Дом под дождем - Тихомиров Артем Юрьевич - Страница 1

Я перечитал письмо еще раз и остановился вот на каком фрагменте:

Даже мой старый приятель не удержался от соблазна подбросить мне что-нибудь этакое. Достаточно кому-то разведать, что я частный детектив и зовут меня Бэзил Хрофт, начинается орк знает что. Ухмылочки, загадочные взгляды в стиле «я всегда мечтал заниматься тем же…», панибратское похлопывание по плечу. Видимо, некоторые считают, что частный сыщик нечто вроде дрессированной мартышки или живой куклы, которая танцует под действием чар. Мне не хватит жизни разубедить всех и каждого, что они ошибаются. Остается стоически принять действительность. Жизнь закалила мой дух, я научился держать дистанцию между собой и очередным идиотом.

Мой друг, конечно, идиотом не был. Просто он ступил на ту же тропинку, что и другие. Надеюсь, его приглашение в гости не является ширмой для того, чтобы предложить мне настоящее дело…

Я прочитал коротенький абзац, наверное, раз в двадцатый. Тон письма был самым обыкновенным. Карл писал о текущих событиях и ни разу не позволил себе говорить намеками. А тут вдруг такое…

Следом за этим отрывком шло обычное прощание, пожелание здоровья и удачи. Еще к письму прилагалась инструкция, как проехать к поместью. Карл выполнил ее в своей манере – подробно. Даже зарисовал некоторые места. Вроде разрушенного двести лет назад ураганом храма Фрейи Владычицы. Карл Сэдлфорт неплохой художником, пару раз даже выставлялся в галерее Гномский Приют в Айген-Данне и заслужил благосклонную критику. Карл любит детали, поэтому не сомневаюсь, что развалины храма он зарисовывал с натуры. Так и вижу его – сидящим на лошади с блокнотом в руках. Когда-то, в нашу бытность студентами, он с ним не расставался.

Итак, Карл намекает мне на какие-то странные события, происходящие в его доме. В чем их суть? Каковы они? Никаких пояснений! Можно было хотя бы вкратце обрисовать положение вещей, но нет – Карл захотел разжечь мое любопытство…

Это ему удалось.

Бэзил Хрофт, заслуживший себе репутацию неутомимого ума, был готов к встрече с неизвестным.

Впрочем, как всегда.

Спрятав письмо в конверт из толстой бумаги с печатью королевской почтовой службы, я открыл кожаный саквояж, стоящий возле ног под сиденьем. С ним я никогда не расстаюсь. Саквояж сделан одним мастером-гномом из Моркшеда и имеет множество потайных отделений. С виду – обычная дорожная вещица, но внутри – широкий набор хитростей. Конверт отправился в карман, застегивающийся на клапан. Инструкцию насчет проезда я оставил себе, хотя и успел выучить ее наизусть.

Экипаж изрядно тряхнуло. Я ухватился за стенку, чувствуя, как снижается скорость бега впряженной в карету четверки лошадей.

Остановка. Я прислушался. Кучер слез с козел и стал ворчать, но ни одного слова я не разобрал. Отодвинув шторку, выглянул в окно. Утро переходило в день, и застилавший час назад дорогу туман почти рассеялся.

Я открыл дверцу и вышел на покрытые трещинами камни старого горбатого мостика, перекинутого через неглубокий ручей. Деревья сбрасывали листву. Ветер шевелил ветвями, наполняя осенний лес таинственным, почти зловещим шепотом. Я вдохнул и выдохнул. Изо рта повалил пар.

Кучер, эльф в темно-синей одежде, подошел ко мне.

– Скоро поедем. Только уберу дерево.

Я повернулся и увидел ствол сухого клена, лежащий поперек дороги.

– Давай вместе, – сказал я. Эльф мигнул, не привыкший к тому, что его пассажиры принимают участия в решении дорожных проблем.

– Господин Хрофт, вам не надо утруждаться. Мы здесь народ нецеремонный, – сказал кучер. – Сделаем все сами.

– Что ж, я тоже не люблю церемоний.

Эльф поспешил за мной. Я осмотрел корневища клена, вывернутые из земли, а также само дерево. Оно давным-давно сгнило и засохло. Видимо, как раз сегодня ночью ему суждено было упасть.

– Сильные ветры у вас тут бывают? – спросил я.

– Бывают, осенью особенно, – ответил эльф. Зеленые глаза под шапочкой осматривали меня с обычным недоверием туземца-провинциала к столичному чужаку.

Я взялся за основание одного из самых толстых сучьев, приподнял ствол. Внутри он прогнил сильно и оказался легче, чем я думал. Эльф схватился с другой стороны, и мы поволокли верхнюю часть клена к обочине.

Из зарослей неподалеку взлетела стайка птиц. Щебеча, они скрылись в вышине. Других звуков в лесу не было.

Издав прощальный скрип, кленовый ствол замер.

– Слишком много листвы на деревьях для сильных ветров. Сегодня седьмое сентября.

– И? – спросил эльф.

– Если предположить, что ветры начинают дуть с первого числа, то за неделю, здесь должны остаться голые ветви. Ну, это если именно такой ветер повалил ствол…

Эльф не знал, куда я веду. Честно говоря, я тоже.

– Клен старый, у него все корни трухлявые, поглядите. Упал под собственной тяжестью, – сказал кучер.

– Вижу.

Я ступил на обочину, глядя себе под ноги, после чего прошел метров пять дальше по направлению к цели своего пути. Вся земля под деревьями была скрыта листвой. Под недоуменным взглядом эльфа я вернулся к исходной точке. Потом перешагнул через клен и добрался до рытвины, которая образовалась в месте, где корни вылезли из земли тяжестью ствола. Похоже, кучер прав.

Никаких следов топора я не заметил. Ничего такого, что указывало бы на постороннее вмешательство.

Подозрительность – моя профессиональная болезнь. Бок о бок с ней шествуют любознательность и привычка рассуждать. Иногда все это очень мешает поступать не задумываясь, а ведь интуитивный момент, спонтанность не менее важны, чем медленное, тщательно взвешенное продвижение к цели.

Эльф не смел сесть на козлы до тех пор, пока я не вернулся.

– Вы чародей? – спросил он. Видно было, что этот вопрос мучил его с самого начала, с того момента, как мы отъехали из Сунгейра.

– Нет, дражайший, – сказал я, забираясь в карету.

Кое-что я умею и пользуюсь своими скромными познаниями по мере необходимости, но магом меня не назовешь. Но эльфу такие тонкости знать необязательно.

Я оставил шторку открытой, намереваясь в этот раз следить за всем, что происходит снаружи.

Места эти мне нравились безмерно. Сумрачные, пустынные, задумчивые. Мысль Карла пригласить меня в Ветряную Милю оказалась очень кстати. После моего последнего дела о пропавшем гноме-золотопромышленнике мозгу требовалась смена обстановки. Я ухватился за приглашение приятеля, и отправился из своего домика в предместьях Фаранда немедля.

Может быть, когда-нибудь я перееду в Лойвисгард и буду считать, что это графство самое лучшее место в Зимландии. Когда-нибудь. Скорее всего, на склоне лет, если только в один прекрасный день меня не огреют по голове чем-то, напоминающим вот этот поваленный клен.

Эльф влез на козлы, крикнул лошадям что-то на своем наречии (насколько я знаю, эрегильском) и взмахнул кнутом. Лошади рванули с места. Манера езды у этого парня была довольно лихая.

Лес побежал у меня перед глазами. Местность с очень пологими холмами, редкий кустарник, большие участки, на которых растут одновременно березы, клены, тополя и липы. Разнобой, характерный для этих мест. Севернее, в графстве Хаулгард, притиснутом к самому побережью, простираются зеленые пустоши. Океан омывает скалистый берег, неся с собой соленые ветра. Я бывал там несколько раз и смог оценить суровую красоту тех мест. Но если там все грохочет и свистит, особенно зимой, то здесь тишина и почти кладбищенский покой. Вот удачное слово – кладбищенский. Отдохновение для израненного сердца и натруженного ума…

Как я и думал, ручей, над которым нависал каменный мост, построенный веков пять тому назад, впадал на севере в реку, которая в свою очередь вливалась в океан. Река, по сообщению Карла, носила местное эльфийское название – Синэл Фойлэ. Синфола на людском зимландском. В переводе с эрегильского Синэл Фойлэ означало Лунные Слезы. Перед выездом я просмотрел этнографический справочник Луфия Гамброна, но не нашел там упоминания этой реки, хотя Луфий считается крупнейшим специалистом в своей области. Эльфья топонимика – запутанное дело. Будет время, покопаюсь в здешних архивах. С этими Лунными Слезами наверняка связана какая-нибудь душещипательная легенда.