Спасение Ронана - Бибби Джеймс - Страница 6
- Предыдущая
- 6/71
- Следующая
Официантка наблюдала, как Тарл с счастливой улыбкой на физиономии бросает ей монетку и, покачиваясь, идет к двери.
«Странный тип», – подумала она затем и принялась вытирать стол.
Осел стоял в тени проулка неподалеку от Костяной улицы. Методом проб и ошибок он выяснил, что это одно из лучших мест в городе для охоты на малолетних разносчиков пиццы, и где-то на отдалении он уже чуял «особую пряную». Ослиные ноздри деликатно раздувались, пока он старался отделить аппетитный аромат пиццы от бесчисленного множества других ароматов, что смешивались в вечернем воздухе. Затем все до одного запахи внезапно перебила знакомая смесь прокисшего пива, вина, дыма эльфийской травки и человеческого пота. Осел вздохнул.
– Нет, – произнес он, не оборачиваясь. – Какую бы идиотскую идею для добычи денег ты ни родил, меня она не интересует.
Тарл присел на корточки рядом с ослом и положил ему руку на спину.
– Слушай, Котик, извини, – просипел он. – Я совсем голову потерял. Но у меня, знаешь, проблема… Вечно она у меня. Все дело в моих ногах. Никак они мимо таверн не проходят.
– Какая жалость.
– И у меня скверно с чувством ответственности. Я вечно хочу сделать ноги и спрятаться.
– Вот несчастье.
– Я знаю, что я слабовольный и бесхарактерный…
– И это еще лучшие твои качества.
– … но я могу измениться.
– В самом деле?
Тарл встал и мрачно воззрился на Котика, но осел по-прежнему отказывался оглянуться. Ноздри его снова раздулись. Он почуял далекий запах приближающегося разносчика пиццы. Тарл попытался снова.
– Слушай, мне из-за всего этого правда очень-очень погано.
– Ах, какие мы чувствительные, – отозвался Котик. Примерно таким тоном пожилые психопатки обычно разговаривают с трехмесячными младенцами.
– Я понимаю, что я дерьмовый друг и что я вас всех капитально подвел…
– Разве все так скверно? Да быть не может!
– … и я слишком много пил…
– Ну-у, неужто мы такие клятские алкаши?
– Да заткнись же ты хоть на минуту!
Последовала краткая тишина, нарушаемая лишь стуком шагов, которые теперь уже раздавались совсем близко. Осел изготовился к броску, но прежде чем он успел двинуться с места, Тарл быстро вышел из проулка и приставил меч как раз под подбородок потрясенному разносчику пиццы. Когда острый кончик уткнулся ему в шею, лицо мальчугана приобрело нездоровый белый цвет. Трясущимися пальцами отстегнув с пояса кошелек, он уронил его к ногам Тарла. С раздраженным вздохом Тарл подобрал кошелек и, не открывая, вернул его владельцу, после чего выхватил из другой руки парнишки большую картонную коробку с пиццей.
– Этого будет достаточно, – объявил он. – А теперь клятуй отсюда. Ну, пшел!
Мальчуган попятился, а затем повернулся и побежал прочь с такой скоростью, какую только могли развить его дрожащие ноги. Тарл покачал головой и открыл коробку. Аромат свежевыпеченной пиццы ударил ему в лицо как натертая чесноком и помидорами бита для свистобола.
– Если не ошибаюсь, это «особая пряная» с добавочным стервеладом. – Тарл положил пиццу на землю под носом у осла, а затем схватил его за морду и уставился на него не мигая.
– Итак, – продолжил он, – пожрать я тебе добыл. А пока будешь есть, можешь послушать. И хоть раз обойдись без мудрых комментариев. Держи… свою… клятскую… пасть… на замке! Усек?
Осел тут же собрался поинтересоваться, как ему есть, не раскрывая пасти. Однако теперь перед ним был какой-то новый и более убедительный Тарл, так что серый оказался заинтригован. Посему Котик ограничился кивком и приступил к пожиранию пиццы.
– Ну вот, – продолжил Тарл. – Значит, мы пытаемся спасти нашего друга Ронана, верно? И мы не получили никаких вестей от Тусоны. Стало быть, она тоже не может его найти, иначе бы связалась с нами посредством заклинания, которое я для нее организовал.
– Если только ты опять не напортачил, – еле слышно пробормотал осел.
– Хотя Шикара и опасная тварь… Я так прикидываю, у нее совсем крыша слетела… Мне все-таки кажется, что Ронан жив. По-моему, если бы он был мертв, я бы как-то об этом узнал. Так что мы должны продолжать поиски. Но мы можем годы шататься по всему югу Среднеземья и так ничего и не выяснить. Это я к тому, что мир очень велик. Мы уже выяснили, что я не могу использовать магию, чтобы узнать, где Ронан, иначе эта сучара запустит такое противозаклинание, от которого у меня на месте мозгов останется бесполезная куча шлака.
– Да у тебя там и так уже…
– Заткнись. – Тарл сделал паузу, размышляя. – Ну вот. Я думаю, нам нужен кто-то, обладающий магическими силами, кто сможет сказать нам, куда идти, не используя при этом заклинания, как-то связанного с Ронаном. Тогда мы не получим в ответ противозаклинания.
– Это как?
– Понимаешь, я намерен рано или поздно найти нашего друга. Так что мы просто пойдем к гадалке, и она скажет мне, где я окажусь в будущем. Тогда мы туда отправимся, и именно там и будет Ронан. Ну как, хитроумно?
– Не то слово, – осторожно отозвался осел. – И где ты, если не секрет, собираешься такую гадалку найти?
– Получилось так, что несколько дней назад я как раз рядом с таким местечком в подворотне проснулся…
Подворотня вела к темному, заросшему мхом дворику за Разнуздяй-Бульваром. Там было навалом мятых и ржавых мусорных бачков, переполненных дурно пахнущими отбросами. Каменные плиты, заваленные гниющими овощами и фруктами, скользили под ногами, а единственным источником света служил тусклый и дымный факел, воткнутый в заплесневелое крепление рядом с открытой дверью.
К стене под факелом была привинчена пара помятых металлических табличек. На одной была выгравирована надпись: «Братья Грифф. Каму патрахацца. Канфиденциальнась гарантируецца». Надпись на второй гласила: «Мания Безмазовая. Истину говорит, судьбы предсказывает, пятна выводит. Второй этаж». Характерным образом эта вторая табличка уже еле-еле держалась на стене.
Тарл с Котиком вошли в мрачный коридор. Пахло там приблизительно равными количествами пыли, затхлой мочи и вареной рыбы. Справа располагалась единственная измочаленная дверь с еще одной табличкой: «Братья Грифф. Пастучи и падажди». За дверью кто-то, судя по всему, очень шумно трахался.
В конце коридора во тьму уходила шаткая деревянная лестница. Осторожно поднявшись по ней, Тарл с Котиком оказались на площадке, где дыр было больше, чем половиц. Горящая масляная лампада стояла на небольшой тумбочке в углу рядом с единственной дверью, покрытой шелушащейся розовой краской, поверх которой кое-как были намалеваны черные звезды и луны. На уровне глаз по трафарету золотой краской было выведено слово «Гадалка». Ниже кто-то красным карандашом нацарапал «и клятанутая старая крыса».
Тарл поднял было кулак, чтобы постучать, но из-за двери тут же донесся визгливый голос:
– Нечего там торчать! Открывайте дверь и входите! – Челюсть Тарла с вполне слышным стуком отпала.
– Ого! – изумленно изрек он. – Как тебе, Котик? Она знала, кто идет! Очень впечатляет!
Осел презрительно взглянул на своего спутника.
– Не будь идиотом! – фыркнул он. – Клятская лестница так скрипит, что только совсем глухая бы не услышала.
Тарл с сомнением посмотрел на серого, а затем они вошли в одну из самых странных комнат, какие им доводилось видеть.
Комната эта выглядела так, будто ее декорировала Мортиция Адамс, причем в одном из самых своих тоскливых настроений. Черные стены были занавешены плотными драпировками черного миткаля, а черные шторы закрывали окна. Даже паутины, что свисали с потолка, были черными. Пять стульев с высокими спинками черного дерева располагались вокруг круглого стола, накрытого черной скатертью. Старинные книги в черных кожаных переплетах рядами стояли на полках вдоль одной стены, а в канделябрах, да и вообще везде, где только можно, оплывали десятки мерцающих тускло-желтым пламенем черных как смоль свечей, производя тошнотворный смрад горящего жабьего воска.
- Предыдущая
- 6/71
- Следующая
