Беспечный повеса - Грейси Анна - Страница 20
- Предыдущая
- 20/83
- Следующая
– Думаю, это было бы ужасно, – горячо возразила Пруденс. – Выйти замуж за мужчину, который не испытывает к тебе никаких чувств, только для того чтобы предотвратить маленький скандал!
– Ты вела уединенную жизнь, – просто сказал сэр Освальд, – и не понимаешь этих вещей. – Он вздохнул. – Но вопрос чисто теоретический, поскольку этот шалопай тебя и пальцем не коснулся и ничего письменно не обещал. Какая удача, что в Норфолке он не столкнулся с твоими прелестными сестрами, – фыркнул сэр Мерридью, – хотя в то время они были совсем детьми. Не могу представить ни одну из этих нежных красавиц в объятиях знаменитого повесы. Хорошо, что это оказалась ты, Пруденс, правда?
Пруденс только посмотрела на него. Даже ради того, чтобы выпутаться из затруднительного положения, она бы не призналась, что слишком невзрачна.
– Да что я говорю! – извиняющимся тоном произнес дядя Освальд. – Я совсем не хотел сказать, что это удача. Ведь он разбил твое нежное сердце. Не привыкшая к восхищению мужчин, ты встретила на своем пути лондонского повесу. Ведь твое сердечко таяло, словно воск, бедная девочка? – Дядя наклонился вперед и неуклюже похлопал Пруденс по колену. – Несколько случайных комплиментов, и ты поверила его пустым словам. Он заморочил твою юную головку.
Пруденс, стиснув зубы, помертвела от обиды. Оттого, что картина была ненастоящей, ей не легче. Лорд Каррадайс вскружил ей голову не в шестнадцать лет, а сегодня утром, когда ей вот-вот исполнится двадцать один. А она действовала не лучше своей доверчивой служанки и позволила... вольности по отношению к себе. Хуже того, она расцветала от его прикосновений.
Она не привыкла к мужским комплиментам. Дедушка относился к ним враждебно, да и Филипп был не склонен к цветистым речам. Дядя Освальд, наоборот, щедро осыпал ее комплиментами, хваля ее благородную душу, но поскольку они переплетались с комментариями по поводу ее скромной внешности, они не могли вскружить ей голову.
Наверное, обманчивые комплименты повесы подействовали на нее. Она действительно таяла как воск в его руках, мягкий податливый воск... за исключением нескольких последних минут, с горечью подумала она.
У скромной Пруденс Мерридью хватило самоуважения, чтобы в конце воспротивиться неотразимому лорду Каррадайсу.
Пруденс вздохнула, когда ее неумолимая врожденная честность напомнила о себе. Не самоуважение заставило Пруденс сопротивляться. Не благоприличие и не добродетель. Только страх, что их застанут, вернул ей здравый смысл. Не будь этого страха, она, вероятно, позволила бы ему все. И наслаждалась бы каждой минутой.
«...раба своих низменных инстинктов...»
Должно быть, это инстинкт, решила Пруденс, вспомнив, как ее тело стремилось к Гидеону помимо ее воли. Восхитительные ощущения, которые она испытала в его объятиях, не имели ничего общего ни с разумом, ни с логикой, ни с принципами, столь важными для просвещенного человечества.
– Полно, Пруденс. – Дядя Освальд снова похлопал ее по колену. – Все мы порой совершаем глупости. – Он добродушно посмотрел на нее.
Пруденс чувствовала, как в глазах закипают слезы. Сэр Освальд внешне так похож на дедушку, но между ними нет ничего общего. За шумными манерами пожилого тщеславного щеголя скрывалось доброе сердце. Почти всю свою сознательную жизнь Пруденс провела в атмосфере враждебной суровости и, как могла, сопротивлялась ей. Против доброты у нее не было защиты.
– Герцог, кажется, славный малый? – спросил сэр Освальд с налетом беспокойства в голосе. – Мне следовало быть с ним повежливее. Я не прочь отбрить такого повесу, как Каррадайс, но не думаю, что надо было дерзить герцогу.
Пруденс неопределенно кивнула. Герцоги ее не интересовали. Ее мгновенно ослепил повеса, у которого морали не больше, чем у кота, и такая улыбка, которую надо запретить законом. Она внезапно почувствовала приступ боли в животе. Дядюшкин слабительный отвар напоминал о себе. Скривив губы, Пруденс быстро поднялась, подумав о том, что хорошо, если бы существовало какое-нибудь средство против повес. Но у нее было подозрение, что лорд Каррадайс в отличие от злосчастного завтрака вряд ли покорится лекарству.
Как только она встала, дворецкий Ниблетт распахнул двери и торжественно провозгласил:
– Герцог Динзтейбл.
Пруденс в ужасе посмотрела на дядю. Почему герцог столь поспешно нанес им визит? Что он скажет? Он потребует объяснений? Что ей ответить? Сопровождает ли его кузен? Затаив дыхание она смотрела на дверь.
Герцог Динзтейбл, одетый в безукоризненный синий сюртук, желтоватые бриджи и сверкающие гессенские сапоги, неторопливо вошел в комнату.
– Добрый день, сэр Освальд. Здравствуйте, мисс Мерридью, – сказал он, учтиво поклонившись.
Слегка озадаченный неожиданным визитом, сэр Освальд, ответив на приветствие, пригласил герцога сесть. Пруденс пришлось снова занять свое место. Никто не бросается вон из комнаты, когда туда только что вошел герцог, а ее проблема не того сорта, что обсуждают в светской беседе.
– Я приехал справиться о здоровье мисс Мерридью, – сказал герцог. – Мисс Мерридью, вы уже оправились от недомогания?
Пруденс, чувствуя, что проклятый отвар дяди Освальда настойчиво напоминает о себе, торопливо заверила гостя, что совершенно поправилась.
Герцог сказал, что ему приятно это слышать. Он завел разговор о погоде и поинтересовался мнением Пруденс.
Пруденс ответила, что для этого времени года погода восхитительная. Такое яркое солнце, такой нежный ветерок, говорила она, лихорадочно соображая, как выйти из комнаты, не нанеся никому обид. Она больше никогда в рот не возьмет дядюшкиных травяных отваров.
Сэр Освальд дернул шнурок колокольчика и велел подать чай. Чай из перечной мяты и простое овсяное печенье. Герцог удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал.
Травяной отвар, выпитый Пруденс, снова потребовал к себе внимания, и она резко поднялась. Джентльмены, соблюдая правила этикета, мгновенно встали следом за ней.
Она в отчаянии посмотрела на них.
– Я... мне нужно...
В эту минуту дверь отворилась, вошла Чарити, а следом за ней, оживленно болтая, появились Хоуп, Фейт и Грейс.
– Пруденс, милая, ты здесь, – сказала Чарити. – Мы хотели погулять в парке и искали тебя, чтобы узнать, пойдешь ли ты... ой! – Она умолкла, ошеломленно глядя на гостя.
Герцог Динзтейбл смотрел на нее с не меньшим изумлением. Остальные девушки, перестав болтать, торопливо присели в реверансе.
– О Господи, – пробормотала Хоуп, осторожно выпрямляясь. – Мы не знали, что у вас гость, дядя Освальд.
– Да, мы думали, что Пруденс одна, – добавила Фейт. – Простите, что мы вам помешали.
– Ничего страшного, дорогие мои. Позвольте представить вас нашему знатному гостю, герцогу Динзтейблу.
Девушки, приоткрыв от изумления рты, снова присели в реверансе и испуганно посмотрели на Пруденс.
Пруденс не интересовал их испуг, она была полностью поглощена эффектом, который произвел на ее организм дядюшкин отвар.
– Я... я прослежу, чтобы подали чай. Извините меня, дядя, и вы, ваша светлость, – пролепетала она и пулей вылетела из комнаты.
Сэр Освальд нахмурился.
– Не понимаю, что на нее нашло. За этим мог проследить дворецкий. Для чего тогда, по ее мнению, существуют повара, горничные и лакеи? Не понимаю! – Покачав головой, он продолжил: – Ваша светлость, позвольте представить вам остальных моих внучатых племянниц. Это мисс Чарити Мерридью, вторая по старшинству.
Герцог склонился к руке вновь присевшей в реверансе Чарити.
– М-мисс Чарити.
– А это близнецы, мисс Хоуп и мисс Фейт.
Герцог не шелохнулся. Он держал Чарити за руку, ошеломленно глядя на нее. Чарити, прелестно зарумянившись, осторожно попыталась высвободить руку.
– Мисс Хоуп и мисс Фейт, – громко повторил сэр Освальд.
Герцог вздрогнул, посмотрел на сэра Освальда, отпустил руку Чарити и пробормотал вежливое приветствие близнецам.
– А это самая маленькая, мисс Грейс Мерридью.
- Предыдущая
- 20/83
- Следующая
