Пути Звезднорожденных - Зорич Александр - Страница 13

Все потребные магические приуготовления мы – я, Торвент, Герфегест и Хармана – совершили в Игольчатой Башне. Я никогда не забуду этот день. Из расколотого хрусталя небес на головы наши опадал прах вечности и никто не знал, сколько ударов сердца отмерено каждому из нас.

Наша смелость была вознаграждена.

Плененная душа Шета окс Лагина освободилась и вернула себе власть над собственным телом. А Октанг Урайн получил тело Сделанного Человека и остался жить, намертво прикованный к границе между сном и явью, бытием и небытием. И самая насущная правда об Игольчатой Башне заключается в том, что именно она долгие годы была высочайшим склепом Круга Земель. Высочайшей спальней Круга Земель. А заодно – высочайшим надгробием над погребенным заживо Октангом Урайном.

Итак, под Лоном Игольчатой Башни я определил место для Октанга Урайна и мы заточили его там на веки вечные. Каждый Звезднорожденный умеет это – заставить другого Звезднорожденного жить без движения, пищи и солнечного света. Воистину ужасна мать наша, Великая Мать Тайа-Ароан».

Путь от Ледовой Бухты до Лебединых Ворот – единственных ворот, ведущих внутрь крепости Наг-Нараон – нелегок для злоумышленника. Но даже пройдя его, Син не добилась бы ничего. Ибо и в этом случае от Лона Игольчатой Башни ее отделяли бы крепкие ворота, многочисленная свирепая стража и путаная череда крепостных двориков, находящихся под обстрелом метких лучников.

Но черному делу Пелнов теперь служила Огненная Трава.

Четверо облеченных в доспехи Гамелинов быстрым шагом достигли юго-западной оконечности Ледовой Бухты. За ними, таясь под водой, тянулись отростки Огненной Травы. Под старыми масками, очищенными от дурманного Тумана Фратана, теперь скрывались новые лица. Это были Син и трое отчаянных нагиров Дома Пелнов.

Когда «Молот Хуммера» исчез под водой, стража Гамелинов всполошилась. Начальник караула тотчас же отправил полтора десятка воинов разобраться что к чему, а сам двинулся с донесением к Хозяину Дома. Увы, ему не суждено было свершить задуманное – у входа в пиршественный зал его встретила отравленная стрела Пелнов.

Син остановилась. Остановились и ее спутники.

– Кажется, здесь, – сказала Син. Она сняла маску и поглядела вверх.

Крутая серая скала, дерзко возносящаяся ввысь, к восточным бастионам Наг-Нараона, казалась воистину несокрушимой. Но Син знала: стоит вгрызться в камень на каких-то тридцать локтей, и упрешься в заброшенный отросток старого лаза. По этому лазу можно безнаказанно подняться выше. Туда, где проходит каменный ствол Игольчатой Башни.

Син заговорила и из-под воды показались десятки красных лоснящихся щупалец. Каждое толщиной в руку. Каждое силой в ураган.

Поначалу Огненная Трава ела камень очень неохотно – она уже успела привыкнуть к разносолам. Син то и дело приходилось понукать ее хлесткими заклинаниями. Но вскоре дело пошло на лад.

Четвертой перемены блюд все не было, но Герфегест не беспокоился.

«Хороший предлог погнать с кухни заезжих лентяев-поваров, „приуготовителей яств и закусок по предвечным харренским рецептам“. Лучше пусть свои, местные, всем заправляют. Они, конечно, только и умеют, что запекать в сыру молодых мидий да тунца на вертел сажать. Зато делают это быстро!»

Все, по мнению Герфегеста, шло к лучшему.

Тай-Кевр и его низколобые сродники с рожами мясников, отнюдь не служившие украшением пиршественного стола, нарвались на ссору и ретировались, трусливо поджав хвосты.

Грудастая распутница с замогильной улыбкой, утром сопровождавшая Тай-Кевра на ристалищах, не появлялась больше. «Небось изменяет сейчас своему шалому другу с каким-нибудь литым стражником или жадным до утех колесничим. И правильно делает… Жаль только сына Артагевда, погиб не за грош… Ну да завтра мы им устроим, Пелнам…»

Герфегест представил, как завтра на гребных состязаниях файеланты Гамелинов обгонят, а то и пощекочут таранами трухлявые корабли Пелнов к удовольствию всех любителей острых ощущений. Без мордобоя и поножовщины наверняка не обойдется…

Герфегест мрачновато улыбнулся.

«Будут знать, как хамить за трапезой. Жаль только, Харманы сейчас нет рядом. Что это с ней? Сегодня она сама не своя – нездоровится? И Элай как в воду опущенный, бледный, заикается… Они что, друг от друга заразились? Но где и чем, Хуммер их раздери?!»

Герфегест не решился четко сформулировать ответ на свой вопрос. Он с силой сомкнул челюсти. Из нежной кости куропатки брызнул лакомый серый мозг.

В этот миг пол едва вздрогнул. Его ушей достиг далекий громовой перекат каменного обвала.

Грозы в тот день не было и быть не могло. Гостям – сытым, упитым, наговорившимся до хрипоты – не было до грома ровным счетом никакого дела. Но из головы Герфегеста хмель выветрился в одно мгновение.

«Обвал произошел в гавани. Вот уже десять лет не было ничего подобного. Подобное, но в тысячу раз более страшное, сотворили некогда мы с Харманой. И только нам с Харманой дано повторить это при необходимости. Но в таком случае что же там произошло?»

– Ты, ты и ты, – указательный палец Герфегеста выделил трех самых трезвых молодых Гамелинов, – на смотровую галерею и быстро назад. Ни с кем не говорить. Доложить лично мне.

Напряжение Хозяина передалось его людям. От пиршественного благодушия не осталось и следа. А потому, когда троицу молодых Гамелинов встретили за дверью вероломные клинки Пелнов, один из них изловчился и ушел от первого смертельного удара. Перед смертью он достал нападающего Пелна выхваченным из-за сапога кинжалом. На сей раз звонкую возню в коридоре услышали все – тишина в пиршественном зале была гробовой.

Через несколько мгновений чуткие Гамелины и Лорчи обнажили мечи.

Герфегест, сочтя, что одного меча ему будет маловато, хлопнул о стену свое дубовое кресло. Теперь в его руках оказалась еще и отменная крепкая дубина.

Воины остальных Домов являли собою картину полного разброда и сумятицы.

Один перебравший Хевр неуверенно заржал. Дескать, ха-ха, кто-то в сумраке коридора напоролся на собственный не то меч, не то черен.

Орнумхониоры все как один поднялись и окружили главу своего Дома плотным двойным кольцом. Дисциплина!

Эльм-Оры – самые немногочисленные среди гостей – окаменели на своих местах. После битвы в проливе Олк Дом Эльм-Оров твердо решил держаться в стороне от любых усобиц.

Когда из дверного проема в грудь Герфегесту устремилось копье, он даже немного обрадовался этому.

«Пелнов обуяло боевое безумие. Хорошо же! Теперь они будут истреблены все до последнего. Довольно разговоров!»

Син знала, что будет так. Но даже ее ледяное сердце сжалось от ужаса при виде неистовой мощи Огненной Травы.

То, для чего ветру и дождям требуются столетия, Огненная Трава свершила за несколько коротких колоколов.

Дрожащие, словно в лихорадке, настырные красные побеги впились в серые морщины скал и легко протиснулись в них, как дождевые черви входят в разрыхленную почву. Скала отозвалась щупальцам натужным гудением.

– Клянусь прахом своего отца, если бы я знал… – сбивчиво начал один из воинов, что сопровождали Син, в страхе отступая назад.

Тяжелый взгляд Син заставил его замолчать. Ей не было никакого дела до эмоций этого тупоумного нагира.

– Отойдем, – коротко бросила она.

Воины Гамелинов, посланные начальником стражи, находились теперь на расстоянии полутора полетов стрелы. Они очень спешили. Они могли успеть.

Огненная Трава входила в скалу все глубже и глубже, ввинчивая сотни мелких отростков и корешков в ее съедобное каменное нутро. Наконец откололась первая крупная глыба. Взметнув фонтан брызг, гигантский камень обрушился в воду.

За ним последовали другие. Провал в скале рос и ширился.

Излетная стрела, пущенная в злоумышленницу стражами Гамелинов, вонзилась в красного червя Огненной Травы.