Хонорик и его команда - Сотников Владимир Михайлович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/27
• Следующая

Выходные – это не только суббота и воскресенье. Выходные начинаются в пятницу.

Обычно по вечерам в пятницу Веселовы ужинали с праздничным настроением. В такие минуты Макару казалось, что они празднуют день рождения – например, Нюка. Тем более что точная дата его появления на свет была неизвестна, а сам Нюк, естественно, сообщить ее никому не мог.

Но сейчас Макар забыл даже про любимого хонорика. Ему казалось, что у него нет вообще никакого настроения. Все его чувства заняло одно устремление: узнать побольше о Патриарших прудах. Интернет был занят Соней, а Макар подступался к другому источнику информации – к папе.

Но все-таки после рабочей недели надо было дать человеку отдохнуть – посмотреть какую-нибудь ерунду вроде «Новостей» по телевизору, послоняться по квартире, пошуршать газетами. В такие минуты папа напоминал Макару Нюка: хонорик точно так же смотрел – правда, не в телевизор на диктора, а в окошко на птичек, так же шуршал газетами на кухне – правда, в отличие от папы, рвал их, и блуждал по комнатам точно так же, опустив голову и лениво передвигая лапками.

Но вот папа направился на кухню – похоже, его потянуло на общение. Макар сразу бросился вдогонку. Но не успел: мама задала вопрос первая.

– Ты пойдешь завтра пикетировать? – поинтересовалась она.

– Я, конечно, не любитель подобых мероприятий, – ответил папа, – но раз уж безобразие подступило к самому порогу, придется участвовать в пикетировании.

– Можете вы хоть на выходные забыть о своей работе? – возмутился Макар. – Какое еще кипе… пике… Ну и профессия у вас! В вашей этнографии все слова иностранные и непонятные, а изучаете как раз все местное.

– Все местное как раз более непонятное, чем иностранное, – отмахнулся папа. – Например, я никак не пойму, зачем зимой надо долбить лед на пруду, чтобы начать какое-то строительство. Неужели нельзя хотя бы до весны подождать?

– Это строительство вообще не надо начинать, – сказала мама. – Даже летом. Вот мы и будем завтра пикетировать возле стройки. То есть митинговать, – объяснила она Макару. – Это имеет отношение не к этнографии, а к здравому смыслу.

Макар обрадовался. Кажется, разговор сам собою направляется в нужное русло! Не надо бояться, что мама заподозрит его в том, что он затевает очередное расследование. Как она недавно высказалась, сыщицкие наклонности Макара – это их с папой генетическая ошибка. Поэтому, как только Макар задавал очередной подозрительный вопрос, мама вздрагивала, как будто ее звали в милицию на опознание серийных убийц. Но теперь можно было спокойненько выслушивать родителей и лишь иногда вставлять провокационные вопросы-уточнялки.

Ладошка с Нюком тоже явились на кухню: почуяли то ли интересный разговор, то ли вкусный запах из духовки. Одна Соня продолжала общаться с компьютером. Его-то обо всем можно было спросить напрямую, без всяких хитростей.

– Да, серьезно надо вам насолить, чтобы папу вытащить в субботу кипятиться! – воскликнул Макар.

– Что ж, вполне удачный каламбур. Пикетировать и кипятиться – в этом есть что-то общее, – вздохнула мама. – Моей выдержке тоже приходит предел. Когда я узнала про этот примус…

При этих словах Ладошка тихонько сполз под стол, притворившись, что занят Нюком. Но Нюк предательски вылез из-под стола и направился к своей миске. А вот Ладошка не торопился покидать свое убежище. Что там дальше скажут про примус?

– Чем тебе примус не понравился? – удивился Макар. – Нормальное ископаемое. Мы его сегодня совершенно случайно обнаружили на Патриках.

Мама выронила чашку.

– Как?! – побледнела она. – Он уже стоит на прудах? Значит, мы опоздали с пикетом?!

Разговаривать со взрослыми сложнее, чем читать «Алису в Стране Чудес»: неожиданностей и непонятностей больше. Всего-то несколькими фразами перекинулся Макар с родителями, а кажется, будто ответил на триста тридцать три вопроса Свичкиной анкеты. Кто где стоит, кто куда опоздал? По-человечески, конечно, родители разговаривать не умеют. Странно, что при этом они довольно успешно понимают друг друга.

Папа бросился к окну.

– Всякая гадость возводится бешеными темпами! – воскликнул он. – Не успеешь глазом моргнуть, уже примус торчит под окнами! Надеюсь, он хотя бы не будет гореть, как Вечный огонь?

Ладошка осторожно выглянул из-под стола и вопросительно уставился на старшего брата. Макару ничего не оставалось делать, как покрутить пальцем у виска. При этом он не совсем понимал, себя имеет в виду или родителей.

– Папа, ты не увидишь примус, он же маленький, – осторожно сказал Ладошка. – И с чего ты взял, что он на улице?

Пришла папина очередь удивляться.

– Десятиметровая махина – это маленький? – возмутился он. – Это же высота четырехэтажного дома! Да на этот примус одной меди, наверное, пойдет несколько тонн!

Макар понял, что они с родителями говорят о разных вещах.

– Стоп-стоп-стоп! – сказал он. – Вы о каком примусе?

– А вы о каком? Значит, там ничего нет? – с надеждой в дрогнувшем голосе спросила мама. – Ты же сказал, что вы видели на Патриарших прудах примус?

– Видели и забрали, – сказал Макар. – Он сейчас у Ладошки под кроватью стоит.

– О господи! – Мама всплеснула руками. – Мы в сказке находимся, что ли?

Не зря Макар вспоминал «Алису в Стране Чудес». Если разговор так пойдет и дальше, то можно весь вечер объяснять, что каждый из них имел в виду, а до сути так и не дойти.

Ладошка первым понял, как надо внести в разговор ясность. Он сбегал в комнату и притащил начищенный до блеска примус.

– Вот, – сказал он. – Эту лампу я нашел на пруду. На всякий случай тер, тер… Я же не такой взрослый, как вы, еще надеюсь на чудо. Вдруг она волшебная? – добавил он.

Хитрый Ладошка знал, как вызвать у родителей умиление!

Мама рассмеялась:

– Конечно, волшебная! Наверное, пока ты натирал эту лампу Аладдина, то уже представлял всякие чудеса, да? Значит, развивал свое воображение. Это и есть волшебство.

Похоже, Ладошка так не считал, потому что разочарованно вздохнул. Что толку в воображении? Можно мечтать о чем угодно, но воплотиться мечтам в явь лампа так и не помогла.

– Значит, это чудище пока еще не стоит на пруду? – облегченно вздохнул папа, взяв лампу в руки. – Представляете, вот такой примусище высотой с десяток метров взметнется над водой! Да и не взметнется, а просто станет там медным истуканом. Такой вот памятник готовит нам самоуверенный скульптор.

Макар вспомнил Лешку. Вот до чего может довести глупость в понимании искусства! А скульптор, который собирается воздвигнуть памятник в виде примуса, наверное, еще глупее Лешки. Лешка хоть делает безобидные фигурки из проволоки, болтов и всяких подручных железяк. А тот увеличит примус в сто раз – и готово! Нетрудно быть скульптором.

«Надо будет при случае поприкалываться над Лешкой, – подумал Макар. – Сказать, что он отстал от современности. Сейчас, оказывается, вообще, чем глупее, тем лучше. Учись у профессионалов!»

– А зачем надо делать такой некрасивый памятник? – спросил Ладошка.

Папа засмеялся:

– Вот-вот, даже ребенок понимает! И задает самый правильный и естественный вопрос. Надо тебя, Ладошка, с собой завтра на митинг взять. Ты и спросишь у скульптора. Может, ему хоть стыдно станет оттого, что даже дети понимают очевидные вещи!

Ладошка вопросительно посмотрел на Макара – наверное, вспомнил, что Макар с Соней собирались его маскировать перед выходом из дома. А папа об этом не знает…

Но Макар шепнул брату:

– Ладно, с папой можно. Сделаешь умное лицо, спрячешь волосы под шапку, втянешь уши в голову – никто тебя не узнает.

– Как это – втянуть уши? – удивился Ладошка.

– О чем это вы там шепчетесь? – спросила мама. – Какие еще уши?

– Которые отморозить можно, – объяснил Макар. – Шучу я.

Но для шуток можно было выбрать более подходящее время, а сейчас отвлекаться не хотелось. Раз уж папа начал говорить о памятнике, о строительстве на пруду, то надо качать информацию, пока она сама поступает! Задавать лишние вопросы родителям всегда опасно – по заинтересованности Макара мама сразу поймет, что он занят очередным расследованием. А сейчас, когда папа даже не ждет вопросов…

• Предыдущая
• 10/27
• Следующая