Хищники Аляски - Бич Рекс - Страница 42
- Предыдущая
- 42/54
- Следующая
– Нет, нет! – воскликнула она. – Не надо насилия!
– Их нельзя уже удержать; они сами идут на гибель. Я узнал, что они хотят сегодня ночью атаковать «Мидас», и поставлю там пятьдесят солдат, которые встретят их. Жаль. Это все люди приличные, но они невежественны и, кроме того, обмануты этим молодым золотоискателем. Страшная будет ночь, не виданная на Севере.
С этими словами Мак Намара ушел к Воорхезу, говоря про себя: «А теперь, мисс Элен, можете идти предупреждать их, – чем скорее, тем лучше. Это их обозлит, но не до такой степени, чтобы они напали на „Мидас“. Они обрушатся на меня, а когда и вломятся в мою пустую контору, то им уже попадет как следует на орехи».
– Воорхез, – сказал он своей марионетке, – соберите человек сорок и вооружите их винчестерами. Чтобы все молодцы были не боящимися вида крови. Соберите их по одному, когда стемнеет, у заднего выхода из моей конторы. Это должно быть проделано в полной тайне. Постарайтесь на этот раз не провалиться, не то вам придется отвечать передо мною.
– Почему вы не вызываете солдат? – спросил Воорхез.
– Я хочу обойтись без них и здесь, и на участках. Когда явятся солдаты, то нам придется стушеваться, а я еще не готов к этому.
Он мрачно улыбнулся.
Тем временем Черри Мэллот доставила Элен записку Гленистзра.
Записка эта вполне подтверждала предсказания Мак Намары и окончательно напугала Элен. Она убедилась в том, что к вечеру разразится кровавая трагедия. Ее ужас усиливался при мысли, что она сама бессознательно помогла разнуздать злые силы. Нет, этого не должно быть!
Она предупредит всех, не боясь ни дяди, ни Мак Намары.
Однако она все еще не имела доказательств преступной деятельности последних; она лишь угадывала правду. Если бы она не была женщиной…
Тут вспомнились ей слова Черри Мэллот о Струве: «бутылка вина и хорошенькая женщина», а затем и уверения адвоката, что в документах, с таким трудом привезенных ею весною, содержится ключ к мучившей ее тайне.
Если это правда, то документы эти, пожалуй, могут положить конец разгоревшейся борьбе. Ни дядя, ни инспектор не решатся продолжать вести свою линию под угрозой разоблачения и суда.
Чем больше она думала, тем яснее вставала перед ней необходимость помешать сегодняшнему бою; это был единственный шанс на спасение.
К ее мучениям прибавлялось воспоминание о человеке, спрятавшемся за занавесом в «Северной».
Это был ее брат, но почему и тут какая-то тайна? Почему он прятался от нее, как вор или не пойманный лиходей? У нее кружилась голова, она чувствовала приближение истерического припадка.
Струве вскочил на ноги, когда дверь его конторы отворились и вошла сероглазая девушка.
– Я пришла за документами, – сказала она.
– Я знал, что вы придете, – он то бледнел, то краснел. – Вы помните наш уговор?
Она кивнула.
– Сначала – документы.
Он неприятно ухмыльнулся.
– За кого вы меня принимаете? Я исполню свою часть договора, если вы исполните свою. Но теперь не время и не место; ожидается бунт, и я занят приготовлениями к вечеру. Возвращайтесь завтра, когда все уже будет кончено.
Но она именно оттого и пришла к нему, что боялась за эту ночь.
– Я никогда не вернусь сюда, – сказала она. – Таков мои каприз – сегодня или никогда.
Он задумался на миг.
– Ну, пусть будет сегодня. Я пожертвую последними остатками чести, потому что вы завладели мною окончательно, и ради вас я готов, кажется, даже убить. Вот я каков; не могу сказать, чтобы гордился собою. Я всегда был таким. Мы с вами поедем в гостиницу «Солеи». Она стоит в романтичной долине, в десяти милях отсюда, у дороги, ведущей к Змеиной реке. Мы там вместе пообедаем.
– А документы?
– Я заберу их с собою. Мы поедем через час.
– Через час, – безжизненно повторила она и ушла.
Он мрачно ухмыльнулся и схватил трубку телефона:
– Центральная, дайте гостиницу «Солей», на ветви Змеиной реки. Алло! Это вы, Шорц? Говорит Струве. Есть у вас кто-нибудь? Хорошо. Если приедут, выставляйте, говорите, что гостиница закрыта. Это вас не касается. Приеду к вечеру, приготовьте обед для двоих. Сами уйдите и никого не впускайте.
Помня то, что писал Рой, Элен пошла к Черри Мэллот; на этот раз она не была встречена насмешками.
Черри была застенчива и полна достоинства. Однако она стала увереннее, видя, как растерялась ее посетительница.
Когда Элен кончила говорить, она решительно сказала:
– Не идите к нему. Он дурной человек.
– Но я должна идти. Кровь этих людей будет на моей совести, если мне не удастся предупредить несчастья. Если в бумагах находится то, чего я боюсь, то я сумею убедить дядю уступить и заставить Мак Намару возвратить прииски. Вы говорили, что Струве знает весь их план. Вы читали его документы?
– Нет, я знаю только с его слов; он часто говорил об этих документах, рассказывая, что они содержат инструкцию, приказывающую наложить запрещения на прииски и не давать возможности возбуждать тяжб. Он хвастался, что остальные члены шайки в его руках и что он может засадить их в исправительный дом. Вот и все.
– Это единственный шанс, – сказала Элен. – Они посылают солдат на «Мидас», и мы должны предупредить «Бдительных».
Черри побледнела и воскликнула:
– Боже мой! Рой говорил, что он сам поведет атаку сегодня ночью.
Обе женщины в ужасе уставились друг на друга.
– Если мне удастся убедить Струве, то можно будет остановить все это…
– Понимаете ли вы, чем вы рискуете? – спросила Черри. – Это настоящее животное. Вам придется убить его, чтобы спасти себя; он никогда не отдаст вам этих документов.
– Нет, отдаст! – с озлоблением сказала Элен. – Он не посмеет тронуть меня. Гостиница «Солей» публичное место, там есть хозяин, телефон и могут быть другие приезжие. Вы скажете мистеру Гленистэру о солдатах?
– Скажу. Вы – храбрая девушка. Подождите! – и Черри взяла с буфета свой маленький револьвер. – Вот вам, не бойтесь пускать его в ход. Да, я хочу, чтобы вы знали, что я жалею о своем вчерашнем поведении с вами.
Торопливо убегая от Черри, Элен внезапно осознала, какая произошла в ней за последние месяцы перемена. Гленистэр был прав, говоря, что его Северная страна творит чудеса над теми, кто живет здесь.
Она, скромная и неопытная девушка, покинувшая домашний очаг только из чувства долга, теперь превратилась в существо, ставящее на карту и честь, и репутацию.
Судьба безжалостно играла ею. Первобытные грубые силы изменили ее так же быстро, как в свое время изменили самого Роя.
Она в указанный час была у Струве, и они уехали вместе: он – веселый и воодушевленный, она – холодно молчаливая.
К вечеру тучи, лежавшие на западе, стали принимать устрашающие размеры. Ночь наступила рано, а с нею вместе загремела буря, соперничавшая в силе со вчерашней.
Когда стемнело, около задней двери конторы Мак Намары стали собираться вооруженные люди, которых затем прятали в самом доме.
Когда подходил особенно отчаянного вида бродяга, хозяин помещения отзывал его в сторону и тщательно описывал ему наружность широкоплечего юноши в белой шляпе и невысоких сапогах.
Устроив свою ловушку, Мак Намара улыбнулся про себя; он перестал сожалеть о вчерашней неудаче, так как она довела врагов его до нужной степени негодования и ярости, и они теперь сами пойдут на гибель.
Он с удовлетворением думал о роли, которую припишет ему пресса в Соединенных Штатах, когда там получится сенсационное известие о происшествиях этой ночи.
Представитель суда, рискнувший исполнять свои обязанности пред лицом разъяренной толпы; инспектор, обративший ночное нападение в позорное и кровавое отступление. Вот что будет сказано в газетах! Какое значение может иметь после этого, если он «превысит» свою власть, если разразится скандал? Кто станет расспрашивать об этом? Что касается солдат, нет, решительно не надо их. В данный момент помощь их не нужна ему.
- Предыдущая
- 42/54
- Следующая
