Правила обольщения - Хантер Мэдлин - Страница 49
- Предыдущая
- 49/73
- Следующая
«Даже куртизанки думают, что за близостью с мужчиной стоит нечто большее». Неужели она думала точно так же? Неужели ждала большего? Может быть, теплое отношение к ней Хейдена и ощущение уз, связывающих их воедино, просто иллюзия, которой Алексия тешит себя, стараясь уйти от горькой правды?
– Прежде чем соблазнить женщину, – продолжала между тем Федра, – Хейден настаивал на медицинском обследовании. Все это говорит о том, что Ротуэлл явно не страдает от переизбытка эмоций, не так ли? Вполне понятная предосторожность, холодно и равнодушно просчитанная.
Вслед за Федрой Алексия взяла с тарелки пирожное. Федра пекла их сама. Она все делала сама, хотя средства позволяли ей нанять служанку. И не одну.
– Знаешь, я навела о нем справки, как только узнала, что ты выходишь за него замуж, – сказала Федра. – И узнала о странностях его семьи.
– Что ты имеешь в виду?
Федра округлила глаза и даже перестала жевать. Алексия рассмеялась: до того комично выглядела сейчас подруга. Федра тоже рассмеялась, обдав собственное платье фонтаном крошек, полетевших изо рта.
Она стряхнула крошки и продолжала:
– Как я уже сказала, нам стоило поговорить об этом прежде, чем ты выйдешь замуж. Ты ведь совсем ничего не знала о Ротуэлле.
– Знала достаточно, – пробормотала Алексия, уставившись на пирожное, которое держала в руке.
На этот раз смех Федры прозвучал вульгарно.
– Эффект от твоего пробуждения, Алексия, просто восхитителен. Кто бы мог подумать, что удовольствие одержит верх над твоей знаменитой практичностью? Мужчина соблазнил тебя, и ты тут же утратила способность мыслить разумно? Не удивлюсь, если ты сейчас скажешь, что влюбилась и тебе безразлично, кто он и какой он.
– Смейся, если хочешь, но не обвиняй меня в том, что я превратилась в романтичную дурочку. Я не расспрашивала его о прошлом его родственников. Просто не представилось возможности сделать это тактично.
– И все же в прошлом его семьи есть момент, о котором знать необходимо. Говорят, его мать по несколько дней, а то и недель не покидала собственной спальни. Очевидно, она страдала тяжелой формой депрессии. Я также слышала, что у нее был недюжинный писательский талант. Так что думаю, она уходила в себя в момент написания своих опусов. В последние годы жизни она и вовсе удалилась в отдаленное имение. Кое-кто думает, что она тронулась рассудком. Зачастую именно поэтому люди становятся затворниками.
– Не думаю, что Хейден унаследовал болезнь матери. Он не стал бы от меня этого скрывать. Предупредил бы.
Федра стряхнула с платья оставшиеся крошки.
– Возможно, дело не в наследственном заболевании, поэтому Хейден и не счел нужным тебя проинформировать. Но разговоры о сумасшествии его матери вспыхнули с новой силой теперь, когда Истербрук стал всех поражать своими эксцентричными выходками. Те, кто ведет подобные разговоры, действительно верят в болезнь матери братьев и считают, что в скором времени маркиз сойдет с ума. Но есть и другие объяснения этих ее уходов в себя, и в одно из них я верю.
– И что же это за объяснения?
– Некоторые считают это преданностью искусству. Стремление творить было настолько сильно, что она замкнулась в себе.
– Но ты, похоже, не слишком в это веришь.
– Женщине необязательно становиться затворницей, чтобы писать. Не нужно замыкаться в себе. Но с матерью Хейдена дело обстояло именно гак.
– Так какому же объяснению отдаешь предпочтение ты?
– Любому из тех, что соответствует той скудной информации, которой я владею. У нее вполне могла быть какая-нибудь болезнь. Сифилис, например.
Алексия удивленно посмотрела на подругу. Но Федра неправильно истолковала ее удивление.
– Это…
– Я знаю, что это такое. Я не ребенок.
– Это вполне объясняет тот факт, что Ротуэлл отправляет любовниц к врачу. Если он видел результаты болезни, то должен бояться ее больше, чем остальные мужчины. Даже если он сильно желает женщину, он не станет действовать до тех пор, пока не поймет, что его жизни ничто не угрожает.
Да. Хейден отступил от своего правила всего раз. Тогда, на полу в мансарде, он действовал, ничего не зная наверняка. Он ведь не был уверен в девственности Алексии. Но в тот день не стал просчитывать степень риска.
Алексия попыталась привести мысли в порядок.
– А его отец?
– О нем я ничего подобного не слышала. Возможно, в случае с ним болезнь действовала слишком медленно, поэтому ничего и не было заметно, вплоть до его смерти. Но и эта версия не идеальна, поэтому я склоняюсь к последней. Мать Ротуэлла могла удалиться от общества по приказу мужа, а не по собственному желанию. Вполне вероятно, что муж сослал ее в поместье. Этакая разновидность тюремного заключения.
– Эйлсбури-Эбби вряд ли можно назвать тюрьмой.
– Любое место может показаться тюрьмой, если ты живешь там постоянно и не имеешь права покидать его пределов. Отец Ротуэлла был могущественным человеком, и если хотел оградить свою жену от общества, то вполне мог это сделать.
– Уверена, ты ошибаешься. Думаю, для подобной жестокости не было причины.
Федра посмотрела на подругу, как на наивного ребенка.
– О, причина была. Подобное происходит довольно часто. Муж может запереть жену в отдаленном поместье для того, чтобы оградить от другого мужчины.
– И все-таки желание писать мне кажется более правдоподобным. Тебе стоит самой взяться за перо, Федра. Ты придумала целую историю, в то время как бедная женщина просто хотела уединиться и подышать сельским воздухом.
Федра поднялась с дивана и достала из-за стола большую папку.
– Может, ты и права. Но не позволяй удовольствию застить тебе глаза. Говорят, покойный маркиз мог быть непреклонным, бессердечным и беспощадным, если это отвечало его целям. Говорят также, что Хейден унаследовал характер отца. – Федра села и раскрыла папку. – А теперь посмотри. Это нарисовал мой друг. Мне кажется, он очень талантлив.
Когда Алексия вернулась домой, Фолкнер сообщил, что Хейден не будет ужинать дома. Алексия ни о чем не стала спрашивать дворецкого. Однако не думать о том, где муж решил провести вечер, не могла.
Алексия рано отправилась спать, однако пошла не в новую спальню, а в свою прежнюю комнату. Несмотря на то, что ее одежду и туалетные принадлежности перенесли, кое-что из вещей все-таки осталось.
Сначала комната показалась Алексии странной. Она выглядела так, словно пустовала уже целый год. По мере того как девушка передвигалась по комнате, касаясь тех немногих книг, что все еще стояли на полках, и бумаги, ожидающей ее пера, воздух начал согреваться от ее присутствия.
На глаза Алексии попалась глубокая корзина, стоявшая под письменным столом. В ней хранились мелочи для рукоделия. Алексия получила заказ от миссис Брамбл сразу после помолвки и успела выполнить его до свадьбы, потому что не могла подвести владелицу магазина. Однако работа не была ей в тягость, а, напротив, радовала. Алексия трудилась над изготовлением деталей, и это помогло ей немного привести в порядок охватившие ее чувства.
Алексия поставила корзину на стол и принялась перебирать разноцветные нитки и ленты. Открыв шкаф, обнаружила в нем немного соломы, купленной в галантерейном магазине. Теперь ей не нужно было изготавливать шляпы, но в такую ночь, как эта, она сможет заняться любимым делом, чтобы прогнать скуку. Оно отвлечет ее от дурных мыслей.
Девушка погрузилась в работу. Обдумывание формы тульи, усовершенствование полей и выбор цветовой гаммы – от всего этого у Алексии на сердце стало легче.
Она заставила себя остановиться где-то в полночь. Когда девушка вернулась в спальню, до ее слуха донеслись приглушенные звуки, свидетельствующие о том, что Хейден вернулся домой. В это время суток в городе еще кипела жизнь.
Алексия почувствовала невероятное облегчение. Оно было настолько явным, настолько исчерпывающим, что у нее перехватило дыхание. Девушка закрыла глаза и попыталась честно дать оценку своим чувствам. Результат ее не обрадовал.
- Предыдущая
- 49/73
- Следующая
