Костры ночных Карпат - Близнюк Семен - Страница 30
- Предыдущая
- 30/43
- Следующая
Поэтому к приезду немецкого гостя Немеш имел, на его взгляд, весьма солидную информацию, которая должна была укрепить его позиции.
Но гость — обер-лейтенант о двойным именем Ханс-Иорген Кнехт, которого Немеш принимал на одной из агентурных ужгородских квартир, видимо, был осведомлён в делах контрразведки не меньше капитана. Он слушал доклад Немеша, ничем не выражая своего отношения, хотя последнему казалось, что его информация не может не заинтересовать сотрудника восточного отдела абвера. Кнехт оторвал от печки свою узкую спину, хлопнул портсигаром и закурил тонкую греческую палитоску. Капитан ожидающе взглянул на советника — тот шагнул к столу, взял пепельницу:
— Все это, конечно, было бы интересно, майн либер капитан, если б не было повторением пройденного…
Немеш наконец смог разглядеть его глаза. Белесые, какие-то выцветшие зенки выглядели странно: ничего не выражая, эти глаза видели насквозь, и Немешу стало как то не по себе. Чтобы скрыть замешательство, он подошёл к уставленному закусками столу и принялся разливать коньяк. Длинноногий гость тем временем спокойно прохаживался, и крупная голова его, сидевшая на узком обтянутом кителем корпусе, то исчезала в тени, то опять появлялась перед Немешем, впиваясь в него глазами-буравчиками.
— Мы умеем читать, майн либер капитан, и знаем что читать. Например, донесения ваших же людей. Да не делайте удивлённого лица, вы понимаете прекрасно о чём идёт речь. Впрочем, могу напомнить…
Кнехт из нагрудного кармана достал чёрный блокнотик и, листая его, процитировал:
— «В июле на участке возле Воловца при попытке перехода границы было задержано пять жителей близлежащих сел и проводник-лесник. Усиленные методы до просов не обнаружили среди них завербованных больше вистских агентов: двое оказались дезертирами венгерской армии, остальные же, включая лесника, хотели перейти на ту сторону, мотивируя свой переход тем, что на преж нем месте не могли прокормиться».
«Согласно заключению следственного отдела г. Baц, 8 доставленных сюда заключённых из Подкарпатья, арестованных за попытку перейти границу в районе Волового, препровождены в тюрьму для отбытия срока заключения, установленного военным трибуналом г. Ужгорода. Однако состава преступления по их обвинению в агентурной работе в пользу Советов после усиленных допросов не обнаружено, и дело должно быть пересмотрено с точки зрения обвинения за попытку нарушения закона об эмиграции…» Абверовец чувствовал себя на белом коне:
— Может быть, добавить кое-что из известного вам дела о пограничных стражниках, которые сделали свой пост в местной корчме, а тем временем чуть ли не полсела перешло границу к русским, уведя с собой даже стадо коров? Унтер с этого поста открыто признался, что заявлял в корчме во всеуслышание: «Пусть русские сами стерегут эти дикие дебри, если им это нужно, а с нас хватит. Гоняться за верховинцами, которые знают в горах тропы, как хозяин в хате знает половицы, — всё равно, что голыми руками ловить беркута».
Внезапно Кнехт остановился и, улыбпувшись, обнажил большие лошадиные зубы:
— Впрочем, я напомнил вам об этом, герр капитан, просто для того, чтобы вам легче было переориентироваться. Собственно, с этой целью я сюда и прибыл, мы же в одной упряжке — не правда ли? — и поднял бокал.
Потянулись к закуске. Затем Кнехт, запивая острый гуляш искристым вином, продолжил спокойнее:
— Невесёлое дело — вылавливать агентуру русских прямо на границе. Ведь выход к Карпатам позволяет им создать с помощью сочувствующих широкую сеть тактической разведки…
— Тем более, что верховинцы видят в них «братьев по крови», им издавна мерещится «воссоединение» с Россией, Украиной…— согласился Немеш.
— Вот, вот. Поскольку здешние русины, мягко говоря, вам вовсе не сочувствуют, ваши поиски выглядят малоэффективными. Между тем, мы крайне заинтересованы, чтобы военно-строительные объекты были ограждены от Дешифровки. Оставьте пограничные заботы — для этого есть другие ведомства, — обратитесь к ульям, вокруг которых вьются чужие пчёлки… Надо сосредоточить усилия вашей осведомительной сети вдоль железнодорожной линии Мукачево — Свалява — Воловец, где создаются склады, и в районе Берегова — где, как известно, у ведомства Геринга имеются свои интересы: военно-воздушные силы требуют обеспечить секретность строительства аэродромов… Как говорят в России, попробуем танцевать от печки. В Мукачеве или Воловце при более квалифицированной работе вы обязательно раскроете людей из военно-разведывательной группы майора Львова, который проявляет особую активность на северо-карпатской границе.
Капитан недовольно прикусил губу: он только что хотел преподнести гостю в качестве «закуски» псевдоним руководителя погранпункта по ту сторону Карпат. Но Кнехт словно читал его мысли. Увидев озадаченное лицо капитана, он снова усмехнулся тонкими губами:
— Не переживайте, майн либер капитан, мы знаем о Советах больше потому, что работаем против них дольше. Но я понимаю, что погранпункт Львова у вас — словно больная мозоль. Постараюсь, чтобы к вам прислали нескольких инструкторов — пусть обучат вашу агентуру искать иголки в стогах сена. Впрочем, это тоже русская пословица. Так вот, мы имеем её опровержение. Иголку в стоге сена легко обнаружить с помощью магнита. Для вас таким магнитом может оказаться не какой-либо корчмарь, которого тайно завербованный большевиками верховинец будет обходить за три версты (заметьте, это тоже русское выражение). Симпатии такого верховинца будет вызывать тот, кто проклинает вас, «мадьярских оккупантов». Не морщитесь, капитан, вы же — опытный профессионал и должны усвоить терминологию красных агитаторов…
— У меня есть такие люди по всей Верховине! — даже воскликнул Немеш.
— Вот с этого бы и начинали. А то слезы да слезы по дырам на границе…
— И всё-таки трудно моим людям прощупывать местное население.
— А вы вспомните о людях прелата Волошина. Жаль, что ваша служба недооценила его идеологии. Национализм, особенно в рамках маленького края, как это Подкарпатье, — интересный инструмент, надо уметь только сыграть на его струнах нужную мелодию… Правда, и здесь ваше управление оказалось просто близоруким. Как исправить промах? Среди разогнанного войска бывшего «президента» Карпатской Украины попытайтесь всё же подобрать нужных вам людей. И ещё одно: не ищите раций—русские всего в двух километрах от ваших укреплений, и с их стороны было бы расточительством засылать за Карпаты профессионалов с радиопередатчиком — ищите «пчёл», сборщиков разведанных, среди простонародья…
Толстяка-капитана не покидало ощущение, что он, наконец, имеет покровителя, которого прислала не иначе, как сама его, Немеша, партия.
И эти мысли Немеша как будто угадал наставник из абвера. Перед отъездом в Будапешт Кнехт взял его за локоть и неожиданно сказал:
— Я готов передать от вас карпатский привет господину Деже, майн либер капитан.
И самодовольно ухмыльнулся, увидев, как стушевался Немеш: Деже Ласло, начальник оперативного отдела генштаба, был непосредственным шефом капитана в армейском отделении «Скрещённых стрел» — самой влиятельной из всех национал-социалистских групп, которые являли собой к началу войны сборище отъявленных авантюристов. Главарь партии Салаши вынашивал идею «хунгаризма» — венгерской разновидности национал-социализма. Он даже бредил надеждами, что настанет час, когда и сам германский фашизм уступит «хунгаризму» господство во всём мире. Но к этому времени надо было, по мнению Салаши, приблизиться на горбу Германии. О «дальнем прицеле» знали пока что лишь особо доверенные лица нилашистской партии, а Немешу полагалось видеть только лицевую сторону медали с надписью: «С Великой Германией — до её полной победы». Поэтому то, что Кнехт затронул неожиданную тему, смутило капитана ненадолго. Он тоже улыбнулся…
Ночь косым дождём стучала по окнам, будто кого-то вызывала.
— Устроим сквознячок…— майор, руководивший затянувшимся совещанием, подошёл к двери и приоткрыл её в коридор. Сразу потянуло свежим воздухом. Офицеры, не вставая с мест, сделали перекур. Майор тоже достал свою трубку, но, сев за стол, продолжил:
- Предыдущая
- 30/43
- Следующая
