Милости просим, леди Смерть! - Бигл Питер Сойер - Страница 2
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
— Взгляните-ка на надпись, — сказал от. — Видел ли кто-нибудь почерк более изящный? Буквы легкие, словно пташки. По-моему, величая Смерть “его лордство” или “его преосвященство”, мы лишь теряли время попусту. Это женская рука.
Все зашумели, заговорили разом, и карточка опять пошла по кругу, чтобы каждый мог с полным правом воскликнуть:
— Ей-богу, верно!
Среди всеобщего гула выделялся голос поэта:
— Если вдуматься, то этого следовало ожидать. Лично я предпочитаю Смерть в образе женщины.
— Смерть скачет на исполинском черном коне, — твердо заявил капитан Компсон, — и носит доспехи такого же цвета. Смерть очень высокого роста, выше любого из смертных. Тот, кого я видел на поле боя, тот, кто разил направо я налево как солдат, не был женщиной. Скорее всего эти строки писал сам куафер или же его жена.
Но хотя все столпились вокруг куафера и умоляли поведать, от кого же он получил записку, тот упорно молчал. Сперва его улещивали всевозможными посулами, потом грозили ужасной карой. Со всех сторон на него сыпались вопросы:
— Это ты сделал надпись на карточке?
— Если не ты, то кто же?
— Это была живая женщина?
— А она действительно Смерть?
— Смерть тебе что-нибудь говорила?
— Как ты догадался, что это и есть Смерть?
— Кто же все-таки Смерть — мужчина или женщина?
— Ты что, вздумал над нами потешаться?
Ни слова не произнес куафер, ни единого словечка. В конце концов леди Невилл велела слугам избить его и вытолкать взашей. Но и когда его уводили, куафер не взглянул на знатную клиентку и не проронил ни звука.
Взмахом руки водворив среди друзей молчание, леди Невилл сказала:
— Бал состоится ровно через две недели. Пусть Смерть приходит как угодно — в мужском ли обличье, в женском ли, хоть в обличье бесполого существа. — Тут она безмятежно улыбнулась. — Нечего удивляться, если Смерть окажется женщиной. Теперь я хуже представляю себе Смерть, но зато и меньше боюсь ее. В мои годы не опасаются того, кто пишет обыкновенным гусиным пером. Ступайте по домам и, готовясь к балу, не забудьте сообщить о нем слугам, чтобы те разнесли весть по всему Лондону. Пусть все знают, что через две недели наступит вечер, когда на всей земле не умрет ни один человек, ибо Смерть будет веселиться на балу у леди Невилл.
Ровно две недели вместительный особняк леди Невилл дрожал, стонал и ходил ходуном, точно старое дерево в грозу: это слуги гремели молотками и орудовали щетками, наводили в доме глянец и заново окрашивали стены. Леди Невилл усердно готовилась к балу. Всю жизнь она немало гордилась своим особняком, но когда до бала остались считанные дни, вдруг испугалась, что жилище окажется недостаточно пышным для Смерти, которой, несомненно, не в диковинку гостить у сильных мира сего. Из страха навлечь на себя презрение Смерти, леди Невилл круглые сутки самолично наблюдала за работой слуг. Надо было выбить ковры и занавеси, начистить золотую и серебряную посуду так, чтоб сверкала в темноте. Парадную лестницу, спускавшуюся в зал наподобие водопада, мыли и скребли до того часто, что нельзя было пройти по ней, не поскользнувшись. Что же касается бального зала, то, чтобы убрать его подобающим образом, одновременно трудились тридцать два слуги, не считая тех, кто драил хрустальную люстру высотой в человеческий рост и четырнадцать светильников поменьше. А когда все было готово, леди Невилл заставила слуг переделывать работу с самого начала. Не потому, что заметила где-то соринку или пылинку, нет; просто леди Невилл была уверена, что Смерть-то обязательно заметит.
Для себя леди Невилл выбрала самое нарядное платье и лично проследила за тем, как его стирали и гладили. Она вызвала другого куафера и причесалась по старинной моде, желая доказать Смерти, что возраста своего не скрывает и по-обезьяньи копировать юных прелестниц не намерена.
Весь день перед балом леди Невилл провела у зеркала. Косметикой она не злоупотребляла — лишь тронула губы помадой, наложила тени под глазами да припудрилась мельчайшей рисовой пудрой. Однако леди Невилл пристально рассматривала исхудалое, старое лицо, глядевшее на нее из зеркала, и думала о том, какое впечатление произведет оно на Смерть. Дворецкий осведомился, хорошо ли, на ее вкус, подобраны вина, но она отослала его прочь и оставалась у зеркала, пока не настало время одеваться и встречать гостей.
Гости начали съезжаться рано. Выглянув в окно, леди Невилл обнаружила, что мостовая перед домом запружена каретами и породистыми лошадьми. “Все это напоминает многолюдную похоронную процессию”, — подумала она.
Дворецкий выкрикивал имена гостей, и в гулком бальном зале ему вторило эхо.
— Капитан королевской гвардии Генри Компсон! Мистер Дэвид Лоримонд! Лорд и леди Торренс! (То была самая юная чета супругов, женатых всего каких-то три месяца). Сэр Роджер Гаррисон! Графиня делла Кандини!
Всем прибывшим хозяйка протягивала руку для поцелуя, и для каждого у нее находились любезные слова приветствия.
Леди Невилл позаботилась о том, чтобы на балу играли лучшие музыканты, но хотя по ее сигналу началась музыка, ни одна пара не вышла на паркет, ни один молодой лорд не обратился к хозяйке с просьбой оказать ему честь и подарить первый танец, как того требовали приличия. Гости кучками слонялись по залу, перешептывались и не отрывали глаз от дверей. Заслышав стук колес подъезжающей кареты, они неизменно вздрагивали и жались друг к другу; всякий раз как дворецкий возвещал о прибытии очередного гостя, они тихонько вздыхали с облегчением.
— Чего ради явились они ко мне на бал, если им так страшно? — презрительно пробормотала леди Невилл. — Я вот не боюсь свести знакомство со Смертью. Мне только очень хотелось бы надеяться, что Смерть оценит великолепие моего дома и букет моих вин. Я умру раньше любого из них, но мне ничуть не страшно.
Уверенная, что Смерть не появится раньше полуночи, хозяйка поочередно подходила к одному гостю за другим, пытаясь успокоить их — не словами, которых, как она отлично понимала, все равно никто не разберет, а тоном своим, будто перед нею были испуганные лошади, но мало-помалу нервозность гостей передалась и ей: она садилась и тут же вставала с места, пригубила не менее десятка бокалов и не допила ни одного… и все поглядывала на часики, усыпанные драгоценными камнями. Сперва ее подмывало ускорить бег времени и покончить с ожиданием, а потом она то и дело проводила пальцем по циферблату, словно желая рассеять тьму и насильно передвинуть стрелку на час рассвета. Когда настала полночь, леди Невилл, как и все остальные, тяжело дышала, ни минуты не оставалась на месте и прислушивалась к шороху колес по гравию.
У всех, включая леди Невилл и капитана Компсона, бой часов исторг сдавленный вскрик испуга, но все тотчас же умолкли и стали отсчитывать удары. Сверху донесся перезвон других часов, поменьше. Виски леди Невилл клещами сжала боль. Случайно она увидела свое отражение в огромном зеркале бального зала — серое лицо запрокинуто, как в приступе удушья, — и подумала: “Смерть — это женщина, страшная, омерзительная старая карга, по-мужски высокая и сильная. И вот что самое ужасное: лицо у нее точь-в-точь как у меня”. Но вот бой часов прекратился, и леди Невилл закрыла глаза.
Открыла она их, когда услышала, что шепот вокруг нее изменил интонацию: теперь к страху примешивались облегчение и досада. Ведь к дому уже не подъезжали кареты. Смерть не явилась.
Шум постепенно нарастал, кое-где раздавались смешки, Неподалеку от леди Невилл молодой лорд Торренс сказал жене:
— Вот видишь, голубка, я же говорил, нечего бояться. Все это только шутка.
“Я погибла! — подумала леди Невилл. А смех все ширился и боем часов отдавался у нее в ушах. — Мне хотелось задать грандиозный бал, чтобы тем, кого не позвали, стало стыдно перед всей столицей, и вот воздаяние. Я погибла, и поделом мне”.
Обернувшись к поэту Лоримонду, она предложила:
— Потанцуй со мной, Дэвид.
Она подала знак музыкантам, и те мгновенно заиграли. Лоримонд колебался, и она прибавила:
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
