Бумер-2: Большая зона - Троицкий Андрей Борисович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/14
- Следующая
– Ну, что с Пашпариной? – спросил Мирзоев. – Глухо?
– Из-за этой прошмандовки я, блин, полдня потерял, – ответил Девяткин. – Лучше бы выспался. И вообще это дело не убойного отдела МУРа, это скорее для УБЭПа. А чего у вас?
Мирзоев доложил, что Косенко задержали в аэропорту Домодедово, где он дожидался рейса на Стамбул. У него была горячая путевка, купленная позавчера в одной из московских туристических фирм. Оплачен обратный билет и десятидневное проживание в одном из дорогих отелей.
– Хорошо, ждите здесь, – сказал Девяткин. – Я поговорю с ним полчаса, от силы минут сорок.
Девяткин вошел в следственный кабинет, присел за стол и пару минут молча пялился на Косенко. Моложавый черноволосый мужчина лет тридцати пяти, упакован по высшему разряду: дорогой итальянский костюм цвета индиго, швейцарские часы в корпусе из белого золота, заколка с алмазом на галстуке. И еще шикарный причесон и маникюр. Юрий подумал, что внешний лоск, скоро облетит с Косенко, как пыльца с бабочки. Девяткин назвал свое имя и должность, достал из портфеля бланк допроса свидетеля и задал анкетные вопросы. Фамилия, имя и отчество, дата и место рождения.
Косенко прищурился и, не ответив ни на один из вопросов, выпалил те именно слова, которые ждал от него следователь. Приличному человеку, бизнесмену испортили отпуск, он будет жаловаться в московскую прокуратуру, а если потребуется, пойдет и выше, у Косенко обширные связи, он не скажет ни слова, пока в кабинете не появится адвокат. В этой стране пока еще существуют законы, Конституция и права гражданина. И так далее.
– Мы занимаемся убийством вашего компаньона и ближайшего друга, – доброжелательно и спокойно ответил Юрий, – а под вашу фирму не копаем. Задержаны вы лишь для того, чтобы внести в дело ясность. Никакого обвинения вам предъявлять не станут. В обозримом будущем. Я хочу знать о последних днях жизни Пашпарина. Точнее, хочу знать, что за человек приезжал к нему в гости?
– Мне это по фигу. Димон о своих знакомых не докладывал.
– Секретарь Пашпарина видела этого человека, он приходил к вам в офис. Мужчина лет тридцати, шатен, рост чуть выше среднего, особых примет не имеется. Плохо одет, стоптанные ботинки. Вы, наверняка, видели его хоть краем глаза.
– Не видел.
– Хорошо, – сказал Юрий и задал вопрос по-другому: – В списках посетителей, который ведет вневедомственная охрана, значится некий Николай Шубин. Точнее, он назвался Шубиным. Этих Шубиных в России хоть пруд пруди, как ивановых-петровых-сидоровых. Теперь я хочу знать, что это за человек?
– Откуда я-то знаю? – не спрашивая разрешения, Косенко прикурил сигарету. – Он ведь не ко мне пришел.
– По словам секретаря, Дима готовился к этому визиту, – невозмутимо продолжил Девяткин. – Волновался с утра. Потом отъехал по делам, а когда вернулся, Шубин уже сидел в его кабинете.
– Возможно, – кивнул Косенко, – но при чем тут я?
– Вы же компаньоны, виделись десять раз на дню. Неужели Дима не назвал вам какое-нибудь имя? Ни слова не сказал о нем, не упомянул о своем приятеле?
– Ничего он не говорил.
– Бросьте, Алексей Иванович, – Девяткин тепло улыбнулся, хотя едва сдерживал злость. – Ведь к встрече с Николаем Шубиным Пашпарин долго готовился, волновался. А на следующий день умер насильственной смертью. Странно это. Как вы думаете?
– Что странно? Что люди смертны?
Еще четверть часа Девяткин повторял те же самые вопросы и слышал те же ответы. Когда понял, что толку не будет, убрал незаполненный бланк протокола в портфель, посмотрел на часы и сказал:
– Вы еще относительно молодой человек, Косенко, а память у вас дырявая, как у старого пердуна. Ладно, посидите тут еще немного. Подумайте. А у меня срочный вызов. Вернусь часа через полтора. И мы продолжим наши изыскания...
Через пять минут дверь кабинета открылась и снова захлопнулась. Вошли Мирзоев и Лебедев. Старлей стал болтаться по кабинету, переходя из угла в угол и обратно. Косенко узнал оперов, которых сегодня утром уже видел в аэропорту. Он подумал, что настоящий допрос еще не начинался, все еще впереди.
Мирзоев уселся на стол, свесил ноги и прикурил сигарету.
– Хотел за границу смыться? – спросил он.
– Я ехал отдыхать по путевке.
– Ты ведь Косенко, так? – спросил Мирзоев. – Знакомое имя. Мы вроде как встречались, братан? Косенко... Он же Банщик, он же Таран. Две судимости. Одна за нанесение побоев, повлекших смерть потерпевшего. Вторая за мошенничество. Член одной из подмосковных организованных преступных группировок. Правильно?
– Правильно, – выдавил из себя Косенко. – Только это все в далеком прошлом.
Мирзоев не слушал, он и не ждал ответов. Погруженный в собственные мысли, стряхивал пепел на дорогие, с идеально заглаженной стрелкой брюки Косенко. Дососав сигарету, бросил окурок в лицо задержанному.
В ту же секунду сзади на него навалился Лебедев, в недавнем прошлом бравший все призы в ведомственных соревнованиях по вольной борьбе. Не позволяя Косенко подняться со стула, провел удушающий захват. Просунул руку под подбородок, сжал ее в локтевом сгибе. Когда Косенко начал задыхаться, дал глотнуть кислорода, ослабив хватку, потом снова сдавил горло так, что физиономия Косенко побагровела. И снова дал кислород...
Костян изо всех сил старался сохранить независимый вид, свойственный человеку, которому нечего опасаться встречи с представителями власти. Но, кажется, получалось не очень убедительно... Командир патруля, долго разглядывал карточку в паспорте на имя Елистратова, переводил взгляд на владельца документа, недобро щурился, будто ему что-то не нравилось, и снова смотрел в паспорт. Наконец неохотно вернул документ:
– В наших краях чем занимаетесь?
– Еду к одной... Короче, к подруге, – сказал Кот. – А заодно по грибы схожу. И порыбачу.
Лейтенант, удовлетворенный ответом, кивнул и двинулся вдоль перрона. Наряд проводил обычные профилактические мероприятия, выборочно проверяя документы пассажиров.
Кот прибыл в город темным ненастным вечером. Отсюда до колонии километров пятьдесят. Попутной машиной воспользоваться нельзя. От вокзала к поселку ходит автобус, следующий рейс через сорок минут. Но этот вариант тоже отпадает. Пассажиры запомнят человека в кепке с корзиной в руке. Если что случится с Чугуром, словесный портрет Кота будет у ментов уже на следующий день. Запросят все станции, на которых в поезд садились мужчины с такой внешностью, одетый в коричневый пиджак и серую кепку.
Через того лейтенанта, что проверял документы на пассажирской станции, узнают фамилию и место прописки. Ту же информацию подтвердит кассир, оформлявший билет. Свяжутся с настоящим Виталием Елистратовым, выяснят, что он потерял документы в Москве. Поговорят с администратором торгового зала, той самой женщиной, похожей на стюардессу. На автомобильной стоянке у комплекса наверняка полно видеокамер, есть видеозаписи.
Номер джипа БМВ менты срисуют в службе безопасности торгового комплекса. Выяснят, на кого оформлена тачка. И с удивлением обнаружит, что хозяин БМВ Димон Пашпарин на днях был застрелен при невыясненных обстоятельствах. Тогда за дело возьмутся всерьез. У Кота слишком мало денег, чтобы долго прятаться от милиции, переезжать с места на место, менять документы или свалить за границу.
Костян послонялся в районе привокзальной площади, нашел книжный магазин, где торговали канцелярскими принадлежностями и всякой всячиной, которая бы пригодилась домашнему мастеру. Он купил длинную металлическую линейку, маленькие пассатижи, отвертку, нитяные перчатки и моток изоленты. Выйдя из магазина, Кот обследовал два-три темных переулка, но там не нашел, чего искал.
Он вышел на широкую освещенную улицу к зданию областного драматического театра. Спектакль подходил к середине, в фойе болталась одинокая билетерша и за стойкой скучала буфетчица. Внимательно посмотрев афишу, Кот свернул за угол. Погода явно не для прогулок, моросил дождь, северный ветер налетал порывами, срывая с головы кепчонку. На заднем дворе театра стояло десятка полтора автомобилей и хватало света, чтобы их хорошенько рассмотреть.
- Предыдущая
- 6/14
- Следующая
