди высокопоставленных тамплиеров больше альбигойцев, чем католиков.
- Предыдущая
- 29/136
- Следующая
