Драконы войны - Раули Кристофер - Страница 6

— Кончай, Свейн, успокойся. Дай Брайону рассказать нам, как он об этом узнал, — подал голос Релкин.

— Да! Да!

Глаза парней повернулись к золотоволосому Брайону, который вдруг застеснялся. В глубине души Брайон был очень скромен.

— Ну, ладно. Я, гм, как раз говорил с этой девушкой, с Сенди. Она прислуга в семье Вегана. От нее-то я и узнал.

— Ты хочешь сказать, что спишь с этой девицей? Я просто восхищен, Брайон. Не думал, что ты смог уже замочить свой клювик, — завопил Свейн.

— Не смей так говорить о Сенди, Свейн, — произнес Брайон с внезапным гневом, очень удивив этим своих товарищей. Обычно он никогда не сердился.

— Как ты можешь быть уверен, что она знает то, о чем говорит?

— Она подружка дочери Вегана и слышала, как генерал говорил об этом с ее матерью.

Глаза дракониров широко раскрылись при этих подробностях семейной жизни. Вряд ли кто-либо из них знал хотя бы одного из своих родителей.

— Это доказывает правоту некоторых старых пословиц, — заметил Мануэль, который был среди них единственным исключением — у него и сейчас была семья.

— Что ты имеешь в виду? — Свейн повернулся, чтобы взглянуть на него. Мануэль сидел чуть в стороне, полируя громадный шлем Пурпурно-Зеленого.

— От прислуги нет секретов, вот что.

— Этот проклятый горожанин все знает, — пробурчал Джак.

— Похоже, так и есть, — вздохнул Релкин. — Не придется нам отправляться в Кохон. Интересно, куда еще он пошлет патрули?

— В Арго, конечно. Мы туда уже ходили, — предположил Моно. Релкин кивнул. Он и Моно были единственными, кто остался в живых от старого Сто девятого, посланного в Арго в обычное патрулирование!

— Или аж до самых гор Дракона Бекса. Там всегда после весны остаются какие-нибудь бесы и тролли, — пробормотал Томас. — Не понимаю, как они ухитряются туда пробраться — с такой охраной, какую держат в провинции Арго! Но они туда все-таки проползают.

— Думаю, что нам остается завязать узелок на память и молиться о лучшем, — заключил Мануэль.

Они вновь вернулись к своему занятию: макали куски грязной ветоши в полировку, наносили на металл, полировали валиками из овечьей шкуры, пока не убеждались, что каждый дюйм снаряжения доведен до совершенства и блестит как положено. Таррент был беспощаден.

По мере того как дракониры один за другим заканчивали работу, они устало тащились в спальню, чтобы прилечь возле своих драконов.

На рассвете они проснулись под звуки колокола и горнов. Драконам дали воду и завтрак и вывели на поверку к командиру эскадрона.

Таррент был в мрачном настроении. Он безжалостно разнес Джака за грубо пришитую заплату на боевой упряжи его дракона и приказал Свейну отжаться пятьдесят раз на плацу, потому что услышал, как Свейн шепотом прокомментировал его слова.

Когда наконец он добрался до Релкина и Базила, то потратил на них массу времени, проверяя каждую деталь снаряжения. Он даже приказал Релкину предъявить личные вещи, что было почти неслыханным требованием. Релкин мрачно подчинился, подумав мельком, уж не ищет ли Таррент его Звезду Легиона, полученную за участие в штурме Туммуз Оргмеина. Релкин хранил награду в банке легиона, в личном сейфе.

Таррент рылся в вещах некоторое время и кончил тем, что отложил в сторону гребень Релкина — сувенир из Урдха.

— Это не уставной предмет, драконир. А где тот гребень, который был вам выдан добрыми плательщиками налогов Марнери? Почему вы пользуетесь вместо него иностранным предметом?

Релкин покраснел. Гребень подарила ему Миренсва Зудейна вместе с множеством других вещей, но главное — она подарила ему знание искусства любви.

— Я потерял свой в прошлом году в Урдхе, сэр. Это случилось при обстоятельствах, которые от меня не зависели. Мы потеряли много вещей из нашего снаряжения во время этой кампании.

Тарренту не нравились упоминания о прошлых кампаниях. Он с болью сознавал, что ему, к несчастью, не хватает боевого опыта. У него была всего одна-единственная звезда за боевые заслуги, а ведь у некоторых из этих парней есть две, три и даже пять. Он задержал свой взгляд на Релкине.

— Ну что ж. Теперь, драконир, вы понимаете, что уставы существуют не просто так. Мы не можем позволить, чтобы наши солдаты пользовались неуставными вещами. Мы начинаем со скромного маленького гребня из Урдха, но закончим тем, что не будет вообще никакой формы и будет низкое моральное состояние.

Релкин уже понял, что единственный путь справиться с подобными нападками — оставаться спокойным и никоим образом не протестовать. Любые протесты еще более разозлят командира эскадрона и заставят его искать новые ошибки.

— Теперь я знаю, и генерал знает, и, конечно, весь мир знает, что вы за выдающаяся личность, драконир Релкин, с вашей Звездой Легиона и прочим. И конечно, мы понимаем, как нам повезло, что вы находитесь в наших рядах.

Релкин слышал злобу, скрытую в словах Tap-рента. Почему? Ведь он всегда прятал свою любимую Звезду Легиона, носил ее только на полковых смотрах и никогда не надевал на простой смотр части. Отчего же командир эскадрона так его ненавидит?

— Но, драконир Релкин, — Таррент склонился над ним и дышал прямо в лицо, — несмотря ни на что, мы не хотим просто сидеть и наблюдать, как вы расчесываете свои драгоценные кудри этим чудесным неуставным гребнем. Несмотря ни на что, драконир Релкин, мы хотим видеть вас использующим надлежащую уставную вещь, как это предписано.

— Да, сэр, — невнятно пробормотал Релкин.

— Что?

— Да, сэр!

— Итак, драконир Релкин, как мы будем решать эту маленькую проблему? Возможно, мне следует конфисковать этот неуставной предмет? Релкин заставил себя оставаться спокойным. Таррент пристально глядел на него еще некоторое время, оценивая его реакцию. Наконец он фыркнул.

— Так вот, я мог бы конфисковать эту вещь, драконир, и таким образом помочь вам в мучительном выборе ответа, но я уверен, что вы дорожите этим подарком, и поэтому я хочу дать вам шанс исправить свою ошибку. К следующему смотру части вы замените эту вещь надлежащим уставным гребнем, который вы получите на интендантском складе. Вы меня поняли?

— Да, сэр, отлично понял. На лице Таррента появилась короткая торжествующая улыбка.

— Тогда, драконир, вы свободны.

Таррент прошагал дальше, чтобы проверить Мрно и Чектора. Релкин смотрел ему вслед с откровенной ненавистью.

Смотр наконец закончился, и драконы легкой походкой поспешили в Драконий дом. Некоторые должны были подготовиться к выходу на ринг. Другие отправились упражняться во дворе и фехтовать на мечах. Базилу Хвостолому предстоял отдых после вчерашнего тяжелого поединка. Только к вечеру он должен был поразминаться, повторив ряд стандартных упражнений с тяжестями и выпадов с мечом.

Как только дракон спокойно заснул, Релкин направился к северным речным воротам. На втором этаже располагался банк легионеров, где Релкин держал маленький сейф. Он написал расписку и открыл сейф секретным ключом, сделанным в Кунфшоне. Внутри сейфа были бумаги, общее завещание — его и дракона, мешочек с золотыми и серебряными монетами, медали — в том числе и блестящая Звезда Легиона — и несколько сувениров из Туммуз Оргмеина. Сюда же он положил, поцеловав на прощанье, серебряный гребень, который подарила ему Миренсва. Проделав это, он прошептал ее имя.

Потом он отправился в интендантские склады и получил уставной гребень — грубую деревянную поделку кадейнского производства.

Потом он принес воды для Базила и наполнил бак, затем убедился, что дракон все еще спит.

Сидя на одном месте и не зная, чем еще заняться, кроме чистки снаряжения для следующего смотра части, он быстро заскучал. Вскоре Релкин поднялся и вышел из Драконьего дома. Он вновь направился через ворота в парк развлечений, но на этот раз, не обращая внимания на рев толпы, следящей за поединком драконов, он побрел по дороге в город.