Выбери любимый жанр

Как женить маркиза - Блейн Сара - Страница 4

Изменить размер шрифта:
4

– Да, он не первый, – подал голос граф Блэкторн, на которого и обратилось сразу же общее внимание. – Наш знаменитый Черная Роза не первый, кого осуждают, не выслушав прежде. Я, сам в глазах света носивший клеймо предателя и государственного изменника, теперь гораздо менее склонен судить человека только на основе домыслов и слухов. Не исключено, что в этом шалопае что-то есть.

– Что-то есть в его карманах и будет еще больше, если он и далее станет опустошать кошельки честных людей, – отрезал Албемарл. – А так, думаю, и произойдет, поскольку имеется множество глупых женщин, грезящих об этом бездельнике, и даже один благоразумный джентльмен, который, несмотря на свое благоразумие, готов отстаивать права хотя бы и черта.

– Право же, ваша Светлость, – заговорила Эльфрида, явно вознамерившаяся смягчить назревающий конфликт, – мне кажется, что вы не совсем справедливы. Как рожденный под знаком Весов, Блэкторн, естественно, испытывает желание отстаивать принципы справедливости. Осмелюсь заметить, что слова его следует понимать в том смысле, что всякий человек имеет право на суд присяжных, а не просто как оправдание беззаконных действий какого-то индивидуума.

– Неужели, – протянул Албемарл, который явно не увидел ничего забавного в том, что его старшая внучка попыталась объяснить неудачное возражение Блэкторна причинами астрологического характера.

– Одно могу сказать, флот приобрел защитника, одновременно и хорошо информированного, и непреклонного в своей решимости улучшить положение простых моряков, – поспешил вмешаться контр-адмирал сэр Ричард Рошель. Контр-адмирал тридцати восьми лет скорее походил на старшего брата Вира, чем на его дядю.

Фамильное сходство, разумеется, говорило само за себя. Оба высокие и худые, как и сам герцог, контр-адмирал и маркиз были широкоплечи и закалены жизнью до той мускулистой сухощавости, которая придает движениям человека гибкую грацию, как у прирожденного атлета. У обоих черные волосы цвета воронова крыла, что было характерно для всех Рошелей, и ярко-голубые глаза. Только у сэра Ричарда глаза были лазурные, как море в ясную погоду, а у Гидеона того завораживающего оттенка, который имеет камень лазурит. И еще: если лицо контр-адмирала, обыкновенно выражавшее суровость, как и пристало лицу человека, много лет командовавшего кораблем, всегда тем не менее готово было осветиться внезапной широкой улыбкой, то надменное лицо маркиза являло собой абсолютно непроницаемую маску, и, если губы его трогала свойственная ему бесконечно нежная улыбка, выражение лица казалось еще более холодным. В данный момент Вир, сидевший развалясь на диване, небрежно облокотившись о спинку, вытянув одну длинную ногу вперед, вид имел самый что ни на есть непроницаемый, и вдруг его дядя Ричард сказал:

– Мы все должны радоваться, что благодаря вмешательству Вира Блэкторн избавился от чертовски серьезных неприятностей, вплоть до безвременной кончины. Может, флот и потерял одного из самых многообещающих капитанов, когда он подал в отставку, но зато приобрел столь необходимого нам своего человека в парламенте.

– Что гораздо важнее, Филипп не лишился отца, – подхватила Вайолет, бросив нежный взгляд на своего одиннадцатилетнего пасынка, который стоял рядом с Блэкторном и казался уменьшенной копией долговязого папаши. – И я не лишилась мужа. И появился на свет наш маленький Гидеон. А теперь еще и крошка Мередит Клэрис.

– Которая уже успела всем продемонстрировать, какой железной волей обладает, – заметил Блэкторн, и темные глаза его весело сверкнули. – Совсем как ее маменька.

– Несомненно, все мы должны радоваться, что умение Вира метко стрелять в данном конкретном случае пошло кому-то на пользу – в отличие от многих других случаев, когда он взводил курок из менее благородных побуждений, – заметил Албемарл язвительно.

– Вы, как всегда, правы, ваша светлость, – согласился Вир и улыбнулся деду своей нежной улыбкой. – То, что я уложил французского шпиона прежде, чем он успел выстрелить в спину Блэкторну, можно рассматривать как единственный светлый луч в моей во всех отношениях темной жизни. Но это знаменательное событие давно ушло в прошлое. Я, право, не понимаю, отчего эту историю нужно извлекать на свет божий по прошествии четырех лет.

– Потому, дорогой мой, любимый мой брат, – сказала Вайолет, значительно глянув на Вира, – что ты слишком склонен забывать, насколько для всех нас важно, что ты есть.

– Тише, милая моя Вайолет, – пробормотал Вир, напустив на себя такую непроницаемость, что с ума можно было сойти. – Ты сильно рискуешь омрачить наше сегодняшнее торжество. По правде говоря, есть я или нет, важно только для моего лакея Гришема, который очень гордится тем, что имеет честь одевать маркиза, да для моего портного, который живет в предвкушении того дня, когда я расплачусь с ним.

– Право же, Гидеон, – заметила Эльфрида, которая никогда не оставляла надежды возвратить Вира на путь истинный, – ты просто невозможен. Сегодня день рождения Албемарла, мы все собрались вместе. Признай же, что нам бы очень тебя не хватало, если бы тебя не было сегодня на этом торжестве.

– Я согласен признать, что сам был бы крайне огорчен, если бы не смог быть сегодня здесь, – ловко вывернулся Вир. – Но гораздо важнее то, что Албемарл сегодня с нами на этом торжестве.

– Верно! Верно! – Граф Шилдс зааплодировал, поднял свой бокал с бренди и поклонился герцогу.

–Долгая лета! – хором грянули присутствующие, и неловкость, которая возникала всякий раз, когда герцог встречался лицом к лицу со своим наследником, растворилась в общем веселье.

Вира, однако, это нисколько не обмануло: шторм, который давно уже назревал и грозил превратиться в настоящий катаклизм, отнюдь не прошел стороной. Да, Албемарл пока выпустил всего лишь пару стрел, но Вир был слишком наблюдателен, чтобы не заметить, каким долгим и значительным взглядом окинул своего внука его светлость герцог, прежде чем отвернуться.

Не были для него тайной и человеколюбивые помыслы его сестер, выраженные столь неуклюже. Эльфрида и Вайолет не раз уже объединялись в намерении укрыть его от гнева Албемарла. Ну до чего же обе любят вмешиваться не в свои дела! Защиты он никогда у них не просил и не желал. Скверно было уже то, что они своим глупым вмешательством рисковали навлечь на себя гнев герцога. Но сама мысль, что он станет прятаться за женскими юбками?! Даже смешно. Может, он и распутный повеса, и неисправимый игрок, и вообще никчемный человек, но уж никак не тряпка.

Он всегда был готов отвечать за последствия собственных действий. Албемарл знал это и ничего иного, собственно, от своего внука не ожидал. Но ни Эльфрида, ни Вайолет не в состоянии были понять этого. Они не разбирались в вопросах мужской силы.

Вир любил и уважал своего деда. Одно время он даже жил на иждивении у старика – дольше, чем хотелось бы, – и относился к нему с должной почтительностью. Но бояться старика он не станет, ни за что! И уж точно не станет напускать на себя елейность, столь не свойственную ему по природе. Да и вряд ли герцогу это бы понравилось. Может, Албемарл и не одобрял распутного поведения своего наследника, но он знал своего внука. Как бы ни вел себя Вир, но он был настоящим мужчиной, за это можно было поручиться.

Однако Эльфрида и Вайолет, которые действовали, движимые женской добротой, никогда бы не смогли понять неписаный кодекс, который определял поведение мужчин.

Он вернулся к этой мысли некоторое время спустя, шагая по извилистым коридорам замка к личному кабинету герцога, куда его вызвали минут десять назад. Слишком хорошо он знал сестер, чтобы не заметить, что они вдруг снова пустили в ход свои женские хитрости. Совершенно очевидно, что произошло нечто такое, что заставило их броситься на его защиту. Существовало множество обстоятельств, которыми могла объясняться тревога сестер, но вряд ли эти обстоятельства были им известны. Графиня Шилдс и графиня Блэкторн, в конце концов, вращались совсем в иных кругах, чем он.

4
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры