Место Снов - Веркин Эдуард - Страница 5

• Предыдущая
• 5/86
• Следующая

Жил-был на свете Зимин. Так его все называли, даже родители.

– Зимин, слетай в магазин, – говорила мать.

– В лом, – отвечал Зимин, но в магазин шел, чего было делать?

– Зимин, футбол смотреть будешь? – спрашивал отец.

– Ломы, – отвечал Зимин, но футбол смотрел, хотя и не любил.

Лица официальные, завуч или там классная руководительница тоже, всегда называли его по фамилии.

Зимин.

– Зимин, дружочек, мне кажется, твоя успеваемость оставляет желать лучшего…

Говорила классная руководительница, и Зимин вздыхал.

– Позвонить, что ли, твоим родителям?

Говорила завуч, и Зимин морщился. Переговоры завуча с матерью заканчивались всегда одинаково – урезанием драгоценного компьютерного времени. Или и того хуже – обращением к отцу. Отец являлся с дежурной отверткой, с горестью глядел на своего отпрыска, после чего снимал с компьютера Зимина жесткий диск. Жесткий диск помещался под арест в отцовский сейф.

– Зимин, Зимин, – вздыхал отец, накручивая на диске хитроумную комбинацию из даты и года своего рождения.

Больше отец ничего не говорил, но Зимину всегда казалось, что отцу хочется добавить: «Ты позоришь нашу фамилию». Сам Зимин так бы и сказал, не удержался бы.

Вообще-то, собственная фамилия Зимину нравилась, и позорить ее он никак не собирался. Фамилия у него была мужская и серьезная. Хорошо звучащая, как по-русски, так и по-английски. И даже по-немецки. А может, и на каких других языках, Зимин не уточнял.

Зимин. Винтер. Красиво. Благородно. И простора для кличкоделов особого нет. Ну, Зимин. Зимин и Зимин. Зима. Нормально.

С такой фамилией можно чем угодно заниматься. В космос летать, в политику идти, науку двигать. Да мало ли чем, Зимин еще не определился. Зато определился его отец. Отец в отличие от Зимина был уже умудрен и знал, что в жизни главное.

– Самое главное – найти себя, – говорил отец. – Ясно знать, что ты хочешь…

– Угу, – отвечал Зимин. – Ясно знать – это важно…

Сам-то Зимин еще не знал, зато знал отец. Отец знал, что Зимин должен окончить школу, закончить институт и поступить на вертолетный завод, на котором работал он сам. Отец Зимина был инженером-энергетиком, но на энергетика при этом совсем не походил. Энергетики в представлении Зимина были мускулистыми людьми в желтых касках, от них пахло озоном; когда их било током, они обвисали на проводах ЛЭП, как перезрелый виноград. Его отец никогда не обвисал на проводах, и в этом, по мнению Зимина, и заключался его главный недостаток. Отец был толстым, хорошим человеком, у него была жена, сын, подержанный американский автомобиль, аквариум с анцитрусами и новый японский фотоаппарат. Каждое воскресенье отец выходил в город и делал вялые «фотографии жизни», заносил их в специальный альбом и показывал гостям. Гости восхищались и говорили, что у отца талант.

Мать Зимина была тоже хорошей женщиной, она читала журналы про парковый дизайн и про пищевые добавки, очень хорошо разбиралась в драгоценностях и парфюмерии. Ее любимым занятием было приготовление борща, но она этого не знала, а само приготовление борща крайне не уважала, поскольку считала, что борщ унижает современную женщину. Мать работала технологом на сырно-горчичной фабрике, делала плавленый сыр, горчицу и карьерный рост, она родила бы еще пару-другую Зиминых, но отец новых Зиминых не хотел.

Мать мечтала, чтобы Зимин вырос и стал юристом и человеком.

Сам же Зимин не знал точно, кем он хочет быть. Во всяком случае, не юристом, это уж точно.

Вообще-то, Зимин не знал даже толком, кто он есть.

Как-то раз класс писал сочинение на тему «Автопортрет». Зимин думал над сочинением целый урок, а потом написал: «У меня автопортрета нет». Написал так Зимин не потому, что был ленив или ложно скромен, а потому, что, сколько ни старался, никак не мог обнаружить в себе хоть какую-нибудь особенность или оригинальность, которую стоило бы описать. Зимин был как все. И если бы вы его попросили даже не написать, а хотя бы просто рассказать о себе, он не стал бы этого делать.

Нечего зря болтать, сказал бы Зимин. Уселся бы за клавку, прошел бы пару кровавых уровней дежурного трехмерного мочилова. Потом поторчал бы в чате или посетил сайт «Мертвые американские города». А если бы вы стали настаивать, Зимин потерпел бы вас немножко, а потом выключил бы комп и лег бы спать. И опять же не в силу своей какой-то особой сверхзаносчивости, а в силу того, что люди Зимина ничуть не интересовали. Вернее, интересовали исключительно с прикладной точки зрения – как менеджеры компьютерных салонов, развозчики пиццы, продавцы пиратских дисков с музыкой и программами, соперники по сетевым баталиям и сочинители анекдотов про незадачливых программистов.

Остальные представители человеческого вида Зимина занимали мало. Его вообще мало что занимало.

– Зимин, – говорила ему иногда мать. – Как ты живешь? Тебя же ничего не интересует! Ты же круглые сутки за своим компьютером пропадаешь! У тебя же вся молодость мимо проходит. Жизнь идет своим курсом, а ты своим. Вернее, ты даже не идешь своим курсом, ты стоишь своим курсом.

Зимин зевал и отвечал:

– Жизнь идет своим курсором, круто… Ма, чего ты, а? Я же в карты не играю.

Мать утрачивала дар речи, Зимин возвращался к монитору. Мать бежала на кухню, пила чай, потом возвращалась:

– Зимин, ты живешь даже не как улитка! Улитка хоть ползет. А ты даже не ползешь! Ты стоишь! Я тебе уже говорила это! Ты существуешь из-под палки!

Зимин пожимал плечами. Он был согласен со своей матерью. Но, с другой стороны, так жили все вокруг.

– Все так живут, – говорил он. – Все-все…

Мать горестно смотрела в потолок.

Все так живут, повторял себе Зимин.

Просыпаются, потому что надо вставать, чистят зубы под страхом кариеса, едят с утра овсянку, чтобы не заработать гастрит, ходят в школу, чтобы получить аттестат, таскаются в магазин, чтобы не ругаться с родителями. Он, Зимин, тоже так живет. И будет жить.

Чтобы не разочаровать отца, поступит в политехнический институт и окончит его без троек. Потом, чтобы не ругаться с матерью, женится на дочери ее знакомой по сыро-горчичной фабрике. Потом, чтобы не ругаться с женой, пойдет на вертолетный завод руководить изготовлением лопастей для вертолетов. Все будет так. Ничего интересного.

Зимин думал об этом немного, а потом бросал думать. Так и шла жизнь. Когда у Зимина спрашивали: «Эй, фуфел, математику сделал?», он говорил: «У-у, блин, отвали…» А если спрашивали: «Нет ли у тебя полтешка до среды, медуза?», он выдавливал: «Купи себе ласты…»

Иногда, когда возникала необходимость, Зимин говорил и более длинные фразы, такие, как: «Что у вас есть в наличии из последних тактических симуляторов?» Или там: «Ма, да не хочу я есть с утра, у меня идиосинкразия [5]…» Или, к примеру: «Не скользи, удод зеленый, убери свои поганые грабли, а то я их невзначай напополам обломаю». Но это случалось лишь в самых редких случаях, потому что Зимин был существом крайне миролюбивым и в своей жизни дрался всего один раз.

Да и то давно.

Друзей у Зимина не было.

Друзей не было ни внешних (это из-за компьютера и льготной подписки на игровую серию «Новинки 3D экшн»), ни внутренних (это потому, что Зимин не верил в веселого шведа с пропеллером за спиной и рыжими патлами на башке, он верил во флагмана шведского автомобилестроения и его люкс-серию).

И животных же, которые, как известно, вроде бы друзья человека, Зимин тоже не любил. Когда он оказывался в помещении, где присутствовало животное любых размеров, от джунгарского хомяка до дрессированного слона, Зимин начинал нервничать и свирепо чесаться.

Считалось, что у него аллергия.

Первый и последний его вроде бы друг, парень с нехарактерной для друзей фамилией Агуадилья, любил посещать столовые на городских окраинах и зачем-то порезал Зимину диван. Как раз тогда они играли в один космический симулятор, Зимин отлучился на кухню за пирожками, а на следующий день обнаружил, что диван с обратной стороны весь изрезан яростной бритвой. Диван Зимину было не очень-то жалко, тот все равно был дряхлым, просто он не знал, что дальше делать с Агуадильей. Сегодня порезал диван, а завтра еще что-нибудь сделает, уже более кровожадное. Агуадилья же продолжал к нему приходить, играть, жрать пирожки, и избавиться от него Зимин смог, лишь сказав, что в его компьютере завелся вирус, но не простой, а который и людям передается. И в результате у многих отнимаются ноги. И руки.

• Предыдущая
• 5/86
• Следующая