Переменная звезда - Робинсон Спайдер - Страница 11

• Предыдущая
• 11/91
• Следующая

Я намеревался постоять у двери и сделать хотя бы пару-тройку глубоких вдохов. Но треклятая дверь открылась сразу же, как только я возле нее остановился. Я позволил себе только один вдох – да и то потому, что отчаянно в этом нуждался, и переступил порог.

Но это оказался всего-навсего кабинет Ренника.

Он даже взглядом не сказал мне: "Вы опоздали". Но за то время, пока я сделал три шага по комнате, он успел встать со своего рабочего места, обойти стол и оказаться рядом со мной – и все это без видимой поспешности.

– Доброе утро, Джоэль, – приветливо проговорил он, взял меня под руку, развернул, и мы с ним вышли в коридор и зашагали по нему – не так быстро, как я шел до этого, но и не слишком медленно. – Надеюсь, вы хорошо спали.

– Да, спасибо. А вы?

– Я должен кое-что сказать вам, поэтому у нас нет времени на светскую беседу. Я уже говорил вам о том, что в этом доме есть только один мистер Конрад, и так его положено называть как в его присутствии, так и за глаза. Но когда кто-либо обращается к нему, он настойчиво предпочитает, чтобы его называли просто Конрадом. Поэтому, к примеру, вы можете услышать, как кто-нибудь скажет что-то в таком роде: "Мистер Конрад это одобряет – не правда ли, Конрад?" Я понятно объясняю?

– Он не любит, чтобы перед ним лебезили.

– Что, даже "сэр" произносить нельзя?

– Даже "сэр". "Да, Конрад". "Нет, Конрад".

Я кивнул:

– Ясно. Спасибо. А мистера Альберта тоже в его присутствии следует называть "Альбертом"?

– Нет, если только он сам не предложит. Что мало вероятно. До тех пор он для вас "мистер Альберт".

Мы приблизились к пункту проверки. Пятеро здоровяков. Четверо вооружены до зубов, один, с самой убийственной рожей, – за столом. Ренник даже не подумал замедлить шаг, и никто его не убил, поэтому и я тоже не стал останавливаться.

– Мистер Конрад никому не пожимает руку. Мистер Конрад не воспринимает юмора. Мистера Конрада нельзя прерывать.

Поворот направо. Еще один пункт проверки. Еще пятеро вооруженных мужчин, но на этот раз – не здоровяки. Гурки[8]. Их оружие не было нацелено прямо на нас, но и сказать, что они не держат нас под прицелом, было нельзя. Ренник остановился и замер в неподвижности. Я последовал его примеру; Я почти чувствовал, как меня сканирует, обнюхивает и просвечивает невидимая аппаратура.

– Когда мистер Конрад говорит: "Благодарю вас", он имеет в виду: "До свидания". Правильный ответ не "Не стоит благодарности, сэр", а "Да, Конрад". Вы скажете это на пути к выходу.

– Ясно.

Один гурка вытащил из кармана вещицу, которую я раньше видел только в боевиках и шпионских фильмах, и подал ее Реннику. Прибор-идентификатор. Ренник прижал прибор к глазам на манер бинокля, подержал пару секунд, затем вставил указательный палец правой руки в боковое отверстие и вытащил. Почти сразу же раздался негромкий мелодичный звук, и на верхней панели прибора трижды мигнул голубой огонек. Ренник передал прибор мне.

Борясь с порывом дебильно улыбнуться, я поднес прибор к глазам и, посмотрев сквозь линзы, не увидел ничего, кроме белого поля. Я опустил прибор, немного помедлил и вставил в прорезь сбоку указательный палец. Я ожидал укола – думал, что у меня возьмут кровь на анализ, но ощущение возникло еще более неприятное: такое, будто кто-то легонько посасывает кончик моего пальца. То ли прибор соскребал кожу, то ли срезал тонкий слой с ногтя. Как бы то ни было, идентификатор остался доволен результатом исследования моей ДНК и сетчатки, и вознаградил меня точно таким же мелодичным сигналом и подмигиванием, как те, которые достались Реннику.

Гурка, до того замерший в боевой стойке, немного расслабился. Его напарники едва заметно опустили оружие. Гурка взял у меня идентификатор, отдал честь мне и Реннику и, сделав четкий шаг назад, уступил нам дорогу. Ренник, не медля ни секунды, продолжил путь. Я поспешил за ним.

Я гадал, все ли во Внутренней Системе такие параноики, как эти люди. Вообще-то, решил я, если задуматься, у них есть для этого причины.

Паузы, истраченной на идентификацию, почти хватило для того, чтобы я успел отдышаться.

– Что-нибудь еще? – спросил я.

– Да. Небольшой личный совет. Выразить это можно единственной фразой. Не валяйте дурака. Если мистер Конрад задаст вам вопрос, а вы не будете знать ответа, ответить можно только: "Я не знаю, мистер Конрад". Попытаетесь схитрить – он сразу это почувствует.

Мы подошли к большой двери, похожей на отполированную плиту из настоящего дерева. Обычного идентификационного сканера на двери не было, но примерно в том самом месте, где должен был бы находиться сканер, имелось древнее приспособление, которое, как я догадался, и было той самой пресловутой дверной ручкой – приплюснутый тороид, похожий на медную луковицу, насаженную на горизонтальный стержень, торчал из двери. Я не успел в точности проследить за тем, как Ренник обошелся с дверной ручкой. Вроде бы он сначала на неё слегка надавил, потом быстро повернул, и послышался негромкий щелчок. Звук кое-что мне подсказал, и поэтому я не слишком удивился, когда дверь не отъехала в сторону, а качнулась вперед. Это действительно была отполированная деревянная плита толщиной в добрых пятнадцать сантиметров. Я переступил порог следом за Ренником, а потом мне пришлось чуть отойти, чтобы он смог закрыть за нами дверь. Я был уверен, что теперь-то уж мы добрались до святая святых.

И снова ошибся.

Выглядело все очень похоже на то, что я ожидал увидеть: серьезный такой рабочий офис главы крупной корпорации или важного политика, обустроенный со вкусом и роскошно оборудованный. Каких тут только не было мониторов, дисплеев, принимающих устройств, периферической и всякой прочей аппаратуры, но эффект утилитарности смягчался тщательно продуманным, якобы беспорядочным размещением экзотичных, дивной красоты комнатных растений. Главное место в комнате занимал крупный предмет мебели, по какой-то причине именовавшийся рабочим столом, хотя на нем не было ни графического интерфейса, ни "иконок" на крышке. Даже корзинки для бумаг рядом не было. Это был просто красивый массивный стол, предназначенный для сидячей работы и снабженный выдвижными ящиками. В фильмах на таких столах обычно стоит немало разных предметов – примитивный телефон, клавиатура и монитор, рамки с фотографиями членов семьи, письменный прибор и тому подобные мелочи. Этот стол был аскетично, царственно пуст, чего я и ожидал от человека, наделенного величайшим могуществом.

Однако две вещи сразу испортили картину. Во-первых, в комнате не оказалось ни единого мужчины. Во-вторых, за столом сидела женщина. На вид она была старше меня лет на пять, и ее моложавость очень впечатляла, но в ее взгляде и поджатых губах накопился семидесятилетний скептицизм.

– Доброе утро, Дороти, – сказал Ренник. – Это Джоэль Джонстон. Джоэль, это Дороти Робб.

– Доброе утро, Алекс, – поприветствовала его женщина. – Расслабьтесь. Вы пришли рано, Доброе утро, мистер Джонстон.

Она протянула мне руку. Голос у нее оказался с очаровательной хрипотцой, словно у великой джазовой певицы к концу карьеры. "Не поет ли она?" – подумал я.

В своем социальном кругу я бы быстро и крепко пожал ее руку. Как поступить на этой высоте, я понятия не имел – даже если бы я знал о том, каков статус этой дамы. Глубокий вдох. Как повел бы себя мой отец?

– Доброе утро, госпожа Робб, – сказал я, учтиво поклонился и поцеловал ее руку.

Она проворно отдернула руку и резко проговорила:

– Дороти!

Но я понял, что она не оскорбилась, поскольку почти сразу смягчилась и добавила:

– "Госпожа Робб" звучит слишком похоже…

Я кивнул.

– На роман Виктора Гюго. Если так, то я – Джоэль.

Циничные глаза раскрылись чуточку шире.

– Вы читали!

– Мои родители успели впихнуть в меня многое, прежде чем я сам смог выбирать. Если я читал книжку, то мог читать хоть до утра.

– Какие замечательные родители.

• Предыдущая
• 11/91
• Следующая