Переменная звезда - Робинсон Спайдер - Страница 34
- Предыдущая
- 34/91
- Следующая
– Помощь в уточнении картирования комет в облаке Оорта за время пути, выявление ядер комет с помощью радара.
– После достаточного удаления от Солнца – измерение in situ плотности, заряда, массы, вида, скорости и температурных характеристик межзвездной плазмы и газа.
– Постоянное измерение ортогональных компонентов магнитного поля Галактики.
– Постоянный мониторинг межзвездной среды в отношении видов и микрограммов молекул. Определение массы, состава, размеров и частоты межзвездных конгломератов. Осуществление экспериментов в области межзвездной эрозии с различными моделями конфигураций защиты.
– С помощью продолжительной базовой линии, сформированной звездолетом и Солнечной системой, проведение астрономических измерений высокого разрешения путем оптической интерферометрии и радио интерферометрии. Осуществление астрометрических измерений ближайших звезд, обнаружение экстрасолярных планет, получение изображений экстрасолярных планет, спектроскопия их атмосферы. Применение тех, же самых базово-линейных методик для астрофизических измерений – в частности, для получения изображений радиогалактик, квазаров и нейтронных звезд.
(Ученые давно надеялись на то, что при условии одновременных полетов нескольких звездолетов мощность базово-линейной интерферометрии значительно усилится за счет комбинации наблюдений отдаленных источников света. Эта система, похоже, работала не слишком хорошо: проблема этого вида межзвездной интерферометрии состояла в том, как согласовать по времени данные, получаемые с зондов, движущихся в различных направлениях при значительном приближении к скорости света.)
– Наблюдение за низкоэнергетичными космическими лучами, обычно исключаемыми в Солнечной системе.
– Попытки обнаружения гравитационных волн от астрофизических процессов, таких, как сверхновые и нейтронные звезды, с помощью слежения за отклонениями в Допплер-эффекте наших сигналов.
– Уточнение карты темной материи Галактики.
…и так далее, и тому подобное. Имейте в виду: все это взято из перечня вакансий. Доктор Джеймс, по всей видимости, искренне верил, посылая мне этот список служебных обязанностей, что всему этому он с легкостью может обучить любого шимпанзе. Но перед этим он прислал мне еще один список обязанностей, более короткий, предназначенный для особо умных. Там требовалась настолько специфическая квалификация, что я этот список здесь даже не стану приводить, поскольку сам в нем ничерта не понял.
Кажется, он говорил о том, что хочет заняться редкостно интенсивным изучением солнца, нашего солнца… ну ладно, нашего бывшего солнца, Солнца – так лучше? – при том, что мы покидали его навсегда на очень высокой скорости. Зачем – этого я представить не мог. Казалось бы, уж если во вселенной имеется адекватно изученная звезда, так это Солнце. Изученная даже с борта кораблей, удаляющихся со скоростью, близкой к скорости света, что крайне важно. К тому же сведения об этой звезде могли представлять собой чисто академический интерес для тех, с кем нам когда-либо предстояло встретиться. Но доктор Джеймс явно жутко переживал из-за этого. Когда я сообщил ему, что у меня нет квалификации для работы согласно первому списку обязанностей, он не удержался от разочарования, которое почувствовалось даже в его электронном послании. Когда же я вежливо отклонил и предложение поработать в соответствии со вторым списком, он мое письмо попросту проигнорировал.
Вот уж не знаю, как вы, но если бы я был вынужден выбирать что-то из вышеперечисленного как род занятий для себя, думаю, я бы предпочел эвтаназию. Как всякий грамотный гражданин, я люблю читать о том, что могут рассказать астрономы по прошествии нескольких лет терпеливого сбора данных и тщательного их анализа… но сам сбор этих данных как-то не вязался с моим представлением о том, чему я посвящу ближайшие двадцать лет.
Однако того, чему бы мне хотелось эти годы посвятить, оказалось очень мало.
Просмотрев пять-десять страниц перечня вакансий, я был вынужден прекратить чтение и подойти к проблеме с другой стороны. Я решил, что вместо того, чтобы перелопачивать этот здоровенный список, разумнее составить свой собственный, маленький, из расчета того, чем бы мне лично хотелось заниматься. А уж потом поглядеть, нет ли случайно чего-то подобного в предлагаемом перечне.
К ужину я остановился на следующем:
– Обучение игре на саксофоне. Или обучение композиции. Или истории музыки. Или истории.
Но был ли у меня хоть какой-то педагогический навык? Ладно, бог с ним, с навыком – был ли у меня талант? Нечто такое, неопределяемое, неописываемое, из-за чего людям бы захотелось учиться у меня, а не самостоятельно? А откуда мне, черт побери, это знать?
– Дирижирование.
В том случае, если бы удалось собрать из пятисот человек хоть какой-то оркестр, достаточно хороший для того, чтобы остальные стали его слушать.
И снова: есть ли у меня необходимая треклятая доля харизмы, которая заставила бы музыкантов предпочесть смотреть на меня, а не слушать свой внутренний метроном.
– Актерство.
Оркестр, может быть, собрать не получится, но наверняка рано или поздно образуется самодеятельная театральная труппа или телевизионная театральная студия.
Есть предложение: начиная с этого места постоянно добавлять риторический вопрос: "А есть ли у меня хоть толика таланта для этого занятия?"
– Режиссура. Постановка живых спектаклей или для записи.
– Писательство.
Сочинять театральные пьесы, сценарии или художественную прозу. Или нехудожественную, если понадобится; мне уже дали понять, что в беллетристике особой потребности не будет. Возможно – журналистика, если окажется, что в городке, населенном пятью сотнями душ, наберется достаточно сплетен. Герб мог бы мне помочь.
И наконец, естественно:
– Играть на вышеупомянутом саксофоне.
На борту "Шеффилда" имелось еще несколько заведений, где людям предлагалось поесть, поразвлекаться или потанцевать. Если бы мне удалось разучить побольше пьес в самых разных музыкальных жанрах, то тогда, занимаясь этим и еще поигрывая на различных приватных вечеринках, я смог бы всю жизнь посвятить самому любимому делу – продуванию воздуха через трубу.
Вот для этого, черт побери, я точно знал – талант у меня есть. Однако вопрос стоял ребром: нужно ли это кому-нибудь? Вернее – есть ли кому-то дело до того, проживу ли я на свои чаевые?
Я мрачно просмотрел составленный мною список и обнаружил в нем одну закономерность. Все интересовавшие меня занятия имели две характеристики: эти занятия едва могли помочь мне не помереть с голоду за время полета… и должны были стать стопроцентно бесполезными, когда мы доберемся до Имегги-714. У космических пионеров не бывает ни достаточно свободного времени, ни сил как создавать произведения искусства, так и потреблять оные. Вряд ли кто-нибудь пожелал бы меня кормить только за то, что я издавал бы красивый и мелодичный шум или сочинял истории, или притворялся более интересным, чем я есть на самом деле.
Но какое все это имело значение? Без сомнения, в конце концов мне придется так корячиться, чтобы прокормиться, жить в тепле и не мокнуть под дождем, что большинство этих вещей и для меня самого утратит привлекательность.
Я размышлял об этом весь вечер без особого толка и уже собирался отключить свой ноутбук наночь, когда вдруг обнаружил входящее сообщение. Это было странно. Почти все мои знакомые жили со мной в одной каюте. Наверняка релятивисты были слишком заняты, чтобы иметь желание поболтать со мной. Но потом я увидел первую строчку. "Где ты?" Мое сердце забилось часто-часто. Я подумал, что это послание от Джинни.
Но нет. Послание было от Зога. Поиски работы для меня закончились – по крайней мере на какое-то время. Меня настигла реальность.
Я ответил, что явлюсь к началу утренней вахты, к девяти утра. Потом я лег и немедленно заснул, с решением появиться в кабинете Зога не позднее восьми.
- Предыдущая
- 34/91
- Следующая
