Обреченный рыцарь - Лещенко Владимир - Страница 19
- Предыдущая
- 19/74
- Следующая
Лучше бы он этого не делал.
Потому как был немедленно награжден доброй порцией Силы, материализовавшейся в огненный шарик. Некрупный такой (Файервинд еще не вполне восстановила запас маны да и не хотела никого калечить, так – более для острастки швырнула). Но и этого оказалось довольно, чтобы спровоцировать изрядный переполох.
Вконец деморализованные воины таки схватились за мечи.
Отличающийся мгновенной реакцией Гавейн, вообще не жалующий стражей порядка, достал свой.
Парсифаль затравленным зверьком метался между двумя станами, не зная, к которому примкнуть.
И тут в его голове мелькнула идея, показавшаяся юноше спасительной.
Он во весь голос прокричал имя их недавнего знакомца – Востреца. Ни на что особенно не надеясь. (А вдруг парень так и не ушел от тех лешских «бесов».) Но попытаться все равно стоило. Хоть какой?то, пусть, возможно, и мертвый, знакомец в Киеве.
– Тю, дурни! – сплюнул подсмоленный ведьмой ратник, пряча меч в ножны. – Чего ж вы раньше его милость не вспомнили? Ратибор, – обратился он к своему напарнику, – пошли весточку на Гору. Мигом! Не те ли это богатыри, о которых ясновельможный поминал?
– Что за «его милость»? – поинтересовалась немного поостывшая Файервинд у тевтона.
Молодой человек пожал плечами. Как?то не вязался в его представлении образ озорного брюнета со столь высокими титулами. Может, другой кто.
Да нет, не другой.
Тот самый парнишка?говорун и оказался.
Примчался к Золотым Воротам на резвом породистом коньке, которому и сам Ланселат позавидовал бы. (Шут на коне?! Что за нравы в этой Куявии?!!) И с ходу бросился на шею сначала Гавейну, а за ним и Парсифалю.
Надо признать, что и рыцари были рады увидеть Вострена живым и здоровым. И не только потому, что он послужил им «охранной грамотой», проведя в столицу Куявии. Присутствие здесь мальчишки давало им надежду и на то, что они таки получат обещанную и столь необходимую им службу. («Работа» на Файервинд не в счет.) Да и вообще… Им было искренне жаль, если бы этот толковый парень сгинул тогда в диких лесах Артании…
Сейчас они ехали по Крещатику (так называлась главная улица Киева), осматриваясь по сторонам и с любопытством слушая непрекращающуюся болтовню своего проводника. Файервинд, само собой, осталась в таверне, решив расслабиться в термах и предварительно пригрозив Гавейну с Парсифалем всеми вероятными и невероятными казнями за малейшую попытку «выхода из?под ее воли».
Направлялись к Княжьей Горе, на аудиенцию к князю Велимиру.
Им хотелось побольше разузнать о своем потенциальном работодателе. Каков он нравом и насколько щедр. Однако Вострец, едва речь заходила не о местных достопримечательностях, а о фигуре владыки, сразу же замыкался. Словно на его острый язычок кто заклятие какое?то наложил.
– Сами увидите, – отвечал коротко и односложно.
Парсифаля все это немного напрягало. Что за тайны александрийского двора?
– А вон там князь?батюшка заложить изволил новый храм, – соловьем щебетал Вострец. – Выписал мастеров аж из самого Византия!
– Храм? Какой храм? Какого бога?
Парень с осуждением покосился на Гавейна.
– У нас теперь один, Бог.
Ах да, верно. Как можно было забыть.
– Храм святой Софии, премудрости Господней! – торжественно произнес шут.
Отчего?то в его патетике тевтон расслышал глумливые нотки. Или это ему показалось по причине собственного маловерия?
– А почему из Византия, а не откуда поближе? – удивился здоровяк. – Вот, говорят, в Лютеции неплохие зодчие. Да и в Сераписе тоже.
Брюнетик с уважением посмотрел на Гавейна. Оказывается, тот не только в оружии да сече разбирается.
Бритт приосанился. Еще бы ему не разбираться в храмовом строительстве. Как?никак бывший рыцарь?мечехвост. Довелось поучаствовать не в одном послушании, связанном со строительными работами.
– Да? – поразился Вострец. – Тогда вы с Кукишем… то есть его преосвященством Ифигениусом, наверняка общий язык найдете.
Кому, кому, а куявскому архиепископу паренек косточки перемыть не стеснялся.
– Он?то и посоветовал государю нашему пригласить мастеров из греков. А княжна Светлана поддержала. Она вообще Фиге… преосвященному то бишь… в рот смотрит.
И снова Парсифаль услышал издевку. Только вот в чей адрес? Ужели пресветлой княжны?
– У него столько идей, у нашего владыки, – завздыхал юнец. – Вот намедни предложил батюшке переименовать стольный град в Константинополь!
– Это как? – выпучил зенки Гавейн.
– А вот так, – сплюнул шут в сердцах. – Князь наш во святом крещении принял имя Константина, то есть Постоянного. Ну и, значит, чтобы увековечить его премудрое правление, – мальчишеский голос стал пародийно другим, старческим, с дребезжанием, – необходимо Киев переназвать градом Константиновым, сиречь Константинополем.
– Елы?палы! – расхохотался здоровяк. – Ну и прожектер же этот ваш поп!
– Не то слово. Но нам?то каково?
– И что ваш князь? – заинтересовался блондин.
– Сперва было задумался, а и впрямь не переименовать ли? Хвала небесам, опомнился…
Юноша перекрестился. Нетвердо и неумело. Видно, что это еще не вошло в его привычку.
– А еще государя царем именует. Это от вашего «цезаря»… Но святая София не в пример прочим задумкам Ку… его преосвященства… должна стать подлинным украшением «матери городов русских!
– Какая еще „мать“? – ядовито осклабился Перси.
– А так отец Офигениус перевел греческое „метрополия“, столица то есть.
На круглом мальчишечьем лице замерцала ироническая ухмылочка.
– Чудны дела Твои, Господи! – поддержал его настроение тевтон.
Княжая Гора поразила рыцарей не меньше, чем Крещатик. Той же эклектикой, сочетавшей влияние западной и восточной культур.
Планировкой она напоминала афинский акрополь. Большой участок земли был огорожен высокой стеной из затесанных кольями толстых бревен. Правда, когда уже они въехали в огромные, обитые бронзой ворота, Парсифаль заметил, что с внутренней стороны частокола по всему периметру началось возведение каменных стен, которые, как можно было судить вприкидку, по мощности не будут уступать крепостным стенам любого из больших городов Европы.
В центре находился княжеский дворец – terem. С виду он походил на уже виденные хоромы знати, но был гораздо масштабнее. И не в два?три, а в целых пять этажей. Притом же не из дерева, а из красного обожженного кирпича.
У приезжих зарябило в глазах от изобилия башен, башенок, портиков и балконов. Видно было, что здание планировалось и сооружалось не одним поколением архитекторов, потакавших запросам разных заказчиков.
– Да, – подтвердил Вострец, – строить терем начали еще при деде Велимира, князе Гостомысле. Он был большим любителем Востока. Потому и велел построить здесь подобие знаменитых Висячих садов Вавилона. Вон их остатки, над берегом Днепра?Славутича, ну, Борис?фена по?вашему.
Рыцари глянули в ту сторону, куда показывал парень, и ахнули. Точно, копия садов, прославивших имя легендарной царицы Семирамиды. Но в каком запущенном состоянии!
– Гостомысл умер, когда сады еще не были разбиты до конца, а его сын, Радогаст, больше тяготевший к имперской роскоши, прекратил работы. Нужны были деньги для строительства Крещатика…
Он же, Велимиров родитель, заполнил местность вокруг терема мраморными беседками, фонтанами, бассейнами. Были здесь и алтари в честь богов земли Куявской. Но после начала борьбы нынешнего повелителя с идолопоклонством вся „мерзость языческая“ подверглась уничтожению.
Что еще бросилось в глаза профессиональным воинам, так это немереное количество вооруженной до зубов охраны. Она стояла везде: у порога дворца, на лестницах, по коридорам, у окон и дверей. Пока поднимались к княжим апартаментам, Гавейн насчитал что?то около полусотни ратников, которые звались gridni.
Кого же или чего остерегался Велимир?
- Предыдущая
- 19/74
- Следующая
