Соната Единорога - Бигл Питер Сойер - Страница 9

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая

– Ну да, конечно. Какой смысл говорить с тируджей о Старейших? Ладно, веди ее куда хочешь. Но только смотри, не оставляй ее больше под деревом крийяк. Там, по ту сторону Границы, есть один старик, который будет тебе очень признателен.

Джой так и не услышала, как Индиго ушел.

– Мне ужасно стыдно, дочка, – несчастным голосом произнес Ко, когда Джой принялась вертеть головой – проверять, работает ли у нее шея. – Если бы не Индиго…

– Кстати, а он откуда здесь взялся? – тут же поинтересовалась Джой. – Он что, прошел через Границу следом за мной, или как?

Несмотря на глубокое сознание собственного ничтожества, Ко не сумел удержаться от улыбки.

– Разве я тебе не говорил, что через Границу можно путешествовать в обе стороны? Некоторые жители Шей-раха знают твой мир не хуже тебя.

– Так Индиго здешний… – медленно протянула Джой. – Из Шей-раха… – Она снова покачала головой, потом постучала по уху ладонью, словно стараясь вытряхнуть из него воду. – И как я раньше не догадалась? Человек, который так выглядит… Ладненько, – Джой выпрямилась и потерла рот, чтобы избавиться от кислого вкуса, оставшегося после ледяных рук крийякви. – Ладно. Идем.

К вечеру долгая дорога наконец-то пошла под уклон, и Джой разглядела на горизонте очертания леса. Несмотря на расстояние, девочка смогла разобрать, что деревья в нем не синие и не золотые, а красные – не такие, как осенние клены, а густо-рубиновые. В сумерках и стволы, и листья этих деревьев казались почти что черными. „Как будто у них внутри кровь, как у людей, а не всякий там хлороформ“. Когда они подошли поближе, Джой поняла, что этот лес намного больше всех тех лесов, которые они прошли за сегодняшний день, и что Ко ведет ее прямиком в пламенеющую чащу.

– Вот здесь и живут Старейшие, – сообщил сатир. – Мы можем найти их, а можем и не найти, но дом их здесь.

– Можем не найти? – переспросила Джой. – Просто замечательно! Родители наверняка уже подняли на ноги полицию и ФБР, мистер Папас не знает, что со мной случилось, я пропускаю важнейшую контрольную – четвертную, между прочим! – а Скотт небось уже перетащил свое барахло в мою комнату. И ты мне говоришь, что мы можем даже не найти их – тех людей, которые могут отправить меня домой?

– Я сказал, что Старейшие непременно найдут выход, – отозвался сатир. – Поверь мне, дочка: найдем мы их или нет – это не имеет значения. Они все равно знают, что лучше для Шей-раха.

– Для Шей-раха?! – возмутилась Джой. – А как насчет того, что лучше для меня?

– Это одно и то же, – произнес Ко. К нему снова вернулась былая уверенность, утраченная было после встречи Джой с крийякви. Но потом он умолк, а когда заговорил снова, его голос звучал куда менее уверенно: – Старейшие… ну, Индиго говорил… Ты должна запомнить: возможно, они не совсем те, какими были. Но это лишь предположение, имей в виду.

Джой раздраженно хлопнула себя по бедрам.

– Да я даже не знаю, что они из себя представляют!

Но в этот момент из глубины красного леса вынырнула музыка, мощная и непривычная, и породила в душе Джой некое ощущение, подобного которому девочка никогда не испытывала.

– Ну ладно. Ладно, Ко. Как-нибудь разберемся, – сказала Джой. Она впервые обратилась к сатиру по имени.

С того самого момента, как Джой вступила в красный лес – Ко называл его Закатным, – он казался ей живым существом. Даже самые нижние сучья деревьев находились высоко над головой. Тени деревьев дышали теплом. А когда Джой ступала по земле, ей казалось, что она чувствует под ногами биение жизни. Казалось, музыка Шей-раха пульсирует повсюду – не только во всем, что попадалось на глаза девочке, но и в самой Джой – и что она проникает в тот самый потаенный уголок души Джой, где зарождалась ее собственная музыка. В какой-то момент у Джой возникло ощущение, что кто-то огромный заботливо держит ее в рубиновых ладонях, и девочка облегченно перевела дыхание.

В Закатном лесу так и не стемнело по-настоящему, хотя Джой с Ко уже забрались в самую чащу. На самом деле солнце уже село, но лес продолжал светиться, и холоднее в нем не становилось. В этом сияющем спокойствии Джой слышала и торопливое шуршание маленьких лапок, и беззвучный взмах крыльев над головой, и чей-то уверенный, тяжелый топот где-то неподалеку, который в любом другом месте напугал бы ее до полусмерти. Но сатир тянул ее за руку, приговаривая:

– Нам сюда, дочка, – и музыка вторила: „Сюда, сюда, сюда!“

И Джой шла за ними.

А потом красные деревья расступились, подобно высокой траве под ветром, и неожиданно Джой и K° очутились на поляне. В небе кружил водоворот звезд – такой густой, что казалось, будто над Закатным лесом идет снег. Посреди поляны застыли в ожидании Старейшие.

Один из них был величественным и древним, как сами деревья, и таким черным, что ночь блекла по сравнению с ним. Вторая, свинцово-серая, как грозовая туча, невозмутимо наблюдала за приближением девочки. У третьей, более стройной, была изящная бородка. Эта бородка выглядела так, словно ее сделали из морской пены и расшили зеленоватыми светящимися нитями. Они стояли рядом, высоко вскинув головы. Их прекрасные хвосты реяли в алом ночном воздухе, подобно призракам, а длинные витые рога мерцали в свете звезд. А вокруг цвела музыка.

Когда Джой увидела их глаза, сердце у нее дрогнуло и перевернулось от жалости. Распухшие глаза всех трех Старейших были закрыты, затянуты плотной сине-зеленой коркой и блестели, как изумруды. Джой поняла, что Старейшие слепы.

Проснувшись, Джой обнаружила, что уже светит солнце. Девочка лежала под красным деревом, свернувшись клубком. От склонившихся над Джой ветвей тянуло теплом. И еще на нее смотрели два единорога. Один из них куда меньше прочих походил на существо из плоти и крови – скорее уж из морской воды и ветра. Второй, цвета звездного сияния, сильно уступал первому в размерах. Казалось, он ни мгновения не может постоять спокойно – слишком юный, чтобы бродить самостоятельно, и слишком непоседливый, чтобы иметь царственный вид. Именно легкий нетерпеливый топоток копыт маленького единорога и разбудил Джой.

Потом Джой присмотрелась, и у нее перехватило дыхание – глаза малыша уже затягивало пленкой той коросты, что лишила зрения трех великих Старейших.

Младший единорог нетерпеливо воскликнул:

– Мама, смотри – она проснулась!

Джой уселась и вытряхнула листья из волос.

– Здравствуйте, – сказала она. Голос у Джой был хриплым и словно надтреснутым, как обычно по утрам. – А где Ко?

Второй единорог шагнул вперед с неспешной текучестью ртути. Казалось, слепота не отягчила шагов кобылы и не мешала ей смотреть прямо на Джой.

– Фириз, – представилась она. – А это – Турик, мой сын. Хорошо ли тебе спалось? – в негромком голосе Фириз под спокойной поверхностью плескались волны смеха.

– Пожалуй, да, – отозвалась Джой. – Мне снились потрясающие сны. Только я не уверена, сны ли это.

Девочка умолкла, потом медленно произнесла:

– Вы – Старейшие. Ко мне сказал.

– Мы – старейшие из Старейших, – откликнулась Фириз. – Кроме него, – она кивком указала на своего сына, который тем временем изучал туристские ботинки Джой. Когда Турик коснулся их своим рогом, грязь и пыль осыпались, и ботинку заблестели не хуже самого рога.

– Там был черный единорог… – промолвила Джой. Фириз слегка понизила голос:

– Это был лорд Синти.

– Ты уснула, а он принес тебя на спине! – возбужденно перебил мать Турик. – Синти никогда такого не делал! Он всегда живет на отшибе. Его даже видели не все – далеко не все. Я до прошлой ночи тоже его ни разу не видел. Должно быть, ты – очень важная персона там, в своем мире…

– Турик! – одернула его мать. Она ничего большее не добавила, но жеребенок мгновенно притих. Фириз же пояснила: – Лорд Синти – самый старший из нас. Он… у нас нет слов, чтобы сказать, что он такое.

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая