Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей - Страница 64

Згур покосился на венета. Верит ли «чугастр»? Если верит – к лучшему. Можно и вернуться! Тихо перейти Нерлу, обойти Валин стороной…

– Не можна нам, – мрачно ответствовал Ярчук, почесывая бороду. – Ежли чего знаешь, подскажи, матушка!

Похоже, «чугастр» поверил. Вновь вспомнилась детская сказка: зашли путники к Яге, совета просят, а она им посох железный дает да наливное яблочко…

– Подскажи! – наузница покачала головой. – Подскажу, так слушать не будете! Ты, красавчик, девок беги да за меч не хватайся, у перекрестка особливо. А ты, бородач, как до места доберешься, первым делом в баньку сходи! Бороду сбрей да кудри подстриги, да одежу новую справь. Глядишь, и поможет!

Смотреть на Ярчука стало просто приятно. Венет растерялся – впервые за их знакомство.

– Матушка! Вся людь в роде нашем бороды носит да власы долгие! От того и сила. И в баню просто так ходить не след – банник накинется!

– Вот и советуй такому! Ладно, недосуг мне, за дело пора. Вон, вечер уже! А вы у печи ложитесь, да не вставайте, а шум услышите – отвечать не вздумайте. А то ответил один, одни валенки остались!

Вечер? Да ведь и часу не прошло? Згур недоуменно взглянул в маленькое, затянутое слюдой окошко и головой покачал. И вправду – стемнело совсем. Ну и заговорились они!

Хозяйка достала лучину, долго возилась с огнивом, затем накинула старую, всю в заплатках, шубу, прислушалась и покачала головой:

– Шумно сегодня будет! Не иначе волков укрывных с цепи кто-то спустил. Спите, моя то забота!

Дверь хлопнула. Пахнуло морозом, послышался отдаленный гул, словно застонала сама земля. Гости остались одни.

– А могла бы и в печь посадить. – заметил Згур, – Что, Ярчук, у тебя дома такие живут?

– Всяки живут, – неохотно откликнулся венет. – Смел ты, боярин, да глуп. Не с тем шутишь!

Згур даже не обиделся.

– Бритву дать? Хорошо бреет – румская!

Ярчук схватился за бороду и нахмурился. Згур совсем развеселился. Ну, конечно, в бороде – вся сила! И в баню ходить опасно.

Ночью разбудил шум – громкий, у самой двери. Не открывая глаз, Згур сжал рукоять лежавшего рядом меча. В избе? Вроде нет, снаружи…

– Выходи-и-те! Выходи-и-ите!

Згур встал, быстро осмотрелся. Лучина давно погасла, сквозь окошко сочился неяркий серебристый свет. Наверно, луна уже высоко…

– Выходи-и-те! Ску-у-учно нам! Тошно-о-о!

Меч сам собой оказался в руке. Если войдут…

– Молчи, боярин! – прошелестело рядом. – Не отвечай!

– Ску-у-учно нам! Выходи-и-ите! Выходи-и-ите!

Внезапно показалось, что в избе похолодало. Ледяной ветер ожег лицо, забрался за ворот.

– Выходи-и-ите! Ску-у-учно нам! Тошно-о-о нам!

Згур присел, отложил в сторону бесполезный меч. Все верно, хозяйка предупреждала. Оно и не дивно, на погосте ночуют…

Что-то заскреблось в дверь, дернуло, навалилось.

– Отзови-и-итесь! Впу-у-устите! Ску-у-учно!

Страх отступил. Не исчез – спрятался, не мешая соображать. В дверь не войдут – кто бы ни стоял там, снаружи. Ну и местечко! Впрочем, и на постоялый двор лихие люди напасть могут. Тех и приглашать не нужно!

– Ску-у-учно нам, тошно-о-о! Земля холодна, держит – не пускает! Отзовитесь! Окликни-и-ите!

Голоса стали тише, послышался глухой протяжный стон – и, словно в ответ, что-то заголосило, завыло, совсем рядом, за спиной. Згур вспомнил, сзади – опушка. Волки? Но волки воют иначе…

Внезапно настала тишина – звенящая, гулкая. Згур вскочил, прислушался. Ничего! Только дом поскрипывает, рассохся, видать.

– Ложись, молодой боярин! Ушли, не вернутся!

Згур вздохнул, вытер пот со лба и прилег на теплый, нагретый пол. Интересно, испугался ли венет? Наверно, испугался, тут любой храбрость потеряет. А если бы они в лесу заночевали? Где-нибудь поблизости? О таком и думать не хотелось.

Разбудил его холод. Згур поежился, открыл глаза. Утро, в окошко солнышко светит. Но почему так холодно?

На полу лежал снег – нетронутый, чистый. Печь обжигала, но не жаром, а льдом. Неужели за ночь так остыла?

Сзади послышалось знакомое постанывание. Ярчук уже собирался, деловито застегивая полушубок.

– Пошли, молодой боярин! Ждать нечего!

Згур не ответил, разглядывая избу. Теперь она показалась совсем маленькой, словно съежилась на ночь. Исчезли связки трав, миски, даже лучина.

– Не понял, видать? – Ярчук покачал головой. – А ты дверь открой!

Згур накинул полушубок, шагнул к порогу. В глаза ударил яркий свет. Перед ним была опушка – молчаливые заснеженные деревья, нетронутый снег под ними. Ни лестницы, ни погоста.

Згур спрыгнул вниз, обошел избу – и только вздохнул. Вот и лыжи – в снегу, где и лежали, вот и лестница. Он поглядел наверх – дверь пропала. То есть не пропала, а была там, где и положено – с другой стороны. Он осмотрелся, думая найти следы тех, кто приходил ночью, но ничего не заметил. Да, дела!

Уходили молча, быстро, стараясь не оглядываться. Згуру все время казалось, что кто-то смотрит в спину, ждет. Только на дороге, когда погост скрыла стена леса, он облегченно вздохнул и помянул Мать Болот. Выручила!

– Ну что, бритву дашь, боярин? – поинтересовался венет, поправляя крепления. – Аль мне так бородатым и бегать?

Згур даже рот от изумления раскрыл. «Чугастр» оказывается, еще и шутить умеет!

Оставалось пообещать Ярчуку бритву да гребень с рушником и мылом впридачу. Не удержавшись, Згур спросил, отчего это борода силу дает?

На этот раз изумился венет. Покрутив головой, он наставительно заметил, что такое любому «дитенку» у них ведомо, а «молодому боярину», что подбородок каждый день невесть зачем скребет, такое и подавно знать должно.

На этот раз Згур все-таки обиделся. Этот дикун его что, за мальчонку принимает?

– Что-то ты больно мудр, Ярчук из рода Бешеной Ласки.

– Мудр – не мудр, – венет поскреб бороду, – да только тебя постарее. Кой-чего и видал.

– И сколь же тебе годков? – не утерпел Згур.

Ответом был знакомый хмурый взгляд. Венет укоризненно вздохнул, словно и впрямь с мальчишкой речь вел:

– Сколько, сколько! Не дитенок, чай! Месяц назад двадцать четыре набежало!

Вокруг стоял тихий, заснеженный лес, где-то далеко перекликались какие-то птицы, радуясь вышедшему из-за туч солнцу. Дорога сверкала нетронутым снегом, идти было легко, лыжи сами бежали вперед. Подъем кончился, шлях повернул вниз, и Згур заскользил по твердому насту, оставив далеко позади одышливого венета.

Удивление прошло. Подумав, Згур рассудил, что Ярчук, вероятно, ошибся. То ли оговорился, то ли у них, у лесовиков, годы иначе считаются. Двадцать четыре! Выходит, этот «чугастр» его всего на четыре года старше! Да быть того не может! На вид венету сорок пять будет, а держится и говорит – на все полста! Двадцать четыре! Смешно!

Правда, Ярчуку следовало отдать должное. Вспомнив, как вел себя венет, Згур понял: тот сразу догадался, отчего изба на столбах к лесу дверью стоит. Правда, сейчас, когда Небесный Всадник ярко светил на чистом – ни облачка – небе, вчерашнее стало казаться нелепым сном. Может, и не было ничего? Мало ли что ночью померещится? Интересно, каких это ему девок избегать следует? Не Улады же, в самом деле! Да и не девка она теперь – чужая жена. И что за перекресток, где меч трогать не надо?

В подобные советы не очень верилось, особенно днем, при ярком свете. Кобники да наузники горазды над людьми смеяться. А ежели их хозяйка и вправду была Костяная, то и подавно. Згур помнил с детства – нежить никогда правды не скажет. Значит, и совет лучше забыть. А жаль! Славно было бы Ярчуку бороду подкоротить!

На привале, у маленького костерка, венет вновь достал мапу. Згур присел ближе, пытаясь понять, где они, и сколько еще добираться. Выходило немного – дня три пути от силы. Первый раз можно заночевать в селе. Вот оно – маленький домик возле самой дороги. Ну, а дальше, до самого шляха – пусто. Лес, один лес. Правда, и погост на мапе не обозначен. Глядишь, и подвернется избенка с дверью да крышей! Згур еще раз смерил расстояние, попытался пересчитать. Ничего, дойдут!