Золотой ключ. Том 1 - Роун Мелани - Страница 87

— Не тот, — произнесла она сдавленным голосом. — Ты уже совсем не тот, Сарио.

— А ты? — Он вдруг перестал улыбаться. — Разве ты — прежняя? Разве не я потерял тебя первым? Она часто заморгала.

— Я не…

— ..понимаю? Нет, Ведра, все ты прекрасно понимаешь. Поняла и смирилась еще в тот день, когда пустила к себе в постель Алехандро до'Верраду.

Она побледнела.

— Нет! Это ты первым отвернулся от меня, когда пошел в ученики к тому мерзкому старику, эстранхиеро.

— И правильно сделал! Он меня многому научил.

— Нашел, чем хвастаться.

— А что, разве нечем? Разве я не Верховный иллюстратор?

— При чем тут… — Она умолкла. Качнулась вперед, как будто ее ударили в спину ножом. Одна рука прижалась к горлу, другая еще сильнее сжала край стола.

Сарио тоже переменился в лице. В глазах мелькнул испуг. Рот превратился в тонкую линию. В кулаке хрустнул уголек.

"Пустота. Странная пустота. Наверное, чувства нахлынут потом”. Сааведра ничего не сказала — задушила вопрос в горле. И за это Сарио был ей благодарен.

— Ну так как, — спросил он спокойно, — будем работать?

На ее лицо медленно возвращался румянец.

— А ты еще не.,.

— ..раздумал меня писать? Эйха, ну что ты. Это ведь для Алехандро. Воля его светлости — закон.

Рука соскользнула с горла на грудь, на живот. Да там и осталась.

— Ну.., если ты считаешь, что это разумно…

— Что может быть разумного в желании мужчины обзавестись портретом своей аморы? Все дело в тщеславии, Сааведра. В психологии собственника. — Сарио порылся в корзине, выбрал новый уголек. — Адеко, Сааведра, будешь ты в конце концов позировать или нет?

Мартайн осторожно вынул из упаковочного ящика прямоугольный сверток, снял парчу и аккуратно поставил картину на стул.

Стул — плохая замена мольберту, но сейчас он неплохо справлялся со своей задачей, позволял Алехандро и всем остальным увидеть и оценить красоту изображенной на портрете женщины. Хотя, конечно, оценка могла быть только сугубо условной. Красота невесты — ничто по сравнению с политическими выгодами брака.

— Так-так, — подал голос записной спорщик Эдоард до'Нахерра. — В Пракансе водятся настоящие милашки.

Алехандро бросил на Марчало Грандо хмурый взгляд.

"Слишком торопится с выводами”.

Остальные приблизились к портрету и столь же поспешно выразили свое мнение. Все были согласны с до'Нахеррой.

— Последнее дело Бальтрана, — торжественно и во всеуслышание произнес до'Нахерра. — Последняя забота — о счастье сына и благополучии герцогства.

Кругом — понимание, согласие, одобрение. Алехандро захотелось ощериться, но он сохранил пресное, как разбавленное донельзя вино, выражение лица.

— Белиссимиа, — с восторженным придыханием вымолвил до'Нахерра, указывая на портрет.

Кругом — кивки и одобрительный шепот. “Пресвятая Матерь, надели меня терпением…"

— Она красавица, — мрачно сказал Алехандро. — Бесспорно.

— И принцесса.

Этого говорить не стоило — до'Нахерра лишь подлил масла в костер герцогского раздражения, за что удостоился еще одного угрюмого взгляда. Тут же выяснилось, что марчало способен краснеть, смущенно кашлять и целиком сосредоточиваться на несуществующем пятнышке грязи на сапоге, начищенном до ослепительного блеска.

— И женщина.

Эти слова предназначались только для герцогских ушей. Мар-тайн много лет прослужил Бальтрану до'Верраде, и не раз ему приходилось выманивать из липких от сладостей пальчиков наследника письма государственной важности. Секретарь имел право на фамильярность.

На лице Алехандро появилась ухмылка, но тотчас, спохватившись, он ее превратил в ничего не значащую улыбку.

— Мы все обдумаем, — сказал он, — и решим, выгоден ли Тайра-Вирте союз с Пракансой.

— Но, ваша светлость! — До'Нахерра вмиг забыл про сапог. — Ваш отец уже все обдумал и решил! Я прекрасно помню, как мы обсуждали все выгоды этого союза.

— Вы, может, и обсуждали, а я не обсуждал. Меня даже не поставили в известность.

— Ваша светлость, но такова последняя воля вашего отца! Только ради этого союза он отправился в Пракансу и…

— И только ради этого погиб, эн верро!

Конечно, это был Риввас Серрано.

Кивки и одобрительный шепот. Алехандро стиснул зубы и поднял руку над головой. Голоса стихли; Эстеван до'Саенса, стоявший рядом с Риввасом Серрано, умолк последним.

"Надо бы их как-нибудь разлучить, — подумал Алехандро. — Как муалим разбивает компанию плохих учеников”.

Он вспомнил, как непринужденно держал себя Сарио Грихальва под шквалом насмешек двадцати придворных, при этом с его лица не сходила дерзкая улыбка. Алехандро попытался скопировать эту безграничную самоуверенность.

— С того дня как умер мой отец, мир изменился…

— Эн верро! — с жаром подхватил Серрано. — Матра Дольча! Я помню, как в тот день звонили колокола. Матра Дольча, я думал, они разобьют мое сердце!

— Повторяю: мир изменился, — повысил голос Алехандро. — Не следует забывать, что подчас малейший пустяк заставляет нас в корне менять планы, чтобы приспособиться к иному положению вещей…

— Малейший пустяк?! — В жирную шею Эстевана до'Саенсы впился воротник, от чего лицо пошло уродливыми пятнами. — По-вашему, смерть Бальтрана до'Веррады — малейший пустяк?

— В мире, где Тайра-Вирте — всего лишь одна из множества стран, безусловно. Остальным герцогствам, княжествам и королевствам попросту нет деда до наших бед.

Двадцать глоток разом выпустили возглас негодования. Он предвещал катастрофу; Алехандро сразу это понял и мысленно дал себе затрещину. Краем глаза он уловил упреждающий жест Мартайна и с трудом расслабился.

"Грихальва! Мне сейчас позарез нужен Грихальва. Он бы запросто с ними справился, не то что я”.

Но Верховного иллюстратора не было в зале, и новоиспеченному герцогу оставалось надеяться только на себя.

«Как бы он поступил на моем месте?»

Ответ пришел сразу. Алехандро сделал два шага к стулу с картиной.

— Вы сомневаетесь во мне? — сказал он быстро и негромко, и советникам пришлось умолкнуть, чтобы расслышать его слова. — Вы сомневаетесь в здравомыслии человека, который вынужден держать на одной чаше весов свое настоящее и будущее, а на другой — прошлое своего отца. — Он больше не сдерживал голос. — Эйха, по-моему, в этом вы не одиноки. Вполне возможно, король Пракансы как раз в эту минуту тоже сомневается во мне.