Владимир Путин. Полковник, ставший капитаном - Бушков Александр Александрович - Страница 17

Будущее России при таком варианте представляется столь черным (потому что натовцы наверняка собрались бы с духом слишком поздно, у них тоже хватает «общечеловеков»), что даже не тянет выдвигать версии и строить варианты. Был выбор между страшным и очень страшным, Путин его сделал, что тут еще можно сказать? Понять и поддержать, а как же иначе…

Третьяков еще до меня выразил все гораздо более отточенно: «Президент многое может. Не может он только одного – очевидно и определенно предать интересы своей страны, своей нации. Тем более – путем передачи власти над страной террористам. Президент может быть хуже или лучше, глупее или умнее, трусливее или смелее. Но даже самый плохой, глупый или трусливый президент, если он президент, не мог поступить иначе, чем президент Путин».

Ничего не могу с собой поделать. Третьяков писал столь толковые и полностью совпадающие с моим мнением вещи, что я готов цитировать его от рассвета и до заката…

«Мерзость даже той моральной, а в конечном итоге и политической поддержки, которую своими словами и предложениями оказывали террористам, захватившим их сограждан, некоторые представители так называемой интеллигенции, некоторые, как их называют и как они сами любят себя называть, кумиры народа. Речь не о тех, у кого в заложниках оказались родственники, – естественно-биологический инстинкт не позволял им действовать иначе, хотя и не все их высказывания стоило бы демонстрировать отечественным СМИ. Речь о других – постоянных комментаторах всего, в чем они никогда не разбирались, чьи рассуждения в эти трагические дни были не просто бредом безответственных профанов, а кое-чем более опасным. Мне уже приходилось произносить эти жесткие слова, но они стоят того, чтобы их повторить: верхушка интеллигенции предает первой. Возможно, это закон жизни русской (или всякой иной) интеллигенции.

Когда «простой» народ в минуту смертельной опасности инстинктивно смыкается вокруг родины, вокруг нации, вокруг ее лидера, когда чиновники и функционеры, совершая ошибки, но хотя бы выполняя свои обязанности, действуют в интересах нации, верхушка интеллигенции, первой оказываясь у микрофона и телекамеры, изрыгает аргументы, позволяющие оправдать предательство. Предательство ею народа, который она якобы любит, и предательство ею власти, с руки которой она кормится – деньгами, званиями, наградами, собственностью, – власти, которую в застойные времена она обожает конечно же меньше, чем себя, но все-таки гораздо больше, чем кого-либо иного в этом мире».

Даже ваш покорный слуга, застарелый ненавистник нашей гнилой интеллигенции, порой высказывался помягче, но Третьяков прав: накипело… «Норд-Ост», помимо прочего, послужил еще и тем испытанием, на котором слишком многие показали себя насквозь, словно фигуры из хрусталя.

Дополняя вышесказанное, могу сказать, что в те дни мне пришлось сталкиваться и с качественно другими мнениями наших интеллигентов. С противоположным знаком, так сказать, – но столь же тупыми и людоедскими. Вполне вменяемые люди, отягощенные дипломами с кое-какими учеными степенями (но вот ни умом, ни добротой, безусловно, не обремененные), в моем присутствии (как человека, Чечню видевшего своими глазами) со спокойными лицами, даже не повышая голоса и не брызгая слюной, высказывались в том смысле, что чеченцев нужно «уничтожить». Всех поголовно. Всех до единого. Вместе с детьми и стариками. Это, мол, «единственный рецепт».

Вот только что характерно: ни один из них, поганцев, сам своими руками выполнять эту жуткую программу ни в коем случае не собирался. Бормоталось что-то про то, что «есть же армия», «есть же спецназы», «есть же внутренние войска» – пусть они, мол, и займутся…

Честное слово, я ничего не выдумываю. Я и в самом деле видел этих людей, вполне вменяемых, и слышал такие речи: боже упаси, сами они ни на что такое не способны, они в жизни не держали в руках оружия, они совершенно не умеют стрелять, а уж тем более резать остро отточенным десантным кинжалом мягкую человеческую глотку, – но есть же армия, есть люди в погонах, вот пусть они и вырежут всех до единого злых чеченов, потому что это наилучшее решение проблемы…

Тупость, низость и невежество российского интеллигента превышают все мыслимые пределы – что именно бы он ни защищал, которую из двух крайностей. Хорошо еще, что народ наш помаленьку избавляется от горького похмелья, и, как показывают события последних лет, та самая продажная верхушка интеллигенции, о которой пишет Третьяков (и многие другие неглупые люди), теряет какое бы то ни было влияние на общество. Она еще что-то пытается толковать, может даже производить впечатление людей, способных к мыслительной деятельности, – но чем дальше, тем больше народ от них брезгливо отворачивается. Понимая, с кем имеет дело. Цензурно переводя русскую нецензурную поговорку – извергать определенные членораздельные звуки посредством речевого аппарата совсем не то же самое, что перемещать на собственной спине упакованные в тару грузы…

Перейдем теперь к событиям года следующего, которые, очень может оказаться, могли нанести урон, даже несопоставимый с захватом театра на Дубровке. Против террористов с огнестрельным оружием всегда можно бросить спецназ, вооруженный даже лучше. Но гораздо опаснее, когда к власти откровенно рвется ничем стреляющим не вооруженный субъект, который даже производит на многих благоприятное впечатление.

Впрочем, год 2003-й начинался спокойно…

В Чечне состоялся референдум. 89 % жителей в нем участвовали, и 95 % положительно ответили на все три вопроса: одобряют ли они Конституцию Чечни, законы о выборах президента и парламента республики.

Самое интересное, что ни иностранные наблюдатели, ни отечественные правозащитники (а их туда набилось, легко догадаться, немало) не нашли никаких нарушений – а это о многом говорит, учитывая, что иные наверняка нарушения старательно искали с парой микроскопов наперевес. Правда, из Белокаменной тут же выпорхнуло адресованное «всем демократическим силам Вселенной» очередное заявление, где утверждалось, что «проведение референдума в Чечне было политической ошибкой», а наилучшим выходом может стать исключительно «перемирие и мирная конференция с участием всех противоборствующих сторон». По запаху легко угадывались Сергей Ковалев, Валерия Новодворская и обычно примыкающие к ним приматы. Так оно и оказалось. Кто еще, пребывая в здравом уме и твердой памяти, будет именовать «противоборствующей стороной» пару тысяч «непримиримых», засевших в горах?

Чуть позже была объявлена амнистия для всех участников военных действий на территории Чечни, не совершивших особо тяжких преступлений. И это правильно. Это и есть тот самый третий путь, пролегающий между истерическими призывами выполнять все требования террористов, считая их «высокой договаривающейся стороной», и людоедскими призывами «всех перерезать», «воевать до победного конца». И первые, и вторые находятся на благополучном удалении от схватки и личного участия в ней не принимают, а потому ничего толкового предложить не могут, а еще, что немаловажно, личной ответственности за свои предложения не несут…

Чем и останавливаются гражданские войны, так это, во-первых, всеобщей амнистией для тех, кто не запачкан зверствами, а во-вторых, поиском на стороне противника вменяемых людей, с которыми можно пойти на компромисс. Вынужден напомнить, что даже Сталин (коего можно заподозрить в чем угодно, только не в слюнтяйском гуманизме) после Великой Отечественной боролся с «лесными братьями» в Прибалтике и на Украине не ковровыми бомбардировками и вырезанием-выселением всех поголовно, а именно что амнистиями. Амнистия, в конце концов, разъедает повстанческие отряды. Человек, не видящий впереди никакого просвета и никакого шанса для себя, воевать будет отчаянно. Тот же, кто получает надежду, начинает думать – и сплошь и рядом это кончается выходом из леса (спуском с гор). Так было и с бандеровцами, и с прибалтами – так случилось и в Чечне.