Дурбар в Лахоре - Блаватская Елена Петровна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/26
• Следующая

Возле лагеря владыки Кашмирского расположен лагерь семилетнего магараджи Путтиальского. Упоминаю ради назидания русской публики вереницу имен и титулов, коими украшен сей юный принц: «Его светлость магараджа Ражиндар-Синг, Мохиндар-Бахадур, Фарзанд-и-Хас, Даулат-и-Ин-гли-шия, Мансур-и-Заман, Эмиль-уль-Умра, магараджа Джирадж, Раджашар, Раджган, владыка Путтиалы». Невзирая на свой юный возраст, маленький потентат отличается замечательным великодушием. Он только что пожертвовал, и «так прямо от себя», уверяют нас газеты, – и без малейшего на то намека со стороны своего резидента 50 000 рупий на «патриотический фонд». Этот фонд предназначен для вспоможения раненым в последнем походе на Афганистан. И хотя с каждого фунта стерлингов не придется и шиллинга на долю туземного английского войска в Индии, однако же с подпиской обращаются преимущественно к туземцам, быть может потому, что англичане ничего не дают, предпочитая получать, а не отдавать заработанные в Индии капиталы.

Лагерь этого щедрого bebe чрезвычайно красив и оригинален и, вместо двора к его палатке ведет прелестный, у кого-то занятый сад. Его палатки – пунцовые с черными и белыми полосами, а дурбарная палатка в виде огромного двойного купола. За принцем следуют пятьдесят слонов и батарея артиллерии, пушки которой все, кроме одной, забиты. Далее тянутся лагери магараджей Наббы и Джинда…

Между двумя последними существует соперничество еще с первых дурбаров вице-королей Индии, соперничество, которое и разыгралось в нынешнем году самым неожиданным образом. Оно состоит в том, кто из них перещеголяет другого в роскоши и оригинальности царских затей. До сей поры пальма первенства постоянно доставалась магарадже Наббы. Но в этот год его светлость был неприятно поражен подставленной ему соперником ножкой. Раджа Джиндский появился среди лахорского народонаселения, и толпы разинули рты, да так и остались до конца дурбара… Секретно заказанный им фаэтон оказался весь из чистейшего серебра! Необычайно оригинального и элегантного рисунка, этот экипаж поразил всех своими огромными размерами. Девять чистокровных лошадей, залитых в серебряные сбруи, тащили его тремя тройками по старой форейторской моде с постильоном на спине каждого коренника. Позади восседали в серебряном же заднем сидении два фантастических егеря, а сзади, на серебряных же запятках качались босые и голоногие чупрасси, в голубых бархатных кафтанах с золотым шитьем и длинными серебряными махалками, на концах которых развевались белые хвосты яка, которыми туземные слуги отгоняют от саабов мух и комаров.

Сам же магараджа, самодовольно улыбаясь и развалясь на голубых вышитых золотыми листьями подушках, с торжеством поглядывал по сторонам. Эффект вышел поразительный!.. Дамы верхом останавливались на Малле[32] и ахали. Тюльбюри англичан поневоле давали дорогу странному и огромному экипажу, который остановился, наконец, у музыки, как бы приглашая полюбоваться собой поближе… Все винты, гвозди, рессоры, все металлические части этого фаэтона покрыты снаружи толстыми пластами золота, даже оси и наружная обшивка колес, тогда как самые спицы из чистого серебра! Так как у раджи Джиндского нет ни войска, ни батарей, ни крепостей, а только несметная куча денег при одной пушке, которая к тому же имеет странную привычку убивать лишь тех, кто из нее стреляет, то англичане очень любят старого Джинда.

Увидев экипаж и произведенный им эффект, магараджа Наббы чуть не умер от удара. Огромные грозди из цельных изумрудов, ниспадающие с его белого атласного тюрбана, тряслись над его носом в продолжение целого часа от волнения, тряслась и его седая борода… Вернувшись домой, он тотчас же приказал послать телеграмму в Лондон, справляясь, сколько ему будет стоить коляска из чистого золота с серебряными гвоздями и рессорами. Полученный им ответ поверг его в безутешное горе. Ему бы пришлось продать свою столицу для удовлетворения мстительной фантазии!

Прочие лагери – все, более или менее, копии с двух вышеописанных. Некоторые раджи почему-то сочли нужным приготовить у себя во дворах разные замысловатые машины для гимнастики и поло, в честь могущих их посетить английских саабов, быть может, в тайной надежде, что, авось, Бог милостив, и саабы свернут себе на них шею.[33]

Мы промешкали в Парусиновом городе до самого вечера, разглядываемые туземцами с таким же, если не с большим любопытством, как разглядывали мы их сами. Наконец, какофония разнохарактерных «зорей», одновременно предпринятая туземными трубачами, заставила нас поспешить к экипажам. Мигом окутали индийские сумерки словно прозрачным покровом и лагерь, и крепость, и окружающую их огромную поляну. И не успели мы еще усесться, как уже замелькали перед нами сотни костров, заблистали золотисто-красные огоньки и стала раздаваться у входа каждого лагеря тяжелая поступь британских патрулей, обходящих и охраняющих каждую ночь туземных часовых в «Лагере независимых магараджей».

Вице-король охотился за тиграми в «джонглях» Кадир-Дуна возле Мазры и вдоль нагорных владений (Hill-States[34]) тридцати семи царьков Гималайского ската и вследствие этого на целый день опоздал своим приездом в Лахор.

Маркиз Рипон считается после своего сына, лорда Грея, лучшим стрелком в Англии. Страстный охотник, он спешил по уверению газет отличиться до приезда своего наследника в Индию и оставить по себе ужасную память «полосатым». В первый день охоты он собственноручно убил двух тигров наповал и изувечил третьего, которого тотчас же слон доконал хоботом…

Церемония представления происходит в дурбарной палатке, в глубине сцены, на троне, затянутый в шитый золотом синий мундир и с треуголкой на левом колене, сидит неподвижно вице-король и ждет… Вот ведет под руку «независимого» приставленный к нему политический резидент, и оба останавливаются на верхней ступени у входа в палатку. Оттуда раджа отвешивает поклон, приложив обе ладони ко лбу. Затем его подводят поближе к священной персоне, репрезентирующей Великобританию и раджа снова сгибается перед неподвижной фигурой, которая после этого надевает треуголку. Лишь тогда только, когда представляемый униженно подносит на платке нессер,[35] состоящий из пригоршни золотых мохуров,[36] вице-король обязан подать признак жизни. Отдав радже легкий поклон, он дотрагивается кончиками пальцев до предлагаемого злата, и, мгновенно отдернув ее от нессера, изображает на лице своем как бы отвращение и гадливость к презренному металлу… Говорят, игра лорда Литтона в этом отношении была великолепна!

Эта часть церемониала с мимикой введена в начале настоящего столетия ввиду практического преподавания нравственности «продажным азиатам». Нессер, та же взятка власть имеющим, перешла в Индию из Персии с мусульманами и как обычай существует, конечно, с незапамятных времен. Чтобы не уничтожать с одной стороны обычая, но лишить его оскорбительного или, точнее, уличительного характера, придумали эту аллегорию – пантомиму. Она известна под именем touched and remitted: «дотронуться и отдать». Для благородного маркиза, обладающего 80 000 фунтов стерлингов годового дохода, не считая громадного содержания в 300 000 рупий в год с прибавочными на разъезды, полагаем небольшое искушение представил нессер из блестящих мохуров!..

• Предыдущая
• 15/26
• Следующая