Пустая книга - Биленкин Дмитрий Александрович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/4
- Следующая
Что ж, это отвечало духу книги. Подлинной книги, будь то замечательный роман или научная монография, ибо природа тоже многозначна, каждый в ней видит своё, и в этом прелесть гениального труда, — он не только объясняет мир, но и увлекает его безбрежностью.
Так что же передо мной — игрушка, муляж, предмет глупого снобизма? Решительно все восстало во мне против этой мысли. Нам очень хочется видеть будущее прекрасным, очень, и тут легко впасть в ошибку. Но куда горшая ошибка видеть даль в чёрном свете; тогда и настоящее погружается в безысходный мрак. Я держал в руках технический шедевр конца двадцать первого века, шедевр, понятно, с нашей точки зрения, потому что в своём времени он скорей всего был самым расхожим заурядом. Говорило ли это о чем-нибудь? Безусловно. Высокий интеллект и высокий вкус. Без первого будущее обойтись никак не могло, иначе все грозные проблемы настоящего остались бы неразрешёнными и под их тяжестью рухнула бы сама цивилизация. Но книга свидетельствовала ещё и о вкусе.
Она не могла быть муляжом.
Но и книгой она не могла быть тоже. Только неразумное общество стало бы вкладывать труд в такую бессмыслицу, как чистые страницы издания. Да и прогнозы специалистов, которые предвещали книге скорый конец, не были высосаны из пальца. Специалисты тоже читатели, им тоже грустно расставаться с книгой, но выхода, судя по всему, они не видели.
Возможно, я бы не стал так мучительно ломать голову над загадкой, если бы не позорный провал у Мелкова. Так растеряться! А ещё фантаст…
Кроме личного самолюбия, есть профессиональное. Я отхлебнул остывший кофе, в сотый, может быть, тысячный раз перелистал пустые страницы.
Нечто имеющее форму книги. Памятник усопшей культуре?
Возможно, в будущем есть и такой. Но туда, в будущее, отправился мой современник, вот из чего надо исходить. Как он себя почувствовал в грядущем? Представить это так же трудно, как оторопь человека пушкинских времён, перенесённого в теперешний мир. И не надо представлять, сейчас это не входит в мою задачу. Важно, что дяде были нужны знания двадцать первого века. Не отдельная монография, не что попадётся под руку, тем более не памятник книге, а научная в максимальном объёме литература.
Вот он узнает, что книг больше нет. Вместо них… Что вместо них?
То, что он привёз, то, что я теперь держу в руках. Иначе все бессмысленно! Иначе это уже не логика поступков, не поведение нормального человека, а акулий бред и птичий сон.
А как же тогда возражения Мелкова? Не впадаю ли я в ошибку, доверяя законам психологии?
Что ж, проверим вывод иначе. Главное ли в книге сама книга, то есть вещь некоего размера, веса и материала? Нет. Главное — содержание. В сущности, идеальная книга — это такая книга, которая не занимает места, но содержит в себе литературу всех времён и народов.
То есть нечто похожее на Компакт. Вот она, Книга Будущего, вернее, то, что заменило книгу! Ёмкость — пустяки. Даже для нас очевидно, что все знания человечества можно сконцентрировать в объёме этого, а то и меньшего “томика”. В принципе это и сейчас не проблема. Все сходится!
Я удовлетворённо потёр руки. Нет, дорогие вы наши потомки, мы тоже не лыком шиты! Передо мной не “вещь в себе”, не чудо неведомой технологии, а сложное, но, в общем, понятное устройство для хранения и воспроизводства знаний. Его внешний вид… Ну, это, возможно, сентиментальная дань прошлому, вроде теперешних свечей, электрокаминов и тому подобного. Ясно, что страницы не предназначены для чтения, это молекулярные, атомарные или какие-нибудь там нейтридные вместилища томов, может быть, целых библиотек. И (чушь я тогда сказал!) никаких отдельных для воспроизведения устройств; это и неудобно (могут потеряться), и нерационально; все нужное, конечно же, скрыто в переплёте, надо лишь знать, как им пользоваться.
Хорошенькое дело! Разобрался бы Фарадей в устройстве телевизора? Вряд ли. Но включить его он бы смог. Питекантроп — и тот бы смог.
А вот я не могу включить Компакт. Даже подхода не вижу. Нигде ни намёка на какие-нибудь кнопки, контакты или что-то похожее. Гладкий “переплёт”, гладкая “бумага” и гадостное при взгляде на все это самочувствие тупицы, а может быть, обезьяны, от которой подъёмным (догадайся как) стеклом прикрыли вожделенный банан.
Так вот что испытал Мелков! Злость унижения. То же самое, не исключено, почувствовал дядюшка, если он расспросами побоялся выдать свою чуждость другому веку и, заполучив Компакт, тут же ринулся обратно в расчёте, что сообразительность его не подведёт и он как-нибудь сам во всем разберётся. Какой удар для самолюбия, когда он убедился в обратном! Тут, увы, были все условия для инфаркта…
Вот чем это могло обернуться!
А чем, каким потрясением может стать разгадка самой “книги”, с какой непредставимой силой ударит по нам её содержание?! Мгновенный обвал на психику целого столетия, палящая вспышка грандиозных достижений и бурь, аннигиляция всего привычного — кто выдержит такое?!
“Что, кончилась твоя уютная и привычная жизнь, а? — отчётливо послышался голос Мелкова. — Так стоит ли тем же одаривать человечество, ты подумай…”
Я вздрогнул. Вот почему он уступил книгу мне! Он боялся, дико боялся. А я разве нет?
Тишину прорезал воющий звук ночного троллейбуса. Судорожным движением я оттолкнул “книгу”. Нет!
Не хочу! Зачем ещё потрясения?! Будущее принадлежит будущему, и отстаньте от меня, отстаньте!
Руки тряслись, квадрат окна смотрел слепым пятном мрака, то был пещерный страх перед неведомым, но в глубине души я уже знал, что лгу сам себе. Потому что человек ещё никогда не отказывался ни от какого знания. Как бы он ни сопротивлялся новому, как бы ни отталкивал его от себя, он в конечном счёте поступает подобно первому в мире парашютисту — бросается в неизведанное. А не было бы этого, так и самого человека не было бы.
И все, и точка, приступим к делу…
Я снова придвинул “книгу”.
Что в будущем заменило чтение? Спрашивать себя об этом я мог с тем же успехом, с каким извозчика середины прошлого века о перспективах моторизации. Не из этого надо было исходить в догадках. Компакт, надо думать, был расхожей вещью, им должны и могли пользоваться все, даже дети. Но если так, секрет его включения скорей всего прост. Настолько прост, что это-то и сбивает нас с толку. Мы ищем привычное, всякие там кнопочки, стерженьки, но раз этого нет, то… Тогда фантастика, а это уже по моей части.
Что может быть удобней мысленного приказа?!
Я поспешно раскрыл Компакт. Догадки лихорадочно опережали друг друга. Если дядя искал в будущем Свод Знаний, то вернуться он мог только с ним, а если так, надо пожелать…
“Хочу знать все о физике двадцать первого века!” — мысленно воскликнул я и замер в ожидании.
Однако ничего не произошло. Заключённые в Компакте знания ни зрительно, ни акустически, ни телепатически не передались мне.
Собственно, этого и следовало ожидать. Мыслеприказ, конечно, удобен, мы, фантасты, часто вводим его в свои повествования. Дело, однако, в том, что он может возникнуть непроизвольно, помимо желания человека (мало ли смутных мыслей проносится в сознании!). Чтобы не возникало накладок, должна быть простая, короткая, но чёткая последовательность команд, некий код, который бы заставлял тот же Компакт работать. Но тогда это безнадёжное дело. Принятый в будущем код может быть каким угодно, тут миллионы вариантов, никакой жизни не хватит, чтобы их перебрать.
“Ну и все, — подумал я с разочарованием и вместе с тем с облегчением. — Знания будущего не для нас, можно спокойно идти спать. Пустяк, но какой! Нам неизвестен и, верно, не станет известен волшебный “сезам, откройся!”, который только и может поведать о той же физике…”
Я не успел моргнуть, как с чистых было страниц на меня в упор глянули слова и формулы!
Я с воплем вскочил.
Видение не исчезло. Передо мной были самые обычные на вид, типографским способом отпечатанные страницы…
И вместе с тем совершенно невероятные.
- Предыдущая
- 3/4
- Следующая
