Выбор оружия - Левицкий Андрей Юрьевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/19
- Следующая
На полутораметровой высоте спиной к башне висел человек. Я бы не так удивился, если бы из его брюха торчал, скажем, лом, которым какой-то силач пробил и тело, и кирпичную кладку, – но нет, он просто висел там, словно насекомое, прилипшее к мухоловке на люстре.
Опустив бинокль, я глянул на Пригоршню. Он уже стоял на коленях рядом, чуть подавшись вперед, склонив голову и уперев приклад в плечо. Ствол плавно двигался из стороны в сторону. У напарника не простое оружие, а целый «автоматно-гранатометный комплекс» под названием «Гроза», который можно и в штурмовой автомат, и в карабин, и в гранатомет превратить, причем из первого в последний – всего лишь с помощью простого переключателя. На левом боку под мышкой висел компактный «Кипарис», правда, со сломанным лазерным целеуказателем, а на ремне справа – «беретта».
– Что там? – напряженно спросил он, не опуская «Грозу».
– Человек на башне висит, – пояснил я.
– А! – выдохнул Пригоршня после паузы. – Вижу. Так это ж мертвец!
– Ну да, – согласился я. – Мертвец, однако.
– Тю! Ты сказал: «висит». Я думал, повис, держится за что-то, а он… Чем это его пригвоздили, не разберу?
Он опустил автомат и сел, поджав ноги. Вопросительно посмотрел на меня. Трупы для Зоны – обычное дело, нет в этом ничего удивительного. Я понимал, почему напарник торопится: не только из-за природной суетливости, но и потому, что надо бы все осмотреть до темноты и валить отсюда побыстрее.
– Так, ладно, – сказал я. – Хрен с тобой, идем.
Он тут же вскочил. Я тоже поднялся; мы начали спускаться, осторожно, не отрывая взгляда от дома, развалин и башни. Она пострадала не так сильно, как здания рядом, крышу только снесло, видны покореженные балки. Но, в общем, почти целая, и двери закрыты, возможно, даже заперты.
– Чего ты такой нервный всю дорогу?
Сделав еще несколько шагов, я ответил:
– Дело гнилое какое-то.
– Почему вдруг? Попали люди в передрягу, надо помочь… Ну и самим заработать слегка…
«Слегка»… Мы рассчитывали, если все сладится, поднять на этой операции тысяч сто. И по моим, и по напарника меркам – огромная сумма, в жизни мы такой не видели. Хватило бы на «вездеход-броневичок универсальный», о котором Пригоршня давно мечтал, и еще осталось бы.
– Так что гнилого? – повторил он.
Мы шли медленно, подняв оружие. У подножия холма по-прежнему ничего не шевелилось, вообще никакого движения не было.
– С чего это Медведь тогда к бару не со стороны Чернобыля вышел, а от Свалки? – спросил я.
– Ну, плутал, наверно… Он же едва на ногах стоял и соображал плохо из-за яда ржавых волос.
– Плутал… Ладно, а у тебя еще такой вопрос не возник: почему Медведь толком не запомнил, где поле артефактов расположено?
– Возник. И у Курильщика возник. Он мне говорил, что спрашивал у Медведя.
– Да что ты? Экий проницательный мужик наш Курильщик… И что Медведь ответил?
– Сказал: в полубреду был, когда от зомби уходил, они ж Медведя потрепать успели, а еще он в заросли ржавых волос попал, и те его искусали. Девчонки в баре мне сказали, он и вправду весь красный был, в сыпи и волдырях. Это не считая ран и ссадин. Мучился очень первые дни, потом только оклемался.
Мы спустились до середины склона. Я роста среднего, а Пригоршня почти на голову меня выше, так что ему лучше было видно. Но и я никаких опасностей не замечал. Ровный луг внизу, остатки сараев, башня с домиком и грузовик. И все. И никаких проблем. Однако когда мы уже две трети расстояния до цели миновали, меня вдруг продрало – будто невидимые пальцы с длинными когтями прошлись по телу, сверху вниз. Я чуть не вскрикнул.
– Ты чё? – прошептал Пригоршня, когда я резко остановился, слепо водя перед собой стволом автомата.
– Не чёкай! – почти рявкнул я. – Там что-то есть.
– Та ну, брось. Нема ничего.
Не спрашивая разрешения, он снял с моего пояса бинокль и осмотрелся.
– Ага, пусто, – заключил Пригоршня через некоторое время.
У меня на поясе много сумок да еще два контейнера особых, побольше и поменьше. Пока я доставал гайку с куском бинта на ней, бинокль поднялся выше: напарник глядел поверх чернобыльских домов на Припять.
– Баржа стоит, – пробормотал он. – Вот объясни мне, Андрюха, чего она там стоит?
Пригоршня – единственный в Зоне, кто знает мое настоящее имя: Андрей Нечаев. Раньше еще Иван Пистолет знал да Витя Сумасшедший Кулак, скупщики из самых первых, кто здесь обосновался. Но давно нет их, один застрелился, а второй сбрендил.
– Стой, молчи, – велел я, примерился и швырнул гайку к подножию башни. И потом, левее, вторую, а после и третью – но уже правее, в сторону неподвижного тела в траве.
Нет, ничего там не было. Гайки упали нормально, и траектория тоже у всех была обычная. Так в чем дело? Я даже присел на корточки, потому что тошнить начало, внутренности скрутило. И знобит, пальцы на автомате чуть дрожат.
– Да что с тобой, Химик? – спросил Пригоршня, наконец преисполняясь серьезности. – Вправду прихватило? Но ведь пусто там, точно говорю! Трупы эти… так что – трупы? У Курильщика вон в баре под люстрой скелет висит. Это не показатель.
Я осторожно выпрямился, не сводя глаз с участка внизу. Бывало, предчувствия меня обманывали. Или заболеваю? Простудился, шастая по осеннему лесу да ползая брюхом по голой земле… И все же я топтался на одном месте, продолжая рыскать взглядом по окрестностям, пока напарник не взмолился:
– Слушай, Химик, мы так три дня спускаться будем. Ну сколько можно? Мы б уже нашли того Медведя или поле это, на нычке у Курильщика сидели бы и водку пили…
Это он, конечно, загнул: до бара топать и топать, и к завтрашнему утру не успели бы. Не говоря о том, что где Медведь – вообще-то до сих пор не ясно, мы его, может, два дня тут разыскивать будем. Но, пожалуй, я таки чересчур осторожен. Надо идти, тем более что отпустило вроде, не тошнит и озноб прошел.
Я сказал:
– А знаешь, не верю я ни в какие артефактные поля.
– Как? Как не веришь? – забеспокоился он.
– Да нет их, скорее всего, легенды это, понимаешь? Любое такое… такое место, – я взмахнул рукой, – вот типа Зоны – легендами быстро обрастает да суевериями всякими. Потому что жизнь наша зависит не только от умения и осторожности, но и от фарта. Отсюда и сказки всякие про поле артефактов, Хозяев Зоны, Черного Сталкера, Монолит…
– Монолит – не сказка, – возразил он обиженно. – Скажешь тоже. Что, и Доктор, по-твоему, сказочка? И Хозяева Зоны – они точно есть!
– Конечно, Доктор не сказка, он вон скольких вылечил. Да я его и видел один раз. Но остальное… А, ладно, что с тобой спорить, с неучем!
Грузовик стоял к нам задом, к развалинам передом. Зеленый тент, зеленая кабина. Краска облупилась, вся в трещинах и рыжих пятнах ржавчины, дверца водительская приоткрыта. Мы прошли мимо, на всякий случай заглянув внутрь. Никого, ясное дело, хотя я не удивился бы, обнаружив зомби или просто скелет водилы в фуражке и с кобурой на боку, сжимающий баранку костяными пальцами. Зато возле переднего колеса лежали человеческие кости и два черепа, один – смятый, почти раздавленный.
Даже птицы здесь не чирикали и мухи не жужжали. Дойдя до башни, мы осмотрели висящее тело.
– Койот, – сказал Пригоршня.
Это и вправду был он – тощий рыжеватый сталкер с веснушчатым лицом. Висел, как Буратино в комнате у Карабаса Барабаса: голова свесилась на грудь, конечности безвольно повисли. Лицо искажено, словно перед самой смертью что-то напугало Койота… напугало до смерти. На правом запястье виден ПДА, а на земле под телом мокрая лужа. Никита шагнул ближе, осторожно ухватил за ботинок и потянул.
И тут же отскочил: с глухим чмоканьем Койот отлепился от кладки и рухнул под башней.
Напарник засопел и сплюнул в траву. Спина мертвеца потекла, будто сливочное масло на жаре – там что-то поблескивало и булькало, мягко подрагивало…
Мы быстро попятились от тела, потому что, как только оно упало, вокруг начал распространяться специфический сладковатый запах.
- Предыдущая
- 2/19
- Следующая
