Неизвестная война. Тайная история США - Бушков Александр Александрович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/26
- Следующая
Правда, Джефферсон был против совместного проживания негров и белых бок о бок. По его плану, освобожденных негров по достижении ими совершеннолетия следовало «поселить как колонистов в таком месте, которое в этот момент окажется наиболее подходящим» (судя по общему направлению мысли, где-то за пределами США). Свою точку зрения Джефферсон мотивировал следующим образом: «Глубоко укоренившиеся среди белых предрассудки, десятки тысяч воспоминаний о несправедливостях и обидах, перенесенных черными, новые обиды, реальные различия, созданные самой природой, и многие другие обстоятельства будут разделять нас на два лагеря и вызывать потрясения, которые, возможно, кончатся только истреблением одной или другой расы».
Нельзя сказать, что во всем этом вообще не было здравого смысла: до полного истребления той или иной расы, конечно же, не дошло, но впоследствии вспыхнули серьезнейшие межрасовые конфликты…
Как бы там ни было, под давлением плантаторов проект Джефферсона был вычеркнут из Декларации, вокруг которой все же разыгралась нешуточная буря: одни участники составления не подписали Декларацию из-за ее излишнего «либерализма», другие (например южанин-виргинец Джордж Мейсон) – как раз из-за того, что Декларация сохраняла рабство черных и не включала Билль о правах. В том, что именно южный плантатор Мейсон выступил против рабства, нет ничего удивительного: американская действительность не укладывается в устоявшиеся штампы, мы еще не раз встретимся со случаями, когда южане-рабовладельцы выступали против рабства, а «прогрессивные» северяне, наоборот, не только рабов прикупали, но и за рабство стояли горой…
Стоит, вероятно, рассказать и о личных мотивах Джефферсона, заставлявших его требовать отмены рабства. Тут уж имелись не абстрактно-отвлеченные, а чисто человеческие побуждения…
Среди нескольких сотен чернокожих рабов Джефферсона была светлокожая мулатка Салли Хемингс, по отзывам современников, крайне похожая на покойную жену Джефферсона: «Прямые, длинные рыжеватые волосы, великолепный профиль, чувственный рот и осанка настоящей леди». Джефферсон впервые увидел ее, пятнадцатилетнюю, в Париже, куда она приехала в качестве служанки его дочери.
Начался бурный роман. Джефферсон нанял смуглой красавице учителя французского языка и потратил кучу денег на модные наряды. В Париже они пробыли два года, а потом вернулись в США. Салли поначалу упиралась – как-никак во Франции она чувствовала себя свободной, а «дома» ей вновь предстояло занять положение живого имущества. Согласилась, только когда Джефферсон клятвенно пообещал освободить их детей, когда те достигнут совершеннолетия (а детей, забегая вперед, у них родилось чуть ли не десяток).
Саму Салли Джефферсон освобождать даже и не собирался – из-за реалий того времени. На интимную связь плантатора и его невольницы в те времена смотрели сквозь пальцы, если все, вульгарно выражаясь, было шито-крыто. Но вот подобные отношения со свободной негритянкой считались совершенно недопустимыми. Выплыви такая история наружу, политической карьере Джефферсона и его репутации пришел бы конец…
Достоверно известно, что Джефферсон, человек честный и свободомыслящий, всерьез терзался из-за всей этой истории и незавидного положения, в котором они с Салли оказались. Любовь, судя по всему, там была большая и настоящая, но ситуация сложилась неприятнейшая: оставить все как есть – сплошные мучения, отпустить любимую женщину на волю – тут же сломаешь себе и карьеру, и жизнь…
Вот так они и маялись долгие годы. В конце концов политические противники Джефферсона все же вытащили эту историю на свет. Бульварная журналистика существовала уже в те времена, порой даже превосходя нынешнюю. Два года чуть ли не все американские газеты склоняли имя Джефферсона и прозой, и в рифму, прохаживаясь в адрес «Томасовой черномазой» и «желтых детей». Обе старших дочери Джефферсона умоляли отца порвать с Салли – но Джефферсон, к его чести, стоял, как скала. В конце концов, как и водится у бульварной прессы, скандал потерял пикантность и понемногу Джефферсона оставили в покое.
Как он и обещал, все его дети от Салли получили свободу. Поскольку цветом кожи они практически не отличались от белых, один из сыновей женился на белой, а одна из дочерей вышла за белого. И тот, и другая тщательно скрывали свое происхождение, что им удалось…
Умирая, Джефферсон освободил всех родственников Салли… кроме нее самой. Салли так и осталась рабыней дочери Джефферсона Марты. Как считают американские исследователи, сделано это было для того, чтобы избежать очередного скандала. Стань Салли свободной женщиной, ей пришлось бы либо покинуть штат Виргиния, либо пройти долгую и сложную процедуру, чтобы получить «вид на жительство» – чего никак не пропустила бы пресса. Через два года после смерти отца Марта потихоньку Салли освободила, тем дело и кончилось.
Случались в те времена и гораздо более печальные истории. Учитель Джефферсона Джордж Уайт (чья подпись тоже стояла под Декларацией независимости) жил со своей чернокожей домоправительницей, от которой у него родился сын. Будучи при смерти, Уайт принял решение освободить всех своих рабов, а половину состояния оставить любовнице и сыну. Узнав об этом, другой наследник, племянник Уайта, хладнокровнейшим образом подсыпал дяде яд в питье, и тот умер прежде, чем успел подписать завещание. Свидетели того, как прыткий молодой человек подбрасывал отраву, имелись – но все наперечет чернокожие, чьи показания не имели в суде никакой законной силы согласно кодексу штата, разработанному… Джефферсоном. А потому, когда эта история всплыла, суд молодчика оправдал полностью за отсутствием «должных» улик. Джефферсон, которого Уайт просил стать опекуном его сына-мулата, не рискнул вмешиваться, и все досталось племяннику Уайта…
К слову, собственный племянник Джефферсона как-то под настроение изрубил топором на куски своего раба – за что даже не был оштрафован на пять центов: покуражился джентльмен, с кем не случается…
Вот так и жили даже самые прогрессивные и свободомыслящие южные господа: сотни черных невольников Джефферсона все так же обрабатывали четыре тысячи гектаров его владений. Джеймс Мэдисон, четвертый президент США и один из авторов американской Конституции, как-то упомянул в письме другу, что каждый его, Мэдисона, раб приносит в год 257 долларов прибыли, а расходы на содержание этого самого раба не превышают тринадцати долларов в год. В таких условиях людей как-то не тянет всерьез выступать за отмену рабства…
Отдельная песня – позиция англичан в те времена. С исконным британским лицемерием они на словах выступали за отмену рабства в Америке, но на деле устроили совершеннейшую гнусность. Сначала английские официальные лица, губернаторы колоний, когда вспыхнула Война за независимость, торжественно провозгласили, что дадут свободу всем рабам, которые перебегут от своих американских хозяев. Негры поверили. Как упоминалось выше, около ста тысяч чернокожих перешли на контролируемую англичанами территорию. Проиграв войну, англичане увезли с собой столько негров, сколько удалось погрузить на корабли, около восьми тысяч, и тут же… продали их в рабство на острова английской Вест-Индии! Слова словами, а выгода выгодой – Англия, как мы помним, была тогда крупнейшим мировым работорговцем…
Вообще-то в 1792 г. в Англии сыскались отдельные идеалисты, которые под влиянием идей французской революции выступили с требованием запретить работорговлю – и даже добились того, что нижняя палата английского парламента, палата общин, вынесла соответствующую резолюцию. Однако верхняя палата, палата лордов, этот проект быстренько заблокировала. Потому что многие благородные лорды как раз и состояли акционерами компаний, занимавшихся работорговлей. И революция во Франции им крайне нравилась отнюдь не в качестве идеологического примера – до свержения монархии Франция держала некоторую долю мирового рынка работорговли, а после войны французы от этого позорного бизнеса отказались совершенно, чему английские конкуренты были только рады.
- Предыдущая
- 12/26
- Следующая
