Небесные очи - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 18
- Предыдущая
- 18/56
- Следующая
– Что это? – в ужасе прошептала Аля.
Все, у кого были ценные вещи, давным-давно выменяли их на хлеб. Аля слышала, что существуют спекулянты, наживающиеся на чужом горе. Одно хорошее кольцо – одна булка. Такова такса.
Аля вдруг вспомнила – когда они с Митей выходили этим вечером из дома, Артур шел впереди их и свернул в сторону Пушкарской...
Аля кое-как перевязала руку платком и выскочила из дома. Патрулей она не боялась – у нее, как у дежурной, имелся пропуск.
В этот момент завыл сигнал тревоги.
– Алька, ты куда? – крикнула управдом.
– За одной сволочью!
– Что? Алька, да погоди ты!
Но Аля только отмахнулась. «Если поймаю гада, своими руками убью!» Она совсем не владела собой.
Было светло как днем. Пустые улицы, черные окна.
На Пушкарской стояли разбитые дома. С крыши одного из них – наполовину разрушенной шестиэтажки летели в небо маленькие зеленые огоньки.
Аля забежала в дом, принялась быстро подниматься по ступеням, засыпанным битым кирпичом. Снаружи раздавался жуткий вой, затем – разрывы бомб, от которых дрожали стены.
Аля поднялась на последний этаж, нашла лестницу, ведущую на чердак.
Пыль, старые вещи, всполохи за окнами... Никого. И тогда Аля стала по приставной лестнице карабкаться на крышу. Ее не могла остановить никакая сила, в девушке не осталось и капли благоразумия...
Аля выскочила на крышу и увидела Артура – он прятался за трубой дымохода. В руках у мужчины была труба, напоминающая ту, в которую обычно кладут свернутые чертежи. Артур направлял ракеты в сторону оборонного завода, чья крыша была покрашена в маскировочный черный цвет.
Тусклый свет белых ночей позволял разглядеть все. По небу с воем летели немецкие бомбардировщики.
– Артур! – крикнула Аля. Артур вздрогнул и уронил ракетницу.
«Это он. Это все-таки он!» Бомбардировщики, не увидев сигналов, полетели куда-то в сторону.
– Аля... – по его губам прочитала она.
– Предатель... – сделала она шаг вперед.
– Аля, не надо! – он выставил вперед ладонь. – Погоди, ты сначала должна меня выслушать... Этот город обречен, эта страна – тоже. Только сумасшедший может этого не замечать!
– Все ты врешь!
– Аля, скоро придут немцы. Они со мной ничего не сделают, потому что я им помогал. Если ты будешь со мной, они тебе тоже ничего не сделают. Мы уедем, мы будем жить в другой стране, мы будем счастливы...
– Мы?..
– Да, ты и я. Митьку берут на фронт, его там убьют. Всех убивают!
Артур говорил то, о чем Але даже думать было страшно. О том, что Митю убьют на фронте.
– Его никто никогда не убьет! – дрожа от ненависти, отчетливо и громко произнесла Аля.
– Ты моя милая. Ты моя хорошая... – словно сумасшедший, бормотал Артур, глядя на приближающуюся девушку. – Тебе пойдет золото. Золото и бриллианты. У меня есть, я для тебя копил... Я тебя одену в самые лучшие парижские платья! Я люблю тебя. Я в тебя с первого взгляда влюбился. Господи, подумал я тогда – какая девушка! Все отдал бы, чтобы она только моей была... А Митьку твоего убьют, точно убьют...
Аля подошла к Артуру совсем близко, хотела вцепиться ему в горло обеими руками, но перед тем машинально поправила платок на ладони... И в этот момент Артур схватил ее за плечи, прижал к себе. Он тоже весь дрожал, его тело было – как натянутая тетива, но эта дрожь была отвратительна. И эта его страсть, и его обещания золота...
Конечно, он был сильней, но в Але скопилось очень много злости. Она вырвалась, толкнула его. Артур упал на неровной крыше, потом снова вскочил.
– Алька! – Аля оглянулась и увидела Митю – он как раз вылезал на крышу из чердачного окна.
– Митя, он предатель! Диверсант! – Аля, зажимая порезанную ладонь, указала подбородком на Артура. – Он ракеты пускал!
– Видели ракеты... Мы с Розой за тобой бежали... – Митя был уже на крыше и, пригибаясь, шел навстречу Артуру. Ветер ерошил его волосы.
– Розой?
– Да, она за нарядом потом отправилась... Сейчас придут. Ну что, Артур, струсил? – Митя обернулся к Артуру, который с перекошенным от ужаса лицом слушал его слова. – Попалась птичка...
Аля переводила взгляд с Артура на Митю. Какие разные лица... Одно она любила до безумия, другое так же отчаянно ненавидела.
В эти короткие мгновения вдруг вспомнила, как еще до войны ходила в Эрмитаж. «Митя похож на святого Себастьяна... только не помню, кто художник... Точно, похож. Я ему потом скажу...»
– Это он тебя? – коротко спросил Митя, наступая на Артура.
– Что? А, это? Нет, я сама... Митя, осторожно!
Митя бросился на Артура, Артур с визгом отпрыгнул назад. Кусок кровли вдруг оторвался, его ветром понесло вниз, он заметался в воздухе на фоне черного купола Исаакия (тоже чудеса маскировки).
Откуда-то издалека, снизу, раздался грохот сапог, как будто голос Розы... Да, это Роза вела по улице наряд милиции.
Услышав этот шум, Артур переменился в лице. Он знал, что ему нечего терять. Зарычав, он сам бросился на Митю, и они покатились по неровной крыше.
Потом Митя вскочил. Артур – тоже, бросился в сторону. Аля – за ним.
– Аля, не надо, я сам...
А дальше произошло то, во что Аля потом долго не могла поверить. Артур, словно молния, обежал дымоход и вынырнул уже за спиной Мити. Аля хотела крикнуть, но не успела. В следующее мгновение Артур толкнул обеими руками Митю в спину, и Митя полетел вниз.
От ужаса Аля окаменела.
Она видела, как Артур прыгнул в слуховое окно. Видела, как минут через пять на крыше появились солдаты во главе с управдомшей Розой. Слышала, как лейтенант, возглавлявший наряд, отдает короткие команды.
Слышала еще какие-то фразы:
– Ушел, гад...
– А этот как?
– А этот никак. «Скорую» вызвали. Но он не дышит, бесполезно... Шестой этаж, чего вы хотите!
– Оцепить весь район. Из-под земли этого диверсанта достать...
«Не дышит!» – одна фраза долбила Алин мозг. Это они о Мите. Его дыхание, которое так долго поддерживало ее, прервалось.
На следующий день (это было воскресенье, тоже нерабочий день), рано утром, Саша вышла из дома и снова отправилась на вокзал. Купила билет и села в ту же самую электричку.
Но ехала она не на старую дачу.
«За одну остановку живет. Работает на заводе. Барак, рядом – водонапорная башня...» – повторяла она про себя слова Светы Поповой, бывшей маминой подруги.
Саша ехала к своему отцу. К человеку, которого ни разу в своей жизни не видела. То есть, разумеется, видела – до трех лет она жила рядом с ним, но память, которой Саша гордилась (сохранились же в ее сознании голоса и образы мамы, бабушки!) – отказывалась воспроизводить папашу. Тоже свойство человеческой психики, наверное, – не помнить того, что изначально может травмировать...
О чем она хотела узнать, что спросить... Саша пока не знала. Но то, что она должна увидеть отца – не вызывало сомнений.
Ни кустика, ни деревца... Солнце пекло немилосердно, и нигде от него нельзя было скрыться. Глотая пыль, обливаясь потом, Саша шла по разбитой дороге в сторону водонапорной башни.
Всего лишь одна остановка от старой дачи, затерявшейся в уютном поселке, а какая разница! Станция, на которой жил отец, выглядела унылой плешью...
Работяги, по пояс голые, загорелые, мыли сапоги у колонки. Проводили Сашу жадными, мрачными, тяжелыми взглядами. Потом заговорили между собой – мат-перемат...
«Неужели у них есть семьи? Их любит кто-то? Они же самые настоящие животные...» – с отвращением подумала Саша.
Завод – жуткое здание из красного кирпича, стая облезлых дворняг у проходной. Рядом – помойка, над ней вьются жирные мухи.
Саша обошла завод стороной – водонапорная башня теперь была совсем близко. Несколько одноэтажных домиков, длинный сарай с маленькими окнами – это строение больше всего напоминало барак.
Не чувствуя никакого волнения (лишь смертельная усталость и тоска) – Саша вошла внутрь. Пахло кошками и жареным луком. А еще хозяйственным мылом. Пахло бедностью...
- Предыдущая
- 18/56
- Следующая
