Сайт фараона - Грай Татьяна - Страница 62

• Предыдущая
• 62/64
• Следующая

Воздух вокруг стоявших на крыльце внезапно людей сгустился и подурнел, за несколько секунд став до нестерпимости плотным и зловонным, он потек по вискам и спинам, липкий и влажный… Елизавета Вторая тронула Никиту за руку:

— Идем.

Ни о чем не спрашивая, он молча шагнул со ступенек, прошел следом за Лизой-дубль в крытый двор, остановился рядом с корытом. Здесь пахло сухими гнилушками и сырыми березовыми дровами, дышалось легко. Ни ежи, ни кошка, занятые своим делом, словно и не заметили приближения людей. Мадам Софья Львовна внимательно понюхала землю — в одном месте, в другом… ежи наблюдали, люди тоже. Потом кошка начала принюхиваться к стенке сарая под корытом. Встала на задние лапы, бессильно уронив черный тощий хвост, цапнула когтями трухлявую доску, вытянулась во всю длину, цапнула еще раз — повыше… и резко мяукнула. В ее хриплом голосе Никите почудилось разочарование. Почему бы это? Он не успел обдумать возникший вопрос. Елизавета Вторая снова тронула его за руку:

— Надо убрать корыто…

Он тут же сунул в карман граненый шар, схватил деревянную штуковину, оказавшуюся невообразимо тяжелой (дубовое оно, что ли…), и вскинул ее на плечо, одновременно вопросительно посмотрев на девушку.

— Туда, — показала она взглядом, не поворачивая головы.

Туда так туда…

Он вынес деревянную емкость в открытый двор и аккуратно положил на траву. Выпрямился… и вдруг его словно ударило в спину. Ножом. Острая мгновенная боль проткнула его насквозь, он задохнулся, застыл, пережидая… а в следующую секунду в нем уже вскипела ярость. Ах, гад, в спину бить… ну, получишь ты на орехи… он ничуть не сомневался в том, что на него напал скарабей… напал, защищаясь, не желая терять власть над чужими перерождениями…

Никита метнулся назад, под крышу внутреннего двора. Где-то тут он видел… ага, вот… Он схватил валявшийся среди дров колун и изо всех сил рубанул им по стенке сарая в том месте, где только что клонилось к старым доскам старое корыто. Доски брызнули во все стороны щепками, из образовавшейся бреши выпал небольшой бумажный сверток. Коричневая оберточная бумага отсырела и покрылась плесенью, черная резинка, стягивавшая сверток, лопнула. Никита уронил колун. Его вдруг охватила слабость… тело стало мокрым от хлынувшего ручьями пота… колени задрожали, ему захотелось лечь на землю и уснуть. Уверенная рука Лизы-дубль подхватила его под локоть, помогая выстоять. Огромная, несгибаемая сила духа Елизаветы Второй хлынула в поток сознания Никиты, восполнив все то, что сам он расплескал по собственной небрежности и неосторожности.

— Шар… где шар? — донесся до его ушей горячий шепот.

Но граненый шар уже и сам дергался и вертелся в кармане, напоминая о себе, требуя свободы. Никита едва успел сунуть в карман кончики пальцев, как шар очутился в его ладони, а рука как бы сама собой вытянулась во всю длину… и хрустальный дар фантастической Лизы ускользнул от Никиты и повис в воздухе, проникнувшись бледным золотистым светом. Мадам Софья Львовна с диким пронзительным воем напрыгнула на сверток и рванула его когтями. На земляной пол вывалился полосатый ониксовый скарабей. Ежи, громко хрюкая, мгновенно уволокли ошметки заплесневелой оберточной бумаги и рваную резинку, но через секунду-другую вернулись и заняли позицию в метре от жука, держась бок о бок и продолжая угрожающе хрюкать. Кошка тем временем осторожно подкралась к жуку и, вытянув когтистую лапку, опрокинула полосатого спинкой вниз — и тут же с шипением отскочила назад и замерла, прижавшись к земле, готовая к новому прыжку.

Черно— белый жук -неживой, каменный, — заворочался, пытаясь перевернуться. Все затихло. Ежи перестали фыркать и хрюкать, мадам Софья Львовна больше не шипела… Никита затаил дыхание, не зная, что делать, но чувствуя, что в общем все идет как надо… Елизавета Вторая стояла рядом с ним, слегка касаясь его плечом. Оба они смотрели не на скарабея, а на хрустальный шарик, висящий в воздухе перед ними. Шарик как-то неуверенно тронулся с места, словно не зная, куда ему плыть… и Никита мысленно забормотал: «Ну же, давай, ты все знаешь, ты все умеешь, тебя Лиза научила, фантастическая Лиза, маленькая провидица… действуй, действуй! Вперед! Врежь ему!»

Шар, выслушав его, спокойно направился к скарабею, не оставлявшему попыток перевернуться и предъявить враждебным силам магическую формулу, начертанную на его спине, и на мгновение завис над ожившим ониксом — а потом упал на жука. Мягко вспыхнуло зеленое кратковременное пламя, что-то негромко хлопнуло, прошуршало… и ни хрустального чуда, ни ониксового жука не стало. На земле виднелась лишь тонкая россыпь серебристой пыли. И все.

Никита и сам не заметил, как его вынесло за ворота… он опомнился лишь тогда, когда понял, что бредет по деревне, от дома к дому. Он чувствовал себя измотанным, издерганным, истерзанным и так далее. Рядом с ним с торжествующим видом маршировала мадам Софья Львовна. Он оглянулся. Елизаветы Второй поблизости не наблюдалось. Зато в домах, во дворах, в хлевах и курятниках выло, кричало, мычало, ржало, стонало, кудахтало и визжало огромное количество живых существ, чем-то напуганных, взбудораженных, ошеломленных. Чем? Неужели гибелью паршивого каменного жучка?

Он остановился рядом с чьей-то усадьбой, и тут из низкого сарая выскочил громко ревущий молодой бычок и, одним махом одолев широкий двор, сиганул через плетень и помчался к лесу. За ним выбежала нервно блеющая коза, остановилась, огляделась, увидела Никиту — и бросилась в атаку. Проломив хлипкий плетень, коза нацелила острые рожки на чужака, и Никиту выручили только хорошая реакция и тренированность. Он дернул вдоль по улице не хуже того бычка, похоже, вообразившего себя дикой антилопой, а коза мчалась за ним, норовя поддать ему под коленки, и продолжала вопить во все горло — само собой, нечеловеческим голосом, поскольку человеческого у коз пока что обнаружить никому и никогда не удавалось. Наконец Никите посчастливилось найти укрытие — он просто-напросто взбежал на чье-то крыльцо и вломился в чужой дом, благо дверь была распахнута настежь. Захлопнув ее, Никита прислушался. Коза, мекнув раз-другой перед преградой, ускакала.

В сени вышел мужик — невысокий, коренастый, с соломенными растрепанными волосами, — и молча уставился на Никиту. Мужик, несмотря на поздний дневной час, выглядел так, словно только что выбрался из постели, — босой, в длинных, до колен, сатиновых трусах и старой белой майке.

Никита открыл было рот, чтобы начать извиняться за вторжение, но мужик заговорил первым.

— Ну что, разобрались вы там с Лизаветой?

Почему— то Никита ни на мгновение не усомнился в сути вопроса. Мужик, конечно же, имел в виду скарабея.

— Разобрались.

— Это хорошо, — спокойно кивнул мужик. — А то за два года мы тут вконец очумели. А уж как ты явился… Иди-ка, посмотри.

Он поманил Никиту пальцем, вывел его через сени во внутренний двор и сказал:

— Вот, видишь? Как сдурело все! Откуда они взялись, скажи на милость? Сроду таких птиц в наших краях не видывали! Что мне с ними делать?

По огороду важно вышагивало штук двадцать огромных индеек. Они бесцеремонно щипали салат, капусту, расклевывали огурцы и помидоры, их сильные лапы уже перекопали пару грядок с морковью, и рыжие корнеплоды жалобно увядали на солнце.

— Что мне с ними делать? — повторил мужик свой вопрос.

— Съесть, — уверенно ответил Никита. — Больше они ни на что не годятся.

— А вкусные? — заинтересовался мужик.

— Мне нравится. Я часто покупаю. Сладковатое немножко мясо.

— Ага… ну, это хорошо. Холодильник у меня большой… вот только электричество час назад отключилось, на станции поломка. А в погребе с ночи жара, как в Африке. Ну, пущай поживут денек-другой, пока все на места встанет, только загоню-ка я их в овчарню, а то вконец огород разорят…

И мужик, позабыв о Никите, занялся своими делами.

Снова пройдя через сени, Никита вышел на улицу. Так, куда это его занесло в процессе бегства от взбесившейся козы? Где его дом? Впрочем, это вообще-то не его дом, а Елизаветы Второй… ну, без разницы, где он?

• Предыдущая
• 62/64
• Следующая