Тайна старой водокачки - Раубер Макс - Страница 4
- Предыдущая
- 4/7
- Следующая
Наконец и шея Нинель Серафимовны оказалась освобождённой от ошейника. БМ распутал верёвку из бухты, лежавшей рядом, нашёл середину длины и сложил обе половины верёвки вместе, после чего продел образовавшуюся на конце петлю в кольцо у основания столба и протянул через продетую в кольцо петлю обе половины верёвки. Завершив эту операцию, он начал опутывать провинившуюся воспитательницу и столб. У которого она стояла, встречными пересекающимися верёвочными шлагами от самых лодыжек вверх до плеч. Когда всё тело женщины было покрыто перекрестиями впившейся в него тонкой верёвки, Оставшаяся верёвка ещё несколько раз обернулась вокруг плеч и торса красавицы, образуя верёвочный перекрёсток из нескольких шлагов шнура в долине между холмами тугих грудей Нинель Серафимовны.
БМ, завершив свою работу, отошёл, чтобы со стороны полюбоваться на творение своих рук и фантазии. А полюбоваться было чем! В зеркале напротив Нинель Серафимовна увидела себя, в белых кружевных чулках, поддерживаемых белым кружевным поясом, белых туфельках на "шпильке". И всё её красивое стройное, правильно, согласно всем античным канонам сложенное и загорелое тело было опутано, подобно паутине, перекрестиями тонкой чёрной верёвки, которая, вдавливаясь и врезаясь в тело, образовывала на его поверхности своеобразный рельеф. Груди из-за завёрнутых и притянутых к столбу плеч, перетянутые верёвкой, выглядели больше и были туги, коричневые соски налились и были тверды. К своему ужасу Нинель Серафимовна почувствовала, что между её бёдрами стало мокро. "Боже мой, что это, неужели вот от этого всего со мной такое могло приключиться?! - запаниковала она. - С редким мужчиной у меня это было, а здесь от такого постыдного положения, от этого "изврата"!". И по телу воспитательницы восемнадцатого отряда Нинель Серафимовны побежала дрожь оргазма, сдерживаемая впившимися в её тело верёвками.
"Ну а теперь, уважаемая Нинель Серафимовна, приступим к тому, для чего мы здесь, "- вывел её из лёгкого забытья, наступившего после оргазма, голос БМ и провинившаяся воспитательница увидела у него в руках ременную плеть семихвостку. Первый удар плети, пришедшийся на верхнюю часть левого бедра, заставил её забыть о том, что с ней было несколько мгновений назад.
"Как я уже не раз говорил, коллега, режим лагеря - закон! Плох он или хорош, но он - закон! И за его несоблюдение неминуемо следует наказание! И в этом Вы сейчас убеждаетесь", - проповедовал начальник лагеря, покрывая грудь, живот, плечи и бёдра своей жертвы ударами плети. "Сегодня Вы подвергли желудки детей опасности возникновения гастрита!" - каждое слово БМ сопровождалось ударом плети. Сквозь слёзы Нинель Серафимовна увидела себя в зеркале, красивую, беспомощную, но теперь уже покрытую не только паутиной верёвок, но и сетью красных полос, оставленных ремешками семихвостки. И опять к чувству боли прибавилось чувство, возникающее внизу живота. Она мычала и стонала сквозь шар кляпа от боли, а потом от оргазма.
Когда БМ закончил "работу с кадрами", Нинель Серафимовна находилась в забытьи и ослабленная, висела на впившихся в её тело верёвках. Со стороны казалось, что она так и стояла у столба, но если бы не верёвки, она бы давно уже упала. "Боже мой, я от этого возбуждаюсь! У меня от этого оргазм! Господи, я - мазохистка, извращенка!" - роились в её голове мысли.
Вывел её из оцепенения глухой стук каблуков и бряканье цепи о деревянные ступени лестницы. В лестничном проёме, наконец, показался идущий мягкой поступью БМ, ведущий на цепном поводке, на котором сюда была приведена воспитательница восемнадцатого отряда, какую-то обнажённую женщину. "О Боже! Маринка!" - ужаснулась Нинель Серафимовна, узнав в ведомой начальником воспитательницу восьмого отряда Марину Сергеевну, которую воспитатели между собой называли просто Маринкой за её разбитной характер. Маринка была женщиной лет 26-28, невысокого, примерно 160-163 сантиметров, роста, слегка худощавой, но пропорционально сложенной, с красивыми лицом и фигурой. Светло- русые волосы Маринки были подстрижены до плеч и концы их загибались внутрь. Глаза были глубоко-синими и широко раскрытыми, лицо имело правильные черты.
"У неё же выходной сегодня! Почему она здесь?" - пронеслось в голове у Нинель Серафимовны. Маринка была полностью обнажена, на ногах её были босоножки чёрного цвета, которые Нинель Серафимовна никогда в лагере на ней не видела. Стопа спереди оплеталась узкими кожаными ремешками, перекрещивающимися друг с другом, пальцы ног оставались открытыми. Тонкая подошва, подстилавшая пальцы, резко уходила вверх, под пятку, которая опиралась на тонкую "шпильку" высотой 11-12 сантиметров. На ногах эти босоножки удерживались парой узких ремешков, крест-накрест оплетающих голени и икры ног наподобие сандалий древнеримских патрицианок. Соединялись друг с другом эти ремешки маленькими пряжками под самыми коленями. Стройные ноги Маринки, оплетённые ремешками босоножек, были скованы уже знакомыми Нинель Серафимовне кандалами. Маринкины руки, обтянутые чёрными оперными перчатками, были завёрнуты за спину и связаны на запястьях и выше локтей белой шёлковой верёвкой. Из-за неестественно завёрнутых за спину рук грудь её чётко обозначилась, была туга и красива, соски возбуждённо стояли. Рот Маринки был свободен.
- О! Всё-таки Вы добились своего, БМ, и эта горделивая кошка в Ваших руках! - произнесла она, с любопытством окидывая взглядом опутанную Нинель Серафимовну.
- И даже наказана! - продолжала Маринка, разглядывая красные полосы на теле Нинель Серафимовны, оставленные плетью. И, похоже, её это нравится! вскрикнула он, увидев влагу на внутренних сторонах бёдер Нинель Серафимовны, чуть ниже заветного треугольника волос.
- Больно разговорчива, сучка! Смотри, накажу! - прикрикнул на Маринку БМ.
- О-о! Вы так добры к своим подчинённым, БМ. Моя попочка истосковалась по Вашему кнуту! - ерничала Маринка.
- Смотри, стерва, ты сама об этом попросила! - с этими словами БМ подтащил Маринку к месту напротив привязанной к столбу Нинель Серафимовны. Сядь на пол! - приказал он ей и, пока Маринка неловко садилась, сначала опустившись с носков на колени, затем, на мгновение показав ошеломлённой происходящим Нинель Серафимовне свои небольшие, но тугие, покрытые синяками ягодицы, на которые тут же уселась, снял со стены несколько мотков белой шёлковой верёвки и бросил их рядом с сидящей на холодных кафельных плитках пола воспитательницей восьмого отряда.
- Предыдущая
- 4/7
- Следующая
