С первого взгляда - Бишоп Шейла - Страница 14
- Предыдущая
- 14/33
- Следующая
– Упомянул. – Джо повторил то, что сказал ему Руфус, и, храбро встретив циничную усмешку Софии, добавил: – Думаю, вопреки всему, он отнюдь не жесток.
– Неужели, Джо?
София открыла портсигар, и Джо наклонился, чтобы дать ей прикурить. Внезапно он обнаружил, что смотрит на молодую женщину оценивающе, как представитель противоположного пола. Даже после тяжелого потрясения она не утратила своей красоты и гордости. Но более всего его тронул странный возбуждающий вызов во всем ее облике, свидетельство того, что она не согласна с ним. У этой девушки в характере есть нечто, понял Джо, что заставляет мужчин вроде Руфуса терять душевное равновесие, ей стоит лишь слегка подтолкнуть их. И все же пастор твердо верил, что она хорошая женщина, честная и любящая, совершенно не осознающая свою провокационную силу.
София глубоко затянулась табачным дымом.
– Я не вернусь к нему. Я не перестаю говорить это Джун, но она не обращает внимания. Вы и так были слишком добры ко мне, и мне не хотелось бы обременять вас своим присутствием. Я буду жить одна. А что до твоих увещеваний… Ты кузен Руфуса, не мой, и в любом случае у тебя есть профессиональная заинтересованность в сохранении брака. Ты думаешь, что люди, совершившие ошибку, должны нести за это наказание, пока один из них не умрет. Джо молчал.
– Забавная у тебя работа! – не унималась София. – Говорить несчастным, что это их обязанность – безропотно сносить то, что с тобой самим никогда не случалось. Должно быть, ты смотришь на них не без некоторого самодовольства, ведь сам ты счастлив в браке!
Джо почувствовал внезапную симпатию к Руфусу. Эта маленькая кошечка на самом деле умеет действовать на нервы… Но затем он вспомнил, через какое ужасное испытание она прошла, и то жалкое состояние, в котором ее отыскали. Как может кто-то ее винить?
– Церковь несправедлива к тем, кто хочет развестись! – продолжала София с зарождающимся истерическим подвыванием, которое Джо слишком часто слышал за последние двадцать лет своей службы.
– Послушай меня, София, – поспешно прервал он ее, – я не собираюсь вступать с тобой в богословский спор о святости брака. Если ты хочешь уйти от Руфуса из страха, что он опять причинит тебе боль… ну, тогда нет на этой земле человека, который посмеет бросить в тебя камень. Это твое личное дело. – Джо понял по озадаченному взгляду Софии, что выбил почву у нее из-под ног, и это было именно то, чего он добивался. Воспользовавшись полученным преимуществом, пастор продолжил: – Ты веришь в угрозу, исходящую от Руфуса? Я – нет. Думаю, он получил такую встряску в этих пещерах, что теперь будет вести себя как шелковый. Я хотел объяснить тебе, насколько сильно он удручен и подавлен, как раскаивается и горит желанием искупить вину. Он очень любит тебя, София.
– Но я его больше не люблю! Ничего не осталось, всю любовь он выбил из меня дубиной. Я была с ним слишком несчастна! – Она разрыдалась.
Джо дал ей выплакаться и тихо сказал:
– Я сомневаюсь, будешь ли ты счастлива, если вы разойдетесь. В этом проблема, не так ли? Не представляю, что ты станешь делать без него.
– Без него? – повторила София, нервно скручивая в пальцах мокрый носовой платок.
– Полагаю, ты захочешь оставить ребенка себе. Где вы будете жить? Едва ли ты отправишься к родителям в Австралию. Мне почему-то кажется, что сэр Фредерик не обрадуется внуку, болтающемуся под ногами. Если ты решишь жить одна, тебе придется найти работу – Руфус не станет содержать два дома. И тогда кто будет присматривать за Пирсом? Позволить себе хорошую няню ты вряд ли сможешь. В любом случае ребенку придется занять второе место в твоей жизни, на первом будет работа. Конечно, Пирс вырастет и без твоего материнского участия, но это не очень приятная перспектива для него…
Джо удивил Софию и железной логикой, и проницательностью. Даже тот факт, что ее блестящий архитектор отец не слишком терпим к маленьким детям, не ускользнул от его внимания. Пастор верно предположил, что она никогда не вернется к родителям, чтобы жить в роскоши и безделье, да и все остальные доводы били точно в цель. Если бы Джо давил на жалость, уговаривая ее пожертвовать собой ради Пирса, София могла бы возмутиться, но он выбрал правильную тактику: спокойно и деловито разложил все по полочкам, выстроил атаку на нерушимом фундаменте логики.
– Руфус ревнует тебя к сыну? – внезапно спросил Джо.
– Нет, что ты! Он обожает Пирса.
– Но патологически ревнивые мужья всегда ненавидят своих сыновей. Если Руфус любит Пирса, значит, все не так уж безнадежно, как ты думаешь. Когда-то нам всем казалось, что вы с Руфусом – идеальная пара, и ты наверняка понимаешь, что прежняя твоя любовь к нему воскреснет и ты будешь рада, что не наломала дров в спешке. Вот что я предлагаю: ты встретишься с Руфусом и попытаешься простить его. Если же он вновь примется за старое, ты сможешь позвонить мне в любой час дня или ночи, и обещаю, я тут же приеду и заберу тебя. И позабочусь, чтобы вы с Пирсом были защищены и обеспечены.
Джо великодушно добавил, что у нее есть время подумать, она не должна решать все сейчас же. Но как бы много времени он ни дал ей, ответ, несомненно, подразумевался один. Намеки Джо напомнили Софии о жизни некоторых ее лондонских подруг. Она не раз выслушивала откровения измученных и жалких бывших жен, пытающихся воспитывать своих детей без посторонней помощи, сражающихся в убогих квартирках Вест-Кенсингтона с нервными срывами и ночными страхами, не находящих себе места от беспокойства о завтрашнем дне и боязни потерять работу. И результат всех их героических усилий почти всегда оказывался плачевным. София любила Пирса, сейчас он стал ей еще дороже, чем прежде, она чувствовала ответственность за него. Как может она искалечить психику родного сына только потому, что не имеет мужества жить с его отцом?
Но где взять силы встретиться с человеком, который довел ее до кромешного отчаяния? Ведь за всеми ее жалобами, обидами, рухнувшими иллюзиями и яростными нападками на церковь скрывался животный страх, который во время того кошмара в полной темноте и одиночестве в пещерах чуть было не свел ее с ума.
И некому было рассказать, как сильно она была тогда напугана, никого не оказалось рядом, чтобы защитить ее в битве с Джо, а сама София слишком ослабла, чтобы продолжать сопротивляться и спорить с ним.
Джо, который искренне стремился помочь им обоим, ужаснулся бы, узнай он, какие эмоции таились за непроницаемой сдержанностью Софии, когда он наконец настоял на ее свидании с Руфусом в гостиной своего дома.
Стоял прекрасный осенний день, но солнечные лучи не проникали в комнату, выходившую на северную сторону, в тень огромного кедра. София дрожала, кутаясь в теплый кардиган. Дверь закрылась за ней, и Руфус обернулся.
Он выглядел еще хуже, чем она. С мертвенно-бледного лица на Софию смотрели красные от бессонницы, несчастные, молящие о прощении глаза. Но она не заметила этого.
– София! – Руфус сделал шаг к ней.
– Не прикасайся ко мне!
Слова вырвались у нее совершенно непроизвольно, иначе она не осмелилась бы произнести их из страха перед мужем. Но они прозвучали, и Руфус неловко отступил назад. София увидела, как угрожающий румянец начинает проступать на белых скулах, сливаясь с темной медью волос. Руфус посмотрел на свои руки – они тряслись, и он засунул их в карманы.
– Я ужасно сожалею… Джо говорил, ты даже слышать об этом не хочешь и не веришь мне, но я должен это сказать. Мне стыдно… Пожалуйста, любимая, как бы сильно ты меня ни ненавидела, попытайся понять… я просто не осознавал, что делаю… Знаю, это не оправдание. Знаю, я был самым что ни на есть отвратительным зверем, но не… не бесчувственным. Пожалуйста, София…
– Перестань, Руфус. Я слышала это слишком часто.
– На этот раз все по-другому.
София ничего не ответила. Руфус решился продолжить.
– Джо говорит, ты возвращаешься ко мне? – почти робко спросил он.
– Да. Но… – Паника все больше охватывала Софию. – Я… я буду спать одна.
- Предыдущая
- 14/33
- Следующая
