Хищные вещи века - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 8
- Предыдущая
- 8/39
- Следующая
– Вряд ли он ее изобрел, – сказал я. – Я же говорю, он был планетолетчик.
Человек воззрился на меня.
– А если не он изобрел, тогда почему он с нею тут стоит, а?
– Так в том-то и дело, – сказал я. – Сам удивляюсь.
– Врешь ты все, – сказал человек неожиданно. – Врешь и сам не знаешь, зачем врешь. С самого утра, а уже наелся... Алкоголик! – Он повернулся и побрел прочь, волоча тощие ноги и звучно шипя.
Я пожал плечами, последний раз глянул на Владимира Сергеевича и через просторную, как аэродром, площадь направился к отелю.
Гигантский швейцар откатил передо мною дверь и звучно произнес: «Милости просим». Я остановился.
– Будьте любезны, – сказал я. – Вы не знаете, что это за памятник?
Швейцар посмотрел поверх моей головы на площадь. На лице его изобразилось замешательство.
– А разве там... не написано?
– Написано, – сказал я. – Но кто поставил этот памятник? И за что?
Швейцар переступил с ноги на ногу.
– Прошу прощения, – виновато сказал он, – никак не могу ответить на этот вопрос. Он здесь давно стоит, а я совсем недавно... Боюсь вас дезинформировать. Может быть, портье...
Я вздохнул.
– Ну хорошо, не беспокойтесь. Где у вас здесь телефон?
– Направо, прошу вас, – сказал швейцар обрадованно.
Ко мне устремился было портье, но я помотал головой, взял трубку и набрал номер Римайера. На этот раз телефон оказался занят. Я направился к лифту и поднялся на девятый этаж.
Римайер, грузный, с непривычно обрюзгшим лицом, встретил меня в халате, из-под которого виднелись ноги в брюках и ботинках. В комнате воняло застоявшимся табачным дымом, пепельница на столе была полна окурков. Вообще в номере царил кавардак. Одно кресло было опрокинуто, на диване валялась скомканная сорочка, явно женская, под подоконником и под столом блестели батареи пустых бутылок.
– Чем могу служить? – неприветливо осведомился Римайер, глядя мне в подбородок. По-видимому, он только что вышел из ванны – редкие светлые волосы на его длинном черепе были мокры.
Я молча протянул ему свою карточку. Римайер внимательно прочитал ее, медленно сунул в карман халата и, по-прежнему глядя мне в подбородок, сказал: «Садитесь». Я сел.
– Очень неудачно получается, – сказал он. – Я чертовски занят, и нет ни минуты времени.
– Я несколько раз звонил вам сегодня, – сказал я.
– Я только что вернулся... Как вас зовут?
– Иван.
– А фамилия?
– Жилин.
– Видите ли, Жилин... Короче говоря, я должен сейчас одеться и уйти опять... – Он помолчал, растирая ладонью вялые щеки. – Да, собственно, и говорить-то... Впрочем, если хотите, посидите здесь и подождите меня. Если не вернусь через час, уходите и возвращайтесь завтра к двенадцати. Да, оставьте мне ваш адрес и телефон, запишите прямо на столе... – Он сбросил халат и, волоча его по полу, ушел в соседнюю комнату. – А пока осмотрите город. Скверный городишко... Но этим все равно надо заняться. Меня уже тошнит от него... – Он вернулся, затягивая галстук. Руки у него дрожали, кожа на лице была дряблой и серой. Я вдруг ощутил, что не доверяю ему, – смотреть на него было неприятно, как на запущенного больного.
– Вы плохо выглядите, – сказал я. – Вы сильно изменились.
Римайер впервые взглянул мне в глаза.
– А откуда вы знаете, какой я был раньше?
– Я видел вас у Марии... Много курите, Римайер, а табак теперь сплошь и рядом пропитывают дрянью.
– Ерунда это – табак, – сказал он с неожиданным раздражением. – Здесь все дрянью пропитывают... А в общем-то вы правы, наверное, надо бросать. – Он медленно натянул пиджак. – Надо бросать... – повторил он. – И вообще не надо было начинать.
– Как идет работа?
– Бывало и хуже. На редкость захватывающая работа. – Он как-то неприятно усмехнулся. – Ну, я пойду. Меня ждут, я опаздываю. Значит, либо через час, либо завтра в двенадцать.
Он кивнул и вышел.
Я записал на телефонном столике свой адрес и телефон и, въехав ногой в кучу бутылок, подумал, что работа была, по-видимому, действительно захватывающая. Я позвонил портье и потребовал в номер уборщицу. Вежливейший голос ответил, что хозяин номера категорически запретил обслуживающему персоналу появляться в номере в его отсутствие и повторил это запрещение только что, выходя из отеля. «Ага», – сказал я и повесил трубку. Мне это не слишком понравилось. Сам я таких приказаний никогда не отдаю и никогда ни от кого ничего не скрываю, даже записную книжку. Глупо создавать ненужные впечатления, лучше поменьше пить. Я поднял опрокинутое кресло, уселся и приготовился ждать, стараясь подавить чувство недовольства и разочарования.
Ждать пришлось недолго. Минут через пять дверь приоткрылась, и в комнату просунулась хорошенькая женская мордочка.
– Эй! – чуть сипло произнесла мордочка. – Римайер дома?
– Римайера нет, – сказал я. – Но вы все равно заходите.
Она поколебалась, рассматривая меня. По-видимому, она не собиралась заходить, просто заглянула мимоходом.
– Заходите, заходите, – сказал я. – А то мне одному скучно.
Она вошла легкой танцующей походкой и, подбоченясь, остановилась передо мной. У нее был короткий вздернутый нос и растрепанная мальчишеская прическа. Волосы были рыжие, шорты ярко-красные, а голошейка навыпуск – яично-желтая. Яркая женщина. И довольно приятная. Ей было лет двадцать пять.
– Ждете? – сказала она.
Глаза ее блестели, и от нее пахло вином, табаком и духами.
– Жду, – сказал я. – Садитесь, будем ждать вместе.
Она повалилась на тахту напротив меня и задрала ноги на телефонный столик.
– Киньте сигаретку рабочему человеку, – сказала она. – Пять часов не курила.
– Я некурящий... Позвонить, чтобы принесли?
– Господи, и здесь грустец... Оставьте телефон, а то опять припрется эта баба... Пошарьте в пепельнице и найдите бычок подлиннее!
В пепельнице было полно длинных бычков.
– Они все в помаде, – сказал я.
– Давайте, давайте, это моя помада. Как вас зовут?
– Иван.
Она щелкнула зажигалкой и закурила.
– А меня – Илина. Вы тоже иностранец? Вы все, иностранцы, какие-то широкие. Что вы здесь делаете?
– Жду Римайера.
– Да нет. Чего вас принесло к нам? От жены спасаетесь?
– Я не женат, – сказал я скромно. – Я приехал написать книгу.
– Книгу? Ну и знакомые же у этого Римайера... Книгу он приехал написать. Проблема пола у спортсменов-импотентов. Как у вас с проблемой пола?
– Это для меня не проблема, – сказал я скромно. – А для вас?
Она спустила ноги со столика.
– Но-но... Полегче. Здесь вам не Париж. Патлы сначала укороти, а то сидит как перш...
– Как кто? – Я был очень терпелив, ждать еще оставалось сорок пять минут.
– Как перш. Знаешь, ходят такие... – Она стала делать руками неопределенные движения возле ушей.
– Не знаю, – сказал я. – Я здесь недавно. Я еще ничего не знаю. Расскажите, это интересно.
– Ну уж нет, только не я. У нас не болтают. Наше дело маленькое – подай, прибери, скаль зубы и помалкивай. Профессиональная тайна. Слыхал про такого зверя?
– Слыхал, – сказал я. – А где это «у вас»? У врачей?
Почему-то ей это показалось очень смешным.
– У врачей!.. Надо же... – хохотала она. – А ты парень ничего, с язычком... У нас в Бюро тоже есть один такой. Как скажет – все лежат. Когда мы рыбарей обслуживаем, его всегда назначают, рыбари любят повеселиться.
– Да и кто не любит? – сказал я.
– Это ты зря. Интели, например, его прогнали. «Уберите, – говорят, – дурака...» Или вот нынче, у этих беременных мужиков...
– У кого?
– У грустецов. Слушай, а ты, я вижу, ничего не понимаешь. Откуда ты такой приехал?
– Из Вены, – сказал я.
– Ну и что? У вас в Вене нет грустецов?
– Вы представить себе не можете, чего только нет в Вене.
– Может быть, у вас там и нерегулярных собраний нет?
– У нас – нет, – сказал я. – У нас все собрания регулярные. Как автобусная линия.
- Предыдущая
- 8/39
- Следующая
