Путь славы - Биллс Рэндалл Н. - Страница 6
- Предыдущая
- 6/43
- Следующая
Наконец, мех зашатался и споткнулся; Зэйн отчаянно рванул на себя рычаги в надежде, что его нейрошлем сумеет достаточно быстро передать импульсы мозжечка к гироскопу в груди меха. Нейрорецепторы шлема обеспечивали связь между вестибулярным аппаратом пилота и системой стабилизации меха, позволявшей десятиметровой боевой машине держаться на ногах, ходить и бегать. Но сейчас гироскоп протестующе взвыл, и боевой механизм хлопнулся в грязь, расплескав вокруг себя мутные полужидкие волны. Зэйна бросило вперёд с такой силой, что его голова врезалась в пульт управления. Мех взбрыкнул, как дикое животное, и пропахал носом несколько десятков метров по земле.
Когда Зэйн очнулся, он понял, что висит лицом вниз на привязных ремнях своего кресла. Он понятия не имел, сколько времени провёл без сознания. Зэйн попытался поднять свой упавший механизм на ноги, но отсутствие нормальных рук, заменённых стволами артиллерийских комплексов, изрядно осложнило дело. Подъём опрокинувшегося меха в таких условиях был настоящим искусством. На поле сражения мех, который не мог вставать после падения, был беспомощен, как перевёрнутая на спину черепаха.
– Савашри! – выругался он, изучив список повреждений после того, как, наконец, поставил «дженнера» вертикально. Легко бронированный, мех изрядно побился при падении. Правая рука была раздроблена, правый торс и соответствующая нога потеряли более половины своей брони. Самым плохим была потеря главного вооружения «дженнера», дальнобойного большого лазера, установленного в правой руке. Без него мех был почти беззащитен.
Такие повреждения в самом начале боя, горько подумал Зэйн. Этак его мех будет разрушен, прежде чем успеет сделать хоть один выстрел. Разъярённый и раздосадованный неудачей, он ударил кулаками по пульту управления. Его руки начали кровоточить, но он не мог остановиться, не будет останавливаться. Его гнев, наконец, израсходованный, схлынул, и Зэйн посмотрел на свои разбитые в кровь ладони и пальцы. Вид собственной крови и растекающаяся по ладоням боль привели его в чувство. Что он сделал неправильно? Его преследовали. Сейчас не время потворствовать гневу. Он должен вычислить, где находится враг.
Словно в ответ на его мысли, копьё энергии выстрела сверкнуло в воздухе справа от «дженнера». Дерево, которого коснулся этот поток мегаджоулей, взорвалось, когда лазерный луч испарил содержащуюся в его древесине влагу. Годы обучения не прошли даром, и Зэйн среагировал бессознательно, не думая. Он двинул рычаги, заставляя мех упереться в землю уцелевшей рукой. Взгляд на вспомогательный экран не прояснил ничего; не было ни единого признака врага в пределах дальности стрельбы его оружия. Но выстрел-то был! Луч шёл не под углом, а почти параллельно земле, что исключало версию самолёта-штурмовика – нет, это, определённо, была наземная боевая машина.
Враг снова заявил о себе, выпустив короткую очередь из автоматической скорострельной пушки. Снаряды вонзились в землю рядом с боевым механизмом Зэйна, поднимая в воздух настоящие гейзеры грязи. Пилот заставил «дженнер» откатиться в сторону с линии огня, пробуя делать себя более трудной целью. Он знал, что достаточно единственного снаряда, чтобы оторвать меху и без того повреждённую ногу. Ощущение угрозы заставило его посмотреть на другой вспомогательный экран. Второй противник был на дороге в километре перед ним – и это напоминало мех. Продолжая двигаться тем же темпом, он оказался бы в пределах дальности стрельбы зэйнова оружия через несколько секунд. Оставался единственный выход, пусть и почти самоубийственный…
Зэйн вдавил в пол педали активации реактивных прыжковых ускорителей, посылая свой мех вверх на столбах перегретой плазмы. Прыжок боевого механизма был почти что полётом, но Зэйн, скорее, сравнил бы его с управляемым падением кирпича, учитывая аэродинамические качества «дженнера»; даром, что при дальности до двухсот семидесяти метров при нормальной гравитации, это была самая прыгучая из когда-либо разработанных боевых машин. Однако и эти двести семьдесят метров пролететь было нелегко. Теперь, прыгая вслепую в заросшую густым лесом область, с повреждённой ногой вдобавок, требовались все его генетически спроектированные рефлексы только затем, чтобы пережить приземление.
«Дженнер» взлетел над кронами деревьев, и Зэйн понял, что сбылись его худшие опасения, увидев только бесконечный лес впереди. Быстро оглядев ландшафт, он, однако, сумел выбрать относительно чистый клочок земли, пригодный для приземления. По крайней мере, он на это надеялся. «Дженнер» достиг вершины своей траектории и начал спускаться; ракетные ускорители взревели, тормозя падение тридцатипятитонной массы металла, миомеров и ядерного двигателя. Мех Зэйна пронёсся сквозь кроны деревьев, едва не спалив их выхлопами ускорителей, горящих не хуже огнемётов, качнулся, стукаясь о толстые сучья. Зэйн вцепился в рычаги, выставил правую ногу «дженнера» вперёд, выправляя наметившийся крен. Даже в нормальных условиях, это было нелегко. Сейчас, когда мех был столь сильно повреждён – и вовсе близко к невозможному.
«Дженнер» затрясся конвульсивно, взвыл напряжённо гироскоп, а затем головка правого бедренного сустава треснула и раскололась, и вся правая нога отнялась, подломилась, не в силах более служить меху опорой. Зэйн проклял свою неудачу, проклял тени врагов, преследующие его еженощно, проклял свой клан за то, чем он стал. Не способный более двигаться, «дженнер» валился в разверзшуюся под ногами тёмную пропасть…
Зэйн сел в постели, покрытый потом, дрожащий, тяжело дыша. Нашарив у изголовья выключатель, он хлопнул по нему, зажигая ночник. Слабый флуоресцентный свет озарил спартански обставленную комнату, служившую ему жилищем последний год. С момента перевода в новую галактику Зета. Стол, стул, прикроватная тумбочка, скрипучая металлическая кровать с начавшей провисать сеткой. Голые, крашеные серой краскою стены.
Зэйн сполз с постели и прошлёпал в санузел, открыл холодную воду и долго плескал её на голову и грудь обеими руками, пытаясь смыть испарину и страх ночного кошмара. Схватившись за края раковины, он подставил голову под ледяной поток; вода ручейками стекала по его плечам и спине, скапливаясь лужей у ног. Он думал, что избавился от ночных кошмаров, но несколько дней назад они вернулись. Каждую ночь те же самые. Он снова возвращался в кабину меха, убегая от невидимого врага в лесу Яллени, что на Медвежьем Когте, как это было два года тому назад. Галактика Ро тогда была атакована Снежными Воронами и Адскими Конями.
Поскольку приёмные системы станции связи Когтя были отключены для профилактического ремонта, галактика была не осведомлена о событиях, случившихся на Охотнице и Стране Мечты. Они не слышали ни о Великом Отказе, ни о соглашении своих Ханов с Внутренней Сферой. Они не ждали нападения и оказались потрясены, когда Кони и Вороны вероломно атаковали планету, похерив традиционные правила благородного боя. Зэйну удалось бежать через лес; он стал одним из девяти воинов, сумевших покинуть планету. Память о товарищах, вырезанных на его глазах за преступление, которого они не совершали, поставила его на грань нервного срыва. Только дружеское участие остальных спасшихся воинов и одинокие размышления в течение долгого пути от скопления Керенского до Внутренней Сферы не дали перешагнуть эту грань. Теперь он понятия не имел, уйдут ли эти кошмары так, как и вернулись, или же будут преследовать его до самой смерти.
Как бы то ни было, он инстинктивно знал, что эти сны, эти кошмары, были связаны с его сомнениями и вопросами о том, что Коты были теперь частью Внутренней Сферы, сговорившись с Синдикатом Дракона и фальшивой Звёздной Лигой. Всё же тайны снов уклонялись от него. До Медвежьего Когтя он искал бы совета Хранительницы Клятвы Биккон Уинтерс, но теперь он не считал возможным доверять ей. Она слишком многое сделала для того, чтобы привести клан к нынешнему его состоянию. Зэйн решил, что сам найдёт ответ на свои вопросы.
Сигнал подъёма прокатился по казарме, снаружи донесся шум покидающих свои комнаты воинов галактики Зета. Он поднял голову и поглядел на отражающееся в зеркале хмурое курносое лицо, обрамлённое прямыми короткими чёрными волосами, слипшимися от воды. Обычное лицо вернорождённого мехвоина. Только зелёные глаза были необычны. Как и большинство клановых воинов, Зэйн не придавал сколько-нибудь существенного значения внешности, принимая как должное превосходное телосложение, созданное идеальными генами, и поддерживаемое непрестанными тренировками.
- Предыдущая
- 6/43
- Следующая
